Опять медведь. Какой, к Эмме О, медведь⁈
— Куда местный коновал совал свои скальпели? — тем временем потребовал ответа шестнадцатилетний… дьявол его знает кто, — Вы видели?
Он что, хирург?
— За… чем?
— Отсюда придётся вырезать много лишней дряни, — проворчал Кирью… обыденным движением руки вырывая у Ивао глаз, — Мешает.
Глаз с металлическим стуком покатился по полу, а Соцуюки Шин, внезапно и с облегчением понявший, что неистово бредит, скорее всего, от заражения крови, с легким сердцем поведал призраку жуткого школьника о пенале из-под ручек, куда были сложены скальпели. Затем в комнату, неуклюже переваливаясь с лапы на лапу, вошла крупная панда.
При виде её Шин почти счастливо улыбнулся.
Дальше начался полный сюрреализм. Появилась божественно красивая девушка, с такой же короткой прической, как у Мики. Она кормила Шина необыкновенно вкусным супом с кусочками куриного мяса, а он, удивляясь своему внезапно проснувшемуся аппетиту, жадно ел… рассматривая, как на соседней койке Кирью буквально потрошит Ивао, разрезая бедолагу в разных местах. Причем, этот жуткий школьник проделывал это с неким извращенным для себя комфортом — он разулся и теперь, занимаясь своим кровавым делом, держал ноги в тепле, а именно на шерсти развалившейся у койки урчащей панды. Временами Кирью что-то выдергивал из потрохов, шеи, и даже вскрытого черепа детектива, отбрасывал это в сторону. Девушка продолжала кормить генерала, и продолжала также безмятежно улыбаться.
Тот, будучи уверенным, что тяжело бредит, всё-таки хмурился, пытаясь понять, куда деваются раны с тела его почти умершего друга. Или… умершего? Не разберешь. Полный абсурд…
Шин сам не понял, как уснул.
Проснулся он резко, от ощущения, которое сразу возненавидел — от тяжелой руки на его груди. Та принадлежала Кирью. Это уже было нездорово, так как Соцуюки себя чувствовал куда лучше, чем раньше. Его мозг заработал с какой-то даже неприятной резкостью, вынудив сразу взглянуть на койку Хаттори. Тот лежал, прикрытый неокровавленной простыней, без всяких ран на черепе. Панды нигде не было видно. Бред кончился?
— Проснулись? Хорошо, — кивнул школьник, нависая над Шином, — Теперь можно кое-что обсудить.
— Ты… настоящий? — прохрипел Шин.
— Хм, — хрустнул тот вместо ответа шеей, а затем самым внезапным образом схватил бывшего генерала за подмышки и силком усадил на койке!!
— Эх!! — вцепившись автоматически в края постели, тот с огромным удивлением понял, что сидит! И боль… её нет! И слабости!
— Вы в порядке. Хорошо, — озвучил свое мнение Кирью, — Теперь вводные. Вы, Соцуюки-сан, почти здоровы, но вас латал с таким условием, чтобы голова соображала сразу, а вот телу нужно будет побыть в покое еще пару-тройку суток. Доступно? Кивните. Хорошо. Далее. С Хаттори всё будет хорошо. Относительно хорошо. С ним тоже, что и с вами, но чуть иные сроки. Он придёт в себя часов через восемь, двигаться не сможет, говорить сможет еще позже, часов через двенадцать. Можете воспользоваться случаем и материть его все это время, но рекомендую, вместо этого, донести до него то, что вы знаете, а он нет. Голова и язык заработают, тело позже. Через полутора суток он сможет всё, что мог в своих железках, но без них. Через двое суток приду я. Здесь, в сумках, есть сменная одежда, кое-какое оружие, деньги. На всякий случай.
— Что… с заданием? — неожиданно для себя спросил Шин.
— Что с тем парнем, которого я оставил — не знаю, — равнодушно бросил Кирью, — Свою цель я нагнал, допросил, ликвидировал. То же самое было проделано еще с тремя. Результаты я доложу, когда вы оба будете меня слышать. Но это я всё мог объяснить и позже, сейчас у меня мало времени. Однако, есть один момент, который вы, Соцуюки-сан, должны будете обсудить с Ивао Хаттори немедленно, при первой возможности.
— О чем ты? — Шин собрался.
— Когда я искал пути из Осаки, — парень отвернулся от него, нагнувшись над одной из своих сумок, — то мне выпала уникальная возможность встретиться с одним крайне интересным для всех нас троих человеком, Соцуюки-сан. Я не мог его упустить, так что вот…
Кирью обернулся, демонстрируя Шину то, что сжимал в руке. Тот, увидев это, сдавленно захрипел, мешком падая на свою койку. Не от боли, от шока и удивления.
В руке школьника, удерживаемая за волосы, висела женская голова, принадлежащая японке лет пятидесяти. Шин знал, чья она. Очень хорошо знал. Это была отрубленная голова Сарабашири Маэды.
— Я вернусь через двое суток, — повторил Акира, продолжая удерживать голову в подвешенном состоянии, — И тогда мы, я, вы и Хаттори, попробуем узнать у Сарабашири-сан подробности её прежней деятельности…
Голова раскрыла глаза, её лицо исказилось от ужаса, боли и недоумения. Она разинула рот в немом крике, глядя прямо в глаза Соцуюки Шина.
Конец пятой книги.
