Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Господа, — обратился я к ним спокойно, — нам нужно пройтись по дворцу. Это возможно?

— В пределах Большого Кремлёвского дворца — да, — ответил старший из них. — Но покидать территорию запрещено. Таков приказ.

— Понятно. Полагаю, вы будете нас сопровождать?

— Так точно. Мы обязаны следовать за вами повсюду.

Я кивнул и посмотрел прямо в глаза первому, потом второму.

— Вы будете молча сопровождать нас и не вмешиваться ни во что, что бы ни происходило. Понятно?

В их взглядах мелькнула пустота, когда Императорская воля коснулась сознания. Оба синхронно кивнули.

— Так точно, — ответили они хором.

Я вернулся в комнату, где мои спутники уже подготовились к выходу.

— Можем двигаться, — сообщил я. — Перемещаться по дворцу разрешено, но покидать территорию нельзя. Охрана будет с нами, но не побеспокоит. И заодно обеспечит прикрытием.

Первым делом мы направились в кухонный комплекс. Огромные помещения с высокими потолками, где десятки поваров готовили блюда для княжеской семьи и многочисленной челяди. Пар от кастрюль поднимался к вытяжкам, гремела посуда, раздавались выкрики су-шефов.

Главный повар оказался грузным мужчиной лет шестидесяти с седыми закрученными вверх усами и красным от жара лицом. Француз месье Антуан — так его называли подчинённые — командовал кухней как генерал армией. Вокруг него постоянно крутились помощники, и поговорить наедине не представлялось возможным.

— Что вам угодно? — рявкнул он, заметив нашу группу. — У меня нет времени на праздные беседы!

— Добрый день, — начал я, — мы хотели бы обсудить вопросы княжеского стола…

— Вопросы? Какие ещё вопросы? — повар даже не взглянул в нашу сторону, продолжая помешивать соус. — Я занят! У меня ужин на полсотни персон!

— Это важно, — попыталась вмешаться Полина.

— Всё важно! — он грохнул крышкой о кастрюлю. — Соус важно не пережечь! Мясо важно вовремя перевернуть! А всякие… — он окинул нас презрительным взглядом, — бездельники, которые шляются по кухне, только мешают!

Я сделал шаг вперёд, и что-то в моём движении заставило ближайших поваров отшатнуться. Металлическая посуда на столах едва заметно задрожала.

— Месье Антуан, — мой голос прозвучал тихо, но в нём было больше стали, чем во всех ножах на этой кухне, — вы говорите с маркграфом. И я не привык, чтобы ко мне обращались в подобном тоне.

Повар наконец повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх, но тут же сменившееся ещё большей яростью.

— Маркграф? Ха! Мне плевать на ваши титулы! На моей кухне я король!

Один из поварят неловко задел локтем соусник. Антуан обрушился на него с такой бранью, что парень побледнел.

— Кретин! Безрукий идиот! Вон отсюда!

Поварёнок выбежал из кухни, едва не плача. Шеф повернулся к нам:

— И вы тоже убирайтесь! Нечего тут стоять! Кухня — не место для прогулок!

Я усмехнулся и покачал головой.

— Что ж, месье. Запомните этот момент. Вы только что отказались от вежливого разговора. Следующий будет… менее приятным.

В моих словах не было прямой угрозы, но повар побледнел. Кастрюли на плите загремели сильнее, словно кто-то невидимый постукивал по ним.

— Идёмте, — бросил я своим спутникам.

Мы вышли из душного помещения. Василиса сжимала кулаки.

— Он даже слушать не стал, — прошипела она.

— Зато теперь мы знаем, что он явно не в духе, — флегматично заметил Тимур, — но причину не выяснили.

— И знаем, что он не боится последствий своей грубости, — добавил я. — Либо он слишком зол, чтобы думать, либо уверен в своей безнаказанности, либо знает, что последствий своей наглости не успеют его коснуться.

Я заметил того самого поварёнка, выгнанного из помещения. Парень лет семнадцати свернул за угол коридора и через пару метров скрылся за дверью. За ней оказалась техническая лестница, ведущая сквозь всё здание.

Стоило нам войти, как он попытался нервно спрятать самокрутку.

— Эй, приятель, — окликнул я его, — не переживай. У всех бывают плохие дни.

Юноша вздрогнул, но увидев, что мы не из кухонного начальства, немного расслабился.

— А в-вы кто такие?

— Гости Его Светлости, — ответил я за всех. Скажи, что там с твоим шефом? Орёт, как резаный.

— Вот вы говорите: «Плохие дни», — он горько усмехнулся. — У месье Антуана последний месяц сплошной плохой день.

— А что случилось? — спросила Полина, присаживаясь на ступеньку рядом.

Поварёнок оглянулся, убеждаясь, что нас никто не слышит.

— Князь решил отправить его на пенсию. Объявил при всех на большом приёме три месяца назад. Сказал: «Наш дорогой Антуан скоро отметит тридцатилетие службы. Думаю, он заслужил почётную отставку. Найдём ему достойную замену из молодых».

— И как месье отреагировал? — спросил я.

— Сначала молчал. Весь побелел, руки тряслись. А потом… — парень понизил голос. — Потом начал кричать на кухне, что князь предатель, который не ценит верных слуг. Разбил целый сервиз — тот самый, что на свадьбу покойной княгини подарили. Говорил, что его выбрасывают как старую тряпку, что его кулинарное искусство больше не нужно.

Василиса напряглась при упоминании матери.

— А что потом? — вмешался Тимур.

— Месье заперся в своей комнате на два дня. Не ел, не пил. Мы думали, он того… руки на себя наложит. Но нет, вышел и стал работать как одержимый. Только теперь… — поварёнок затянулся, — теперь он сам готовит все блюда для князя. Говорит, не доверяет молодым. И никого не подпускает.

— Сам готовит? — переглянулись мы.

— Ага. От закусок до десерта. И пробует всё лично перед подачей. Говорит, не допустит, чтобы князь нашёл повод придраться к его последним месяцам службы. Хочет доказать, что ещё не выжил из ума.

Я достал из кармана пару серебряных монет.

— Спасибо за откровенность. И совет — поищи работу в другом месте. Когда руководитель начинает так дурить, добром это не кончается.

Парень кивнул, пряча монеты.

— Я уже подумываю. Тут в последнее время… нехорошо как-то. Все друг друга подозревают, шепчутся по углам.

Мы оставили его докуривать и направились дальше по коридору.

— Итак, повар сам готовит всю еду для князя, — подытожил я. — Это даёт ему идеальную возможность.

— И мотив железный, — добавила Василиса. — Публичное унижение… Я его прекрасно помню. Антуан всегда гордился своим положением.

Полина покачала головой:

— Такая обида…

— Но возможность? — усомнился Тимур. — При такой толпе помощников сложно незаметно добавить яд.

— И не забывайте, что яд князю дают совсем не простой… Такой на блошином рынке не купишь.

Следующей остановкой стали покои прислуги. Гофмейстерина Мария Никитична Услонская восседала в своём кабинете как королева. Худая женщина лет семидесяти с седыми волосами, убранными в тугой пучок, и острым взглядом выцветших голубых глаз. Вокруг неё суетились горничные с отчётами и списками.

— Василиса Дмитриевна, — произнесла она ледяным тоном, едва подняв голову от бумаг. — Какая… неожиданность.

— Мария Никитична, — княжна вежливо кивнула. — Мне нужно обсудить некоторые вопросы касательно обслуживания княжеских покоев.

— Вопросы? — гофмейстерина подняла бровь. — После полугодового отсутствия вас вдруг заинтересовали вопросы обслуживания?

Вокруг неё продолжали виться помощницы — одна докладывала о смене постельного белья, другая показывала список закупок, третья ждала подписи на каких-то документах.

— Анна, проследи, чтобы в Зелёной гостиной поменяли занавеси. Ольга, эти счета неверны, перепроверь. Катерина, скажи прачкам, что пятна на скатерти из Малой столовой — это позор, — Мария раздавала указания, не отрываясь от бумаг.

— Мария Никитична, это важно… — попыталась Василиса.

— Всё важно, дитя моё. Важно, чтобы простыни были накрахмалены. Важно, чтобы серебро блестело. Важно, чтобы в покоях княгини всегда были свежие цветы. А ваши вопросы… — она наконец подняла голову и окинула нас холодным взглядом, — могут подождать. Я смогу побеседовать с вами завтра вечером, если вас это устроит, — не терпящим возражений тоном добавила она.