Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Правитель Бастиона поморщился от правдивости моих слов.

— Но если это вас не убеждает, скажу иначе. Я видел, как расцветают люди, когда им дают заниматься любимым делом, — мягко продолжил я, — и видел, как они угасают в золотых клетках. Что важнее — счастливая дочь или послушная кукла?

Князь побледнел. Его дыхание стало тяжёлым, и я уловил странный запах — металл и сырость, как в старых заброшенных шахтах.

— Посмотрите на неё, Ваша Светлость, — я кивнул в сторону Василисы. — Когда вы в последний раз видели свою дочь такой уверенной в себе? Такой… счастливой?

Голицын медленно повернулся к дочери. Та выдержала его взгляд, не опуская глаз.

— Я не украшение для балов, отец, — тихо, но твёрдо произнесла она. — Я геомант. Я могу приносить пользу не танцами и флиртом, а реальными делами.

— Вы хотите дочь рядом или дочь, которая вас ненавидит? — добавил я. — Принуждение убьёт в ней то, что вы пытаетесь сохранить. Поверьте человеку, который это понимает.

— Понимает он… Мальчишка!..

Князь молчал долго. Очень долго. Наконец, он тяжело вздохнул.

— Твоя мать… — начал он и осёкся. — Твоя мать тоже так говорила. Про твой дар. Она считала его благословением, а я… — он потёр лицо руками. — Я боялся. Боялся, что потеряю тебя, как потерял её.

— Папа…

— Нет, дай мне сказать, — князь поднял руку. — Я думал, если ты будешь рядом, под моей защитой, то ничего не случится. Но ты всё равно ушла. И я понял, что теряю тебя именно потому, что держу слишком крепко.

В кабинете воцарилась тишина. Я чувствовал, как напряжение постепенно спадает.

— Я не сбегала от тебя, папа, — тихо прошептала Василиса. — Я искала себя. И нашла. Пожалуйста, не забирай это у меня.

Вновь что-то дрогнуло в лице князя. Он протянул руку, неуверенно коснулся щеки дочери.

— Ты так похожа на мать… — прошептал он. — Такая же упрямая.

Он повернулся ко мне:

— И что вы предлагаете, маркграф? Да, я читаю новостные сводки и знаю о вашем новом статусе. И о покровительстве Оболенского.

— Прежде чем я отвечу, позвольте рассказать, где жила ваша дочь эти полгода, — я выпрямился. — Угрюм больше не деревня из двух десятков изб. Это полноценный острог с двойными стенами, бастионами и равелинами. Среди жителей больше пятнадцати магов ранга Подмастерья и выше. Население выросло с тридцати до пятисот человек. У нас есть магазины, больница с квалифицированным врачом из Венеции и школа, которая вскоре превратится в магическую академию.

Князь поднял руку, прерывая меня:

— Постойте. Сколько вам лет, маркграф? На вид — едва за двадцать. И вы хотите, чтобы я поверил, что юнец вроде вас за полгода превратил умирающую деревню в процветающий острог?

— Внешность бывает обманчива, Ваша Светлость, — спокойно ответил я. — Как и предубеждения. Мы пережили Гон без единой жертвы среди гражданского населения. Враги обломали зубы о наши стены. Не обошлось без потерь среди защитников, но мы отбили атаку Кощея и уничтожили его самого.

— Вы отбили атаку Лорда Бездушных? В Пограничье⁈

Он перевёл взгляд на дочь:

— И ты была там? Во время боя?

— Да, папа, — Василиса выпрямилась. — Я защищала стены и уничтожила массу тварей.

— Княжна проявила себя как настоящий боевой маг, — подтвердил я. — Без её помощи потери были бы выше. Однако сражения — не единственная сфера, где она незаменима. Как уже сказал, у нас имеется магическая академия, где ваша дочь является одним из ведущих преподавателей.

— И кого оно обучает? — иронично хмыкнул собеседник. — Лягушек и козодоев?

— Детей и взрослых, — невозмутимо откликнулся я. — Мы выявили огромное количество одарённых людей в Пограничье. Двадцать шесть процентов, почти вдвое выше средних показателей. Без Угрюма они бы не имели шанса раскрыть свои подлинные таланты.

Собеседник слушал молча, но я видел, как меняется выражение его лица.

— В столице едва пятнадцать набирается… — пробормотал он. — Что за чертовщина творится в этом вашем Угрюме?

— Пока это установить не удалось.

— Откуда ресурсы? — прищурился князь. — Пограничье не может обеспечить такой рост.

— Может при грамотном управлении. Бездушные являются источником Эссенции, а окружающие земли полны Реликтов. Плюс разумные налоги и эффективное руководство, — я пожал плечами, умолчав о Сумеречной стали. — И, конечно, работа вашей дочери. Осушенные болота дали нам пахотные земли. Правильно спроектированные укрепления сэкономили ресурсы.

Князь молча смотрел на дочь, потом перевёл взгляд на меня:

— И во всём этом моя Василиса принимала участие? Не как приживалка, а как… специалист?

— Более того. Она была одним из ключевых людей в этом развитии. Без неё мы бы не достигли и половины, — я сделал паузу. — Поэтому я и предлагаю формальное соглашение соглашение между моей Маркой и Московским Бастионом. Василиса остаётся в Угрюме как официальный представитель интересов дома Голицыных. Она продолжает развивать свой дар, применять его на практике, но при этом сохраняет связь с домом, с семьёй. Как только пожелает, она вернётся в Москву.

— А что получаете вы? — князь прищурился.

Время для решающего удара.

— Спокойствие оттого, что человек, который мне дорог, не скрывается, словно преступник от собственной семьи. Ваша Светлость, вы искали дочь полгода. А знаете, что она искала всю свою жизнь? — я выдержал паузу. — Отца, который гордился бы ею такой, какая она есть. Не политическим инструментом для выгодного брака, не продолжением династии, а просто… дочерью. Человеком со своими талантами и стремлениями. Верните ей отца — и она сама вернёт вам дочь.

Голицын тяжело вздохнул. Он всё ещё не сменил убеждений полностью, но уже был готов к диалогу.

В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и внутрь просунулась голова человека весьма своеобразной внешности. Худой, с жидкими сальными волосами, прилизанными к черепу, бледной кожей и водянистыми глазами навыкате. Одет он был в чёрный костюм, который висел на нём как на вешалке. Длинные паучьи пальцы нервно теребили край рукава.

— Ваша Светлость, — проскрипел он голосом, от которого маленькие дети бы расплакались. — Прошу прощения за вторжение, но возник крайне срочный вопрос по Смоленскому контракту.

— Назар, — князь поморщился, — я же сказал — никого не пускать.

— Тысяча извинений, — он изобразил подобострастный поклон, — но представитель Смоленска настаивает на немедленном ответе. Речь идёт о поставках термокристаллов для… — он подозрительно покосился на меня и не закончил фразу.

Разглядывая… придворного я не мог отделаться от ощущения, что передо мной карикатура на придворного интригана. Слишком много совпадений в одном человеке — и внешность, и голос, и манеры. Природа редко бывает до такой степени последовательна в своей иронии. В моём опыте настоящие манипуляторы редко выглядят столь очевидно зловеще. Хотя иногда ядовитые змеи ровно те, чем кажутся…

Князь негромко переговорил с Назаром, затем кивнул:

— Передай, что мы согласны на их условия, но с отсрочкой платежа на два месяца. И процент — не выше восьми.

— Слушаюсь, Ваша Светлость, — советник снова поклонился и выскользнул за дверь, бросив на меня быстрый оценивающий взгляд.

— Мне нужно всё обдумать, — князь потёр виски. — Охрана проводит вас в гостевые покои.

— Но папа…

— Это не обсуждается, — отрезал Голицын, но тон был уже мягче. — Мы поговорим позже. Мне нужно подумать.

Нас вывели из кабинета и под конвоем повели через дворы в Большой Кремлёвский дворец. Гостевые апартаменты оказались роскошными — высокие потолки, лепнина, старинная мебель. Как только за стражей закрылась дверь, я повернулся к Василисе и уточнил:

— Ты в курсе, что твоего отца травят?

Глава 19

— Что⁈ Какое отравление⁈ — Василиса дёрнулась, её зелёные глаза широко распахнулись от шока.

Я поднял руку, призывая к спокойствию. Геомантка медленно опустилась в ближайшее кресло, но вся её поза выражала напряжение.