Ведьмы.Ру (СИ) - Демина Карина

Филин сел.

От воды тянуло прохладой. Где-то там, вдалеке, свистнула птаха. Потом ещё одна, и тотчас многоголосым хором зарокотали жабы.

Удочку бы ещё.

На рыбалке Филин сто лет не был. Сперва всё некогда было, то тренировки, то выступления, то сессии эти с интервью вкупе. Опять же, супружница обижалась, не понимая, что в рыбалке хорошего? Тем паче, когда есть столько других, куда более интересных занятий вроде каких-то тусовок.

Выставок.

Приёмов. Театру и прочей светской жизни, на которой Филин, честно говоря, чувствовал себя неловко. Нет, ему улыбались, о чём-то спрашивали и даже шутили. Или не шутили, но говорили вот с этими улыбочками, переглядывались, явно смешки сдерживая. А он понимал, что чего-то не понимает. Что он для этих вот — вроде дикаря, которого притащили ко двору и теперь водят, показывают всем.

Развлекают.

И не его.

А рыбалка… тут тишина. Покой. И никому-то дела нет, чего на тебе напялено и кто там в театрах в моде, а кто наоборот.

— Сидишь? — раздался женский голос. — И как оно?

— Да неплохо.

— Неужели?

Эту он запомнил. Попробуй-ка не запомни такую вот, высокую и статную, немолодую, но всё одно выглядевшую куда как приятнее тёщеньки с её правильным, доработанным в приличной клинике лицом.

— А вы меня понимаете?

— Отчего ж нет.

— А Профессор говорил… то есть Фёдор Степанович, — вовремя спохватился Филин.

— Профессор? Пожалуй, что ему идёт. А говорить он любит.

— Эт точно.

— Будешь требовать, чтоб назад обернули?

— А можете?

— Не знаю. Тебя внучка превращала, ей и расколдовывать. А она пока не особо с силой ладит. Я присяду?

— Садитесь, чего уж тут, — Филин и подвинулся, хотя бережка хватает. — Только земля мокрая.

— Это не страшно. Ночью дождь вон будет.

Филин задрал морду. Небо было ясным и чистым, ни облачка, ни даже тени от него.

— Будет-будет. Сила у Ульки перегуляла, а дождь — самое простое, чем природа откликнуться может. Значит, проситься не станешь? И грозиться?

— Уже погрозился.

— Самому-то не стыдно, девчонок пугать?

— Стыдно. Но лучше я, чем кто другой. Я хоть не трону, — Филин не удержался и ухватил-таки тонкую метелку какой-то травы. — А другие могут не только словами.

— И?

— Чего?

— Тебе ж самому это не по нраву. Чего в коллекторы полез?

— Вышло так.

— Не хочешь говорить? На от, — она вытащила из кармана юбки пирожок. — Не бойся, не отравлю.

— Отбоялся уже, — пирожок Филин брал аккуратно. Мягкое тесто показалось сладким, а вот начинка, тушеная капуста, заставила зажмурится. — Тайны особой нет. Некуда больше было. Я ж только и умею, что морды бить. Ну, боксёр. Бывший. А вышел из тюряги и куда? В спорт? Кому я там через десять лет нужен. И старый стал, и умения не те. В тренерскую? Тут уже судимость. И статья такая, что близко не подпустят. Нет, звали в подпольные, типа на ставки, только я всё ж не самоубийца. Там… ладно, что мозги отобьют, их у меня отродясь не было.

Женщина фыркнула.

— Так ведь бойцов дрянью всякой пичкать начинают. Сперва вроде как витаминки, потом с этих хрен слезешь. А что живут пару лет, так это их волновать перестаёт. А я, хоть дурак, а жить хочу. Пытался охранником — статья. Грузчиком и то опасаются. Рожа у меня больно страшная. Людей пугает. А тут одноклассника встретил. У него контора. И предложил к нему, мол, моя рожа как раз в тему будет.

— И как?

— Врать не буду, что работа мечты, но всё ж официальная. С трудовой. И платил нормально, не зажимал, хотя мог бы. Деваться мне всё одно некуда. А в остальном… если так-то… по-разному.

Врать не хотелось.

Вечер хороший.

Покойно. И удочку Филин купил. С первой же зарплаты купил, а потом поставил за диваном. Так она и стояла, ждала чего-то.

Или это он ждал?

Короче, не сложилось. Вот интересно, если козлом, то получится рыбачить?

— По-хорошему-то он в своём праве. Взял деньги? Будь добр, верни. А иные только и умеют, что брать, а потом квохчут, мол, бедные и несчастные. Я их и пугал чутка.

— Только пугал?

А глаза у неё чёрные. Морочит? Пускай. Филину так-то всё равно. Вообще, может, действительно неплохо, что так вышло. Что старый приятель его подставить собирается, это понятно. Тут больших мозгов не надобно. Обижаться тоже не выходит.

Самому соображать надо было, к чему всё идёт.

И как?

Садится за чужие грехи? Второй раз Филин из тех мест может и не вылететь. Бежать и прятаться? Вот на это и бабки нужны, и связи, и голова работающая. Правды искать? Даже и не смешно.

А так сиди себе козлом на бережку, жаб слушай, закатом любуйся.

Отдыхай от забот с тревогами.

Красота же ж.

— Я — пугал. Другие… я, может, и не профессор, как этот ваш…

Женщина фыркнула.

— Но и не слепоглухонемой. Дела в конторе всякие творились. Меня в них не тянули, от и ладно. Пока не тянули. Спалить вас собираются.

— Нас?

— Ну, не только вас. В смысле, как человека. А в целом. Дом вот. И те, которые рядом. Земля им нужна. А вы мешаете.

— Всегда кто-то кому-то мешает.

Женщина нисколько не испугалась.

— Эт точно, — кивнул Филин. — Только тут расклад другой. У Земели заказ. И как понимаю, проплатили ему прилично. Стало быть, он наизнанку вывернется, но заказ исполнит. Что меня нету, так это не беда. Даже хорошо. Спишет в расход, кинет потом, когда расследование начнётся, наводочку силовикам. А те и примут. Удобный я, чтоб повесить пару-тройку покойничков. Уезжали бы вы отсюдова, пока ещё можете.

Сказал ведь искренне.

А она только улыбается. И главное, глаза ещё чернее сделались. Глянуло из них чего-то такого вот… такого… не сказать, чтоб недоброго. Отнюдь. И не злого. Древнего? Такого, которое Филина видит насквозь. И дурь его. И обидки, которых вон тоже накопилось. На себя. На жену свою, которая бросила, хотя когда-то клялась, что и в болезни, и в горе, и как там вообще.

На жизнь.

Несправедливость её.

На слабость свою. На покорность. Позвали, он и пошёл, что бычок на веревочке. И страшно глядеться, вот прям под козлиною шкурой на пот пробивает холодный. А сил взгляд отвести — никаких.

— Не совсем, выходит, потерянный, — сказала женщина презадумчиво. — Уйти — дело нехитрое. Только и в другом месте найдутся те, кому мы помешаем. И в третьем. Да и нельзя нам пока уходить.

— Тогда… тогда в полицию иди. Пусть твоя внучка меня в человека обратит. Я показания дам, — произнёс это Филин с великим сомнением. — Правда, у Земели и там свои люди имеются. А у тех, которые заказ давали, тем паче. Так что посадят разве что меня. А он вывернется. Но всё равно хоть что-то…

— Полиции не веришь?

— Нет, — ответил Филин честно. — Они сперва одно говорят. Потом другое.

— Посадили?

— Ну, не они одни. Дурацкая история. Молодой был. Бестолковый. Горячий. А тут ещё жена в клуб потянула. Я так-то не особо любил. Громко там, суетно. Свет мигает, на мозги давит. Басы по ушам шибают. У меня тогда как раз бой был накануне. И прилетело крепко. Сотрясение там… надо бы покой, но какой, когда она хочет. Да и что за болячка, сотрясение. Было бы там чему сотрясаться.

И выходит, что он всё-таки жалуется? Выходит. Комары звенят. Жабы орут. А он, Филин, на жизнь жалуется. Только и молчать не выходит. Сколько лет молчал…

— Ну там она выпила. И мне сунула… один коктейль был всего-то!

А в протоколе оказалось, что он на ногах едва стоял.

— С моею мы слово за слово и поцапались. Она веселится хотела. А я вот не мог. И злой был, что… выскочил. Думал, продышусь, успокоюсь. Ну а там эти… бухие… к девчонке пристали. За руки хватают, тянут куда-то. Она верещит и отбивается. Зовёт на помощь. Я и влез.

Не вздыхает. И сочувствия нет, как и жалости.

И ладно. Не хватало ещё, чтоб Филина жалели.

— Сказал, чтоб отвалили. А эти… может, не только выпившие. Решили, что раз их много, то и всё. Ну и давай на меня. Я одного пихнул. Может, вправду, сильнее, чем оно стоило. А он упал. Неудачно. Башкой об камушек. И всё. Покойник. Ну, я-то бегать не стал. Думаю, что вон, камеры ж были и так-то… бывает. Несчастный случай, но я в своём праве.