Архитектор Душ IV (СИ) - Вольт Александр

Орлов.

Разумеется. Дуэль назначена через несколько дней. Он вернулся из командировки и теперь, вместо того чтобы готовиться к поединку, решил поиграть в психологические игры. Запугать, вывести из равновесия. Банально и предсказуемо.

Я усмехнулся. Его самоуверенность могла обернуться против него самого. В его глазах я оставался тем же опустившимся аристократом, прозябающим в ссылке — жалким Громовым из прошлого. Он не знал, насколько изменился его противник. И в этом незнании заключалось мое преимущество.

Я прошел в комнату, не удостоив сообщение ответом. К чему вступать в переписку, полную пустых угроз? Это означало бы играть по его правилам, а я не намерен был этого делать.

Страха не было. Накручивать себя перед поединком — прямой путь к поражению. Психология человека устроена так, что можно довести себя до паралича, когда тело отказывается слушаться, а разум тонет в катастрофических сценариях. И моей задачей было просто перебирать факты.

Я опустился в кресло и откинул голову, уставившись в темный потолок. Пора было проанализировать предстоящую дуэль так же методично, как я когда-то анализировал результаты вскрытий.

Дмитрий Орлов. Что известно о нем? Бывший чемпион, профессиональный фехтовальщик, преподаватель кадетского корпуса. Его стиль будет академическим, выверенным до мелочей. Он станет работать по всем канонам классического фехтования, потому что он сам — воплощение этих канонов. Каждое его движение отточено до автоматизма, каждый выпад и финт безупречны с точки зрения техники.

Вся эта информация — лишь сухая теория о которой я знаю из чужих уст. Но даже так можно тоже теоретически предположить, что в его технике будет уязвимость из-за профдеформации.

Орлов будет ожидать от меня того же. Классического поединка, где побеждает более искусный, быстрый и точный боец. Он рассчитывает, что я буду обороняться, парировать его атаки, искать слабые места в защите. Он настроен на красивое, элегантное фехтование, достойное дворян старой школы. И отсюда же, зная, что старый Громов не владел шпагой идеально, и ждал легкой победы.

Я не собирался оправдывать его ожидания.

Единственный прием, который я должен был довести до совершенства, обязан стать моим козырем. Вместо того, чтобы выступать по общим канонам, я стану действовать эффективно. Никакого изящества, а только упорство, простота и практичность. Буду сводить каждую его атаку к одному и тому же движению раз за разом.

Он попытается вырваться из этой ловушки, сменить темп боя, применить излюбленные приемы. А я буду возвращать его к этому изматывающему ритму, где ведет не он, а я. Это будет не столько поединок, сколько планомерное физическое и психологическое истощение противника. Человек, привыкший доминировать на дорожке, вдруг обнаружит, что не может навязать мне свою волю. Это выбьет его из колеи, заставит нервничать и злиться.

А я буду выжидать. Терпеливо ждать того момента, когда его отточенная техника даст трещину. Когда раздражение возьмет верх над разумом. Когда он совершит ту единственную ошибку, которая решит исход поединка. И тогда я нанесу удар.

Я сидел в темноте, прокручивая этот сценарий в голове снова и снова, продумывая каждую деталь. И я был спокоен. Абсолютно спокоен.

Пусть шлет свои угрозы, тешит самолюбие детскими играми. В субботу утром мы встретимся на дорожке. И тогда станет ясно, чьи нервы окажутся крепче, и кто выйдет победителем из этой схватки.

Вернувшись к себе в комнату, я плотно прикрыл дверь. В ушах все еще звучали слова Лидии: «Я прощаю тебя, Виктор Громов». Я прошел к столу, сел и посмотрел в темное окно. Сделано. Один узел развязан. Остался второй, но тут без помощи эльфийки не обойтись.

Я достал телефон и написал Шае: «Кажется, мой вопрос с прощением решен. С одним нюансом, но решен. Я готов встретиться, когда тебе будет удобно».

Ответ пришел через пять минут.

«Вот как? Хм. Интересно и довольно быстро».

«Этот вопрос стоял уже не первую неделю, — напечатал я в ответ. — Поэтому я прикладываю максимум усилий, чтобы с ним разобраться».

«Хорошо. Мне нужно несколько дней на подготовку. Когда встретимся?»

Я прикинул расписание. До дуэли оставалось совсем мало времени.

«Давай в воскресенье».

«Ок».

Надеюсь, что до воскресенья я доживу.

Больше она ничего не ответила. Я отложил телефон. Впереди была последняя неделя перед дуэлью, и каждый день должен был работать на меня.

Дни слились в один напряженный марафон подготовки. Среда прошла в рабочей рутине — бумаги, отчеты, пара стандартных вызовов. Бытовая поножовщина и несчастный случай на стройке. Ничего, что требовало бы особого внимания или сложной экспертизы.

Вечером была тренировка с Рихтеровичем. Он гонял меня по площадке с удвоенной интенсивностью, словно пытаясь выбить все лишние мысли и сомнения. К концу занятия я едва стоял на ногах от усталости, но именно в этот момент, когда силы были на исходе, мое тело сработало автоматически. Связывание клинков прошло идеально — его рапира вылетела из ослабевших пальцев и взлетела в воздух. Второй раз за неделю я обезоружил мастера.

Рихтерович стоял передо мной, тяжело дыша, и внимательно смотрел.

— Твое умение растет, — сказал он после паузы. — Но оно все еще не идеально. Ты слишком напряжен, думаешь о каждом движении. Перестань думать, Громов. Просто делай.

Мы вернулись домой за полночь. Алиса ждала меня для отработки магических техник. Еще полчаса мы практиковались, и я, действуя на чистых рефлексах, без лишних размышлений повторил то, что отрабатывал на тренировке. Сконцентрировал энергию, сжал и направил импульс. Ее психея отозвалась мгновенно — она почувствовала воздействие. При этом я почти не потратил сил.

Четверг начался с утренней тренировки. Едва рассвело, я уже стоял на заднем дворе, отрабатывая стойки, выпады, переходы между позициями. Затем ко мне присоединилась Лидия. Наши спарринги изменились — она больше не поддавалась, но и не атаковала в полную силу. Она стала партнером, который отражал мои ошибки и заставлял искать правильный угол атаки, выверять каждое движение.

На работу мы приехали к девяти. Первая половина дня прошла в обычном режиме. После обеда раздался звонок — срочный вызов на место происшествия. Загадочная смерть местного бизнесмена требовала немедленного осмотра.

Место происшествия оказалось дорогим пентхаусом с панорамными окнами и безвкусной обстановкой. Тело лежало на персидском ковре в центре гостиной. Мужчина средних лет с багровым, одутловатым лицом. Причину смерти не нужно было долго искать — она торчала у него из горла.

Я надел перчатки и склонился над телом. Рана на шее была рваной, с неровными краями — явно не хирургический инструмент. Ткани вокруг раны воспалены и отечны, а из центра раны торчал синий пластиковый кончик обычной шариковой ручки.

Еще мой взгляд привлек кухонный нож, залитый кровью, который валялся возле правой руки погибшего.

Картина выглядела абсурдно. Самоубийство? Убийство? Я тщательно осмотрел тело — никаких других повреждений, следов борьбы тоже не было. Закончив осмотр, я выпрямился и посмотрел на Лидию, которая методично заносила мои наблюдения в протокол.

— На первый взгляд полная бессмыслица, — сказал я, снимая перчатки.

В прозекторской под ярким светом операционных ламп бессмыслица обрела логику. После первого разреза стала очевидна причина — чудовищный отек гортани. Ткани были настолько раздуты, что почти полностью блокировали дыхательные пути.

— Анафилактический шок, — констатировала Воронцова, стоя рядом со мной.

— Именно. Острая аллергическая реакция на что-то из еды или питья. Дыхательные пути перекрыло отеком, началась паника. Он схватил первое, что попалось под руку — шариковую ручку — и попытался сделать себе экстренную трахеостомию. Сам, без помощи.

Я указал на неровные, хаотичные разрезы на шее.

— Но у него ничего не вышло. Не хватило ни медицинских знаний, ни времени и сил. Он задохнулся. Возьмите, пожалуйста, анализы крови и узнайте, что стало причиной. Спасибо.