Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис

Я тяжело вздохнула, поправила подбитый мехом форменный плащ и посмотрела на белую облачную перину, которая устилала горы. Домов, пасущихся на лугах отар было совсем не видно, из воздушного пуха выглядывали только соседние вершины. Погода становилась все холоднее. На днях выпадал снег. Если бы не резкое потепление вчера, он лежал бы до сих пор. А сегодня густые низкие облака спустились почти до Вайля. Казалось, можно прыгнуть с уступа – и не покатишься по камням, а утонешь в вате.

Туманный венец сегодня тоже сполз к академии, обнажив Орлиную Голову. Мне бы пойти туда, устроиться где-нибудь в укромном уголке, да хоть в собственной комнате, и опять слушать облако в надежде, что оно ответит, но Закат в плотной пелене ничего не видел и начинал скучать. Пусть побегает здесь, на солнышке, а потом уже я займусь своими делами. Все равно Венец по-прежнему молчал, а когда меня увезут в Белую академию, вряд ли кто-то будет выводить малыша поваляться на травке.

Оставалось два дня. Два проклятых богами дня. Если не найду способ доказать, что я эн-хей, с моей жизнью – и, скорее всего, с жизнью Тарена тоже – будет покончено. Я намеренно избегала смотреть на свои руки. Всего за пять дней они побелели так, что стали неотличимы по цвету от белой простыни на кровати. С тем отличием, что у меня через кожу проступали синие вены.

Почему же ты молчишь, демонов Венец, чтоб тебя всеми ветрами по ниточке на все континенты раздуло!!!

Он, конечно, и не подумал колыхнуться в ответ или хоть как-то показать, что слышит меня. Еще бы…

Закат, который давно стрескал яблоко и теперь развлекался тем, что разрывал лапами землю, вдруг плюхнулся пузом на траву и «чирикнул», привлекая мое внимание.

– Устал? – Я подобрала плащ, чтобы не волочился по грязи, подошла ближе и потрепала малыша по холке. Он хоть и окреп, но с непривычки быстро утомлялся снаружи авиария. – Ну идем тогда домой.

Грифоненок потерся о мою ногу, но подниматься не стал, а зачем-то похлопал лапой по земле.

– Мне посидеть рядом с тобой? – не поняла я.

Закат заворчал. Очевидно, я угадала неправильно.

– Та-ак, – протянула я, все-таки аккуратно подсоединяясь к нашей связи. – Ну, посмотрим…

Но и мыслеобразы поставили меня в тупик. Туман, рыхлая почва, какие-то линии на ней…

Постойте. Линии?

Я проследила за рытвинами, которые сделал Закат. Они казались хаотичными – бессмысленная игра неразумного зверенка, которому надо как-то занять время. Но неспроста же он послал мне изображение тумана?

Выведенные Закатом линии занимали не так уж мало места – они бы вписались в квадрат из восьми-девяти моих шагов. Я обошла их по кругу, затем влезла на валун, откуда грифоненок наблюдал за тренировочной площадкой, и окинула взглядом сверху.

Сумбурно разбросанные линии вдруг сложились в упорядоченный узор. Сам Закат такое придумать бы не мог – слишком сложный для него рисунок. К тому же с высоты роста зверенка было бы невероятно трудно увидеть и правильно сочетать повторяющиеся фрагменты узора. Разве что кто-то им управлял? Но я же вроде бы единственная, кто на это способен?

«Самомнение у тебя, как у Гордеца, – раздалось в голове сонное бормотание Кусачки. – Это я Закату картинку передал».

«Зачем? – поразилась я. – Она что-то обозначает?»

«Облако нашептало – я передал».

«Так тебе это еще и облако сказало?!!»

«Ты глупая, оно тебя дозваться не может. Попросило меня. Ты ему чем-то нравишься. Если бы и мне не нравилась, я бы его просьбу исполнять не стал, – важно заметил Кусачка. – А теперь не мешай. Я плотно поел и хочу спать».

И вредный грифон опять смолк. А у меня в голове сразу зароилось столько вопросов! Я попробовала мысленно ткнуть Кусачку в бок, но тот недовольно заворчал и закрылся от связи. Наверное, и правда хотел спать.

Я кинулась к оставленной на пожухлой траве сумке и выудила из нее баночку чернил, листок бумаги и писчее перо. Оно, правда, невесть как умудрилось сломаться, но зарисовать схему можно было и огрызком. Заниматься этим пришлось, балансируя на валуне. В процессе, разумеется, чернила разлились, чудом не попав на плащ, бумага смялась, чертеж получился кривым, а я повторила все когда-либо слышанные от Куланна ругательства, но в конце концов в моих руках оказался узор, переданный мне самим Туманным венцом.

Невероятно! Археи об этом могли только догадываться, а волшебное облако действительно оказалось разумным, и у меня получилось наладить с ним связь!

Правда, через цепочку из двух грифонов, но что уж… И если уж совсем честно, я понятия не имела, что теперь с этим делать.

Я повертела бумажку в руках, разглядывая хитрый узор. Что-то похожее предстало передо мной в тот раз, когда мы с Тареном впервые поднимались на Орлиную Голову, но тогда я не успела запомнить расположение линий, да и вообще толком ничего не сообразила. Значит, это не какой-то обман, и это замечательно. Только жаль, что Туманный венец не объяснил, как воспользоваться схемой. Пройти по ней? Лечь внутри ее и медитировать? Нанести на тело?

Если предполагалось, что нужно сплести этот узор из белых паутинок, то у меня для облака плохие новости…

Поймав себя на этой мысли, я нервно рассмеялась. Стой, повозка, приехали! В госпиталь для умалишенных.

В плечо снова ощутимо толкнули. Закат вилял хвостом, явно довольный тем, как хорошо мне пригодился, и не понимал, чего это его до сих пор не похвалили. Я прилежно потрепала «малыша», который уже готовился меня перерасти, по затылку и достала ему последнее яблоко.

– Ты молодец, прекрасно справился!

Ближайшую минуту окрестности оглашали только счастливые хруст и чавканье, а я раздумывала о схеме. Не к Коллару же идти с вопросами? А если полагаться лишь на Кусачку и Заката, то неизвестно, насколько все это растянется, потому что первый ленив, а второй мал. Прямо скажем, не самая надежная цепочка «курьеров».

Значит, все же Коллар. Придется наступить на горло своей гордости, но, похоже, никуда не деться.

Я уже потянула Заката за собой, спускаться к академии, когда увидела, что наверх по лестнице бежит знакомая кряжистая фигура. Куланн как будто опаздывал, и точно не на занятия, потому что сейчас на площадке была в разгаре тренировка другого преподавателя.

Смутное и неприятное предчувствие толкнуло меня вперед, заставляя ускорить шаг.

– Давай-ка быстрее, Закатик, милый, – пробормотала я, не спуская глаз со старого вояки.

Сомнений больше не оставалось. Он искал именно меня.

Сердце упало. Случись что-то нехорошее, но не так, чтобы уж очень дурное, за мной отправили бы слугу, в крайнем случае секретаря. Если примчался сам ректорский заместитель – дело плохо. Совсем плохо.

– Эйри! – Куланн не казался запыхавшимся или уставшим, однако остановился и махнул рукой, чтобы я поторапливалась. – Спускайся быстрее.

Я перешла на бег, насколько это позволял каменистый склон.

– Что случилось?

– Пришли новости о Тарене. И они далеко не лучшие.

Глава 34

В ректорском кабинете я была уже не первый раз, поэтому меня здесь ничто не удивило: ни книги с золотым тиснением, аккуратно выставленные на стеллаже, ни отдельная полка для боевых и других наград. Лишь на портрет почившего короля Серена я смотрела дольше обычного.

А ведь раньше я часто встречала его изображения – на монетах, например. Но там профиль был очерчен очень примитивно и не походил даже на этот, наверняка сильно идеализированный портрет. Но и на нем, если присмотреться, можно было заметить, сколько у Серена и Тарена схожих черт во внешности: ясные глаза, такой же немного вздернутый нос, вихры каштановых волос. Однако Серен отличался от брата в дурную сторону гораздо большей полнотой – это в его-то молодом возрасте – и капризным изгибом губ. Король обладал внешностью избалованного мота и привереды. Любой бы охотно поверил в историю, что он приревновал жену к Тарену. А оно вон как вышло…

В кабинет кроме меня позвали Коллара, которого тоже явно сдернули с места без предупреждения. Вместо традиционной белой мантии на архее была надета сероватая рабочая роба, покрытая странными пятнами. Паук вроде говорил, что он сведущ в алхимии? Наверное, ею и занимался, когда его вызвали.