Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

Ничего страшного. В крайнем случае, положу всё свое добро на лавочку. Они там должны быть рядом со стадионом. Физрук следит, чтобы в аудитории никого не осталось. Выходит последним и запирает дверь.

– Не переживайте за свои вещи, – говорит он. – Всё в зале останется так, как есть. Если вернётесь – заберёте.

Улыбается.

– Пройдёмте, – зовет за собой.

Идём по длинным коридорам вслед за невысоким преподавателем. Реально, мужик оказывается примерно моего роста. Только мне четырнадцать, а ему уже сильно за пятьдесят. А вот в ширину его габарит могут вместить три или четыре таких, как я. В аудитории это не бросалось в глаза. Дядька коренастый и очень сильный.

В коридорах замедляем шаг. Более того, пересекаем столовую по краю.

– Началось! – говорит Макс.

– Что началось? – не успеваю спросить.

Макс вкратце пересказывает конспект заметок студента Академии.

– У них была похожая вылазка, только в первые же дни, – рассказывает парень. – Их всех собрали, повели на полигон и целый месяц оттуда не выпускали.

– Да ладно, месяц⁈ – ахает Марина. – У меня же там яблоко с обеда осталось.

– Ну, извиняйте, – разводит руками Макс. – Скорее всего, остатки съешь только через месяц. Или выбросишь.

– Что там ещё написано? – задаю вопрос.

– Так вот, на полигоне они бегали, прыгали, судя по его воспоминаниям, совершали марш‑броски, – рассказывает Макс. – И самое главное – постоянно тренировались в управлении магией. Постоянно опустошали резерв до дна.

Физрук намеренно замедляет шаг и позволяет нам его догнать. Очевидно, он нас слышит, несмотря на то, что находится сильно впереди.

– Ты читаешь записки Играфова? – спрашивает. – Хороший был парень, помню его. Только вы в курсе, когда это было?

– Нет, – качает головой Макс. – В его записках и воспоминаниях ничего не сказано про временные рамки. Только даты, без указания года.

– А жаль. Так, ты бы знал, что это было больше двадцати лет назад, – снова на лице физрука расползается холодная улыбка. – И та методика, по которой они занимались, давно признана неудовлетворительной.

– Почему? – задаю вопрос.

Марина и Олеся идут рядом и внимательно слушают.

– Потому что те, кто прошли через систему подготовки, которую описывает Играфов, к сожалению, в дальнейшем особых результатов не показали, – пожимает плечами физрук. – Так что это хорошие записки, но хорошие только для развлечения, а никак не для обучения.

Видно, как Макс расстраивается. О рассказывал, с каким трудом ему достались эти записки. Марина кладет руку ему на плечо.

– Да, они так среди студентов и ходят как откровения или вроде того, – продолжает физрук. – Но в вашем случае все будет по‑другому.

Мужик ничего не поясняет. Резко обрывает разговор и уходит вперёд.

– Чёрт, – ругается Макс и хмурит лоб.

На парня больно смотреть. Узнать о полной бесполезности записок – безусловно, неприятная история. Особенно после стольких часов чтения и рассказов.

Выходим из замка и направляемся в сторону небольшого посёлка. Студенты до этого общались довольно открыто, но сейчас почти все замолкают. Похоже, что общая атмосфера меняется. Мне кажется, что на них влияет хмарь. Вижу, как она разливается вокруг. Эфир жмётся в сторону, пока студенты проходят мимо. Физрук идёт вперёд, не обращая внимания на притихшую группу.

Поселок расположен прямо перед замком, до него остается метров сто, не больше. По краям дороги стоят несколько сухих искорёженных деревьев. Больше ничего. Само поселение абсолютно пустое.

– Кажется, тут уже несколько лет никто не живет, – полушепотом говорит Марина.

Мы минуем крепкие каменные дома, в основном двухэтажные. На нас смотрят черные провалы окон. Двери везде либо открыты, либо вовсе разбиты в щепки.

Чётко понимаю, что, несмотря на внешнее безразличие, физрук неплохо контролирует дорогу. Как только около облезлого окна закручивается толстая спираль эфира, он это прекрасно чувствует. Делает лёгкое движение рукой, будто дёргает за невидимые ниточки. Спираль обрывается и рассыпается фоновым туманом. Таким же, как по краям дороги.

Причём физрук не особо уделяет внимание хмари. Делает вполне привычный жест буквально походя. Кроме меня, на это легкое движение никто не обращает внимания. Легко провожу причинно‑следственную связь после второго или третьего похожего жеста. Кроме меня и физрука завихрения никто не замечает. Да и то, что мужик их видит – не уверен. Кажется, он определяет непорядок другим способом.

Студенты молча осматриваются. Некоторые из ребят используют стихийные техники. Вижу, как один за другим зажигаются огоньки. Видимо, у некоторых здесь есть хоть какие‑то магические знания.

Физрук смотрит неодобрительно, но ничего не говорит ровно до того момента, пока не загорается яркое пламя прямо в середине группы.

– Всё, техники гасим, – мужик разворачивается и грубо обрывает инициативу студентов. – У вас будет шанс применить свои знания на практике, но позже. Мы почти пришли.

Буквально через пару домов мы вываливаемся на большую площадь. Там уже собрались пятнадцать сотрудников Академии, если не считать физрука. Кого‑то я уже видел. Кто‑то просто в форме Академии. Вижу преподавателей и четверых молодых ребят, и с ними – нашего Алекса. Кажется тоже – кураторы.

Они стоят по периметру площади в паре метрах друг от друга. Кажется, что они очерчивают своим присутствием неровный круг. Языки плотного тумана словно упираются в невидимую границу и накапливаются, не заходя на площадь. Туман постепенно поднимается все выше.

Дороги, ведущие к площади, тоже покрываются языками белёсо‑серой хмари. Туман затягивает и ту дорогу, по которой мы пришли. Исчезают и все остальные пути между домами на площади. Хмарь легкой дымкой покрывает сами здания.

– Так, строимся, – командует препод.

Возле входа на площади собраны пять телег с разными вещами. Стоят ящики, много разных упаковок, тканевые свертки. Все распределено по телегам.

– Для начала строимся, – командует физрук. – Работать с вами я буду позже. Сейчас мы здесь вообще не за этим. Все разбивайтесь на группы. Пять‑шесть человек, как хотите. Если не разберетесь с этим за следующие две минуты, я назначу группы сам.

Мы вчетвером переглядываемся и, не сговариваясь, кучкуемся все вместе. Таких, как мы, в принципе, около половины студентов.

– Хорошо, – говорит физрук, когда проходит чуть меньше двух минут. – Сами не справились, значит, будете справляться через меня. Ты и ты, – показывает пальцем в светлую девочку и русого серьезного парня. – Вставайте в эту группу, – кивает на нас.

Мужик ходит размашистым шагом и продолжает распределять студентов до пяти‑шести человек. Таким способом раскидывает всех молодых магов по небольшим группам. Когда заканчиваются те, кто более‑менее знаком друг с другом, физрук переходит к парам и одиночкам. Он просто отсчитывает по шесть человек в непонятном порядке. Последующие группы формируют вроде бы случайно. Физрук прислушивается к пожеланиям, но не всегда с ними соглашается. Кажется, что он показывает пальцем на студентов рандомно, но вижу по мимике, что физрук всё‑таки выискивает конкретных людей.

Кажется, здесь все же есть определённая подготовка. С распределением людей препод заканчивает буквально за пять минут. Еще бы: он не прерывается ни на секунду.

– Так, все посмотрели на своих согруппников. Запомнили, – командует физрук. – Теперь они вам будут мамой, папой, братьями и сёстрами в ближайший месяц. Хотя у некоторых, может быть, и год. Тут как получится. Ладно, не суть.

Студенты смотрят друг на друга с лёгким удивлением. Пока никаких вопрос и никакого ропота. Процесс распределения воспринимается больше как игра.

– Запомнили? – спрашивает препод. – Вот и хорошо. На тележках минимальные наборы для путешественников. Палатки, рюкзаки, лежанки и три пайка на каждого. Это на всякий случай. Больше всё равно не утащите. Разбирайте.

Переглядываемся с ребятами и тут же бросаемся к телегам. Есть у меня подозрения, что вещей на всех не хватит. А если хватит, то в конце останутся не самые лучшие. Нужно брать в первых рядах.