Поверь мне (СИ) - Власова Мария Игоревна

— Какая любовь, брат? Она выставила меня за дверь, сделав вид что понятие не имеет о нашем обряде, что забыла.

— И что, теперь ты решил мне поплакаться?

Может если бы это был кто-то другой, я бы и поддержал его. Да мне и сейчас хочется, настолько жалким он выглядит, но не могу. И здесь дело даже не в звере, дело во мне. Это моя ярость, моя злость, мои чувства и самое отвратительное — моя ревность. А от того что эта ревность во мне вообще есть, ещё более хреново. Потому что ревность не бывает без желания обладать всецело, так что сейчас от зверя в этом я не слишком отличаюсь. Возможно потому и говорю все это, вместо того что бы делать что-то по-настоящему с этим.

— Нет, — толкает меня от себя в сторону, — хочу, чтобы ты ее защитил.

— А я не хочу ее защищать! Ты же слышал, я отказался. Что тебе ещё надо? Сами иди ее спасай, не сомневаюсь, сразу на шею тебе бросится и все у вас будет хорошо, а мне ещё лучше.

— Да не могу я, брат! Думаешь я бы не сделал это раньше, если бы смог? Не могу! А против вашего связывания никто не пойдет, тебе стоит только показать, что зверь ее принял и все — никто не посмеет ее тронуть!

— Нет, — говорю тихо после его тирады.

— Брат, — унижается, из-за чего злюсь сильнее, чем до этого.

Что же эта мерзавка с нами сделала? На что заставляет идти и чем жертвовать. Желание разодрать ее на кусочки велико. Почти настолько же сильное, как желание вернутся в дом за ней. Вот только возвращаться не зачем, сама пришла, опять создавать мне проблемы.

— Она того не стоит, — бросаю, выходя из палатки.

***

Белый Волк, божество, в которого верят оборотни. Но которому не поклоняются и не молятся. Статуя, размером в четыре на пять метров, из белого камня, с ожерельем из драгоценных кристаллов само по себе явление редкое, а тут ещё и странное почти что волшебство под новый год появляется. Никогда не верил в эту чушь, возможно потому что моего желания Белый Волк никогда не выполнял. Из года в год, оно одно и тоже, пускай в разных интерпретациях — убить зверя. За все годы этот кристалл так и ни разу не засветил мне, показывая, что моё желание сбудется. Остальные конечно говорят, что он действительно волк помогает, вот только я не верю. Судя по тому как погрустнел Дима, когда камни не загорелись, загадал он быть со своей Ниной, что весьма логично. Подхожу следом, касаюсь следом холодного камня.

Что бы такое загадать? То же самое что ли? Разве это не глупо и безнадежно? Зверь не исчезнет так просто, по взмаху волшебной палочки. Может просто спросить, и ждать от вселенной ответа на свой вопрос, как остальные? Почему-то мне кажется это ещё более глупым, чем загадывание желания. Но даже если так, чтобы мне хотелось узнать в божества, на какой вопрос я не могу дать ответ сам? Только на один: почему именно она?

Отхожу от камня, поворачиваюсь так и не заметив и лучика света. И что теперь? Я не узнаю почему меня связало именно с ней? Да ладно, звучит так глупо, похоже эта глупая магия не действует только со мной.

Почему-то я думал, что с ней все будет так же, но оказалось нет. Кристалл засеял так сильно, что эта глупышка умудрилась чуть ли не ослепнуть, даже пришлось помогать ей дойти к Марго и остальным. Для этого я и за руку взял, вот только отпустить не мог, даже когда отвел. Даша продолжала энергично тереть глаза и казалась такой беззащитной, что уродское связывание снова заиграло на моих нервах. Как будто какой-то неведомый голосок шептал: «защити, спаси, убереги». Вот, только несмотря на все слова, самую большую угрозу для этой плаксы все ещё представляю я. Как только она перестала тереть глаза отпускаю и отхожу подальше, спиной чувствуя убийственный взгляд серых глаз.

Неприятности идут одна за одной, дикая волчица бросается в пропасть, в надежде найти свою вторую половинку. Но не глупо ли? Это связывание и все что с ним связано, такая глупость. Какая ещё вторая половинка? Кто, Дашка? Да у нас общего — кот наплакал, мы даже спокойно разговаривать не можем, что не разговор — то скандал, как же она меня бесит. Не припомню ни одного человека, что вызывал во мне столько чувств. Вот только самое ужасное даже не то что меня лишили выбора, а то что, подсунув ее, тем самым меня лишили брата. Вот только почему, при всем этом, стоит ей позвать, я прихожу как ее питомец? Жалкий! Когда я стал таким? Когда нас связало вместе, или, когда в конец запутался?

— Я за сестрой, — мрачно кивает на вхоже в палатку Ваня и почти сразу превращается, и убегает.

Одни проблемы от этих женщин, честное слово!

Наша территория здесь ближе всего, так что шанс что бесконтрольная волчица подалась именно туда велик. Опять договор с охотниками под угрозой, если он вообще в силе, после того как я одного из них побил и той дурацкой выходки Димы. Думаю, об этом, заставляю себя думать именно об этом, что бы было легче.

Позвала и молчит, забавно, однако. Взгляд бегает, руки дрожат, не может сказать и слова. Я тоже не могу, гордость не позволяет, или просто нравится издеваться над ней. Ведь я прекрасно понимаю зачем она меня позвала. Говорю парням уйти, они мешают нам. Почему-то такое чувство что мы опять поссоримся, это уже неизбежным кажется. Таким же неизбежным как желание поцеловать губы, которое она нервно прикусывает. Эта мысль пугает, от того разворачиваю что бы уйти, но она не дает.

— Помоги мне, — не верю, что слышу от нее эти слова.

Марго говорила, что я ломаю ее под себя, почему у меня такое чувство, что уже сломал? Внутри все натянулось как струна, хочется обнять эту плаксу и сделать все что бы не попросила. Один вздох, и это наваждение уходит, как только вспоминаю о кудрявом.

— Ты же ещё вчера говорила, что справишься со всем сама, — не удерживаюсь от иронии.

— С тем что ты натворил, я и сама справлюсь, но сейчас разговор не об этом.

Чёрт, она хоть представляет, как сексуальна сейчас? Волосы распущены, слегка завились от мокрого снега. На бледном лице яркий румянец, и это декольте. Откуда она взяла эти две кофты с таким огромным вырезом? Вани одежда что ли? Как вообще в мужских шмотках на несколько размеров больше можно быть сексуальной? Да ещё этой ко… ней. Да ещё взгляд этот, меня возбуждает ее упрямство.

Просто какое-то наваждение, от которого просто невозможно избавится, только придушить в зародыше.

— И за чем ты тогда просишь у меня помощи? — спрашиваю надменно.

Она прости спасти свою игрушку, эту глупую волчицу. Это так на нее похоже, в ее дурном характере с извращенным чувствам справедливости.

— И что с того? — дразню ее, замечая, как специально вывожу из себя.

Опять ее замашки супергероя и глупая вера в справедливость. Ее комичное «правильно» и «не правильно». Как быстро она заводится, в любых смыслах этого слова. Такое впечатление что ещё немного и между нами заискрится воздух, почему я раньше не замечал этого? Раньше вообще было так же? Это связывание или ее мерзкий характер во всем виноват? Или все дело во мне и тех всех непонятных чувствах? Руки дрожат от желания обнять. Даже когда кричит на меня, обвиняет во всем на свете, запах ее тела так дурманит голову. Сжимает мой капюшон руками, удерживает так, как будто я убегу. От чего мне хочется, что бы она хотя бы раз сделала первый шаг? От чего мне хочется, что бы эта плакса меня поцеловала? Почему для меня это будет значить так много?

— Мы защищаем только СВОИХ! До чужих волчиц нам дела нет! До людей тем более, — злюсь на себя, на нее, на связывание.

— Но меня ты же защищал! А я не ваша волчица! Так что с того? — кричит в ответ, как будто не понимает.

— Ты что, дура? Не понимаешь? — вырываюсь, близость к ней уже удушает.

Поджимает губы, говорит без капли лжи:

— Я не твоя.

В груди что-то обрывается и падает в бездонную пропасть. Зверь мечется в бешенстве, одно дело слушать ее болтовню во время нашей обычной «игры», совсем другое, когда она говорит это с таким выражением лица, не для того что бы позлить меня.

Что вообще между нами происходит? Что это за чувства, что за отношения? Эта мерзавка забрала у меня право выбора, забрала брата и не хочет отдавать ничего взамен? Разве это честно? Почему я должен поступать с ней так как она считает правильным, почему только она заслуживает нормального отношения, а я нет?