Человек государев (СИ) - Горбов Александр Михайлович

— Вот, значит, как…

Дёрнув щекой, дядя убрал «часы» обратно и достал странную вытянутую штуку. Состоящую из переплетённых медных трубок, отполированных с одной стороны и покрытых синей копотью с другой. Следом он вытащил небольшой кубик из тёмно-зелёного камня с изумрудными и чёрными разводами.

Малахит! Или, как его называют официально, малахириум. Камень, на котором зиждется сила государя и мощь всей державы. Опора трона, основа власти и всё такое. Но по сути своей — источник государственной «казённой» магии. Именно с помощью него государь Пётр Юрьевич два века назад принудил «природные» боярские роды к покорности и взял настоящую власть. Заложил основы промышленности, завоевал выход к Балтийскому морю и, по сути, создал страну заново.

— Кхм.

Дядя прокашлялся, сделал глубокий вдох и медленно вставил малахириум в странный прибор. А затем поднёс его к моему родовому перстню.

Пшиииих!

По медным трубкам пробежали язычки синего пламени. Полыхнули на перстень, облизав теплом мою ладонь, и погасли.

— М-да. — Вздохнув, дядя вынул кубик малахириума и спрятал вместе с прибором обратно в шкатулку. Закрыл её и отдал Лукичу. — Можешь отнести обратно.

Он посмотрел на меня с сожалением.

— Плохо дело, Миша. Ваш родовой исток погасили.

— А… — У меня перехватило дыхание. — Но так нельзя! Это бесчестно! Если государь…

— Он не вступится за Скуратовых. «До боярских склок мне дела нет», — процитировал старик государя. — Ты остался с Басмановыми один на один. Они придут за тобой, чтобы закончить начатое. И получить вотчину Скуратовых, как принято по обычаю.

Я встал и одёрнул сюртук.

— Прости, дядя. Мне не следовало приходить сюда и подвергать тебя опасности. Я немедленно уйду и…

— Сядь! — Старик грозно сверкнул глазами. — Мне бояре не указ, и ничего сделать не посмеют. А рискнут, так с ними вот что будет!

Он сжал костистый кулак, оплетённый толстыми венами, и потряс в воздухе.

— Я хоть и в отставке, а всё равно государь меня в обиду не даст — его я человек. Сядь!

Мне ничего не оставалось делать, как плюхнуться обратно в кресло.

— А ты — родная кровь мне, — дядя улыбнулся и похлопал рукой меня по плечу. — И я тебя на растерзание этим волкам не дам.

— Дядя Коля, я не могу всю жизнь прятаться у тебя.

— Помолчи, мне подумать надо, как тебе помочь.

Старик свёл брови и уставился на огонь в камине. Верный Лукич, успевший унести шкатулку и вернуться обратно, подал дяде чашку с чаем и встал поодаль, готовый в любой момент услужить.

Дядя думал долго, шумно прихлёбывая чай, кряхтя и ворочаясь в кресле. Лукич трижды подливал ему чай, а старые напольные часы у дальней стены гостиной успели гулко пробить десять ударов.

— Вот что, Миша, — дядя повернулся ко мне и обнадёживающе улыбнулся. — Есть только два способа, как тебе спастись. Первый — уехать за границу, чтобы Басмановы тебя не нашли. Денег я тебе много дать не смогу, а вот рекомендательные письма напишу. Есть у меня там старые друзья, помогут устроиться на первое время. Только ехать тебе придётся подальше, лучше всего в Америку.

«Нет, — гулко прозвучал у меня в голове голос Захребетника, так что я вздрогнул. — Никакой заграницы. Ты нужен мне здесь».

— А второй? — спросил я.

— Второй, — протянул старик, испытывающе глядя на меня. — Второй — ты пойдёшь служить. Откажешься от боярства и станешь человеком государевым.

— Разве это остановит Басмановых?

— Ещё как остановит! — Старик развеселился и коротко засмеялся. — Государь своих людей бережёт и никаким боярам их обижать не позволяет. И они это знают — только дадут повод, так государь их с землёй смешает. Сам знаешь — бояре со своими вотчинами ему враги давние.

Мне эта истина была известна с другой стороны, но суть от этого не менялась. Бояре, «природные» маги с родовыми истоками, всегда были возмутителями спокойствия в государстве. Тащили одеяло на себя и в своих вотчинах могли творить что душе угодно. Именно семь старых боярских родов и стали причиной Смутного времени, фактически уничтожив род Рюриковичей. И только князь Пожарский смог остановить развал страны, став затем государем. А его правнук Пётр окончательно освободился от давления боярских родов с помощью малахириума.

— Решай, Миша. Род тебе в любом случае не восстановить — исток погас и своих сил у тебя не будет. А на государевой службе ты многое получить можешь. Но если решишь за границу ехать, я тебя осуждать не стану.

— Я согласен, — ответил вместо меня Захребетник. — Я пойду на службу и стану государевым человеком.

Я не стал возмущаться его самоуправством. Мой ответ был бы точно таким же.

— Доедешь до Орла, — в который раз повторял наставления дядя, — там возьмёшь билет до Москвы, чтобы запутать слежку. А в Туле сойдёшь, не предупреждая проводника.

— Я помню, дядя Коля.

— Письмо не потерял? — Старик волновался, но старался этого не показывать. — Даже если вдруг потеряешь, назовёшь моё имя Ивану Карловичу, и он тебе поможет. Чай не один год под одной крышей служили, а добро он помнит.

Паровоз громко зашипел, стравливая пар, и проводники стали выкрикивать, что поезд скоро отправляется.

— Время, Миша, — старик порывисто обнял меня и похлопал по спине. — Ни пуха тебе ни пера!

— К чёрту, дядь Коль. Спасибо!

— Пиши мне. Денег вышлю, как только смогу.

— Не надо, жалованья мне хватит. Как только устроюсь, сразу отпишусь.

Старик подтолкнул меня к вагону.

— Иди уже, а то без тебя уедет.

Он украдкой промокнул глаза от набежавшей слезы. Махнул мне рукой, развернулся и твёрдой походкой пошёл прочь. Дядя не любил долгих прощаний, да и мне было не по себе от расставания с единственным оставшимся родичем.

«Пошли уже, — буркнул в голове Захребетник, — хватит на виду у всех торчать».

Я не стал с ним спорить и пошёл в вагон. Отыскал своё купе, бросил саквояж под столик и сел у окна. Дядя взял мне билет в первый класс, но не ради удобства. А чтобы я мог ехать один, подальше от посторонних глаз. Честно говоря, мне такая предосторожность казалась лишней — вряд ли Басмановы могли меня выследить. Но спорить со стариком я не стал и теперь сидел в одиночестве, глядя на исчезающий за окном вокзал.

— Чаю, ваше благородие? — В купе заглянул проводник. — Лимон имеется, сласти различные.

— Просто чаю.

Дверь в купе закрылась, и я непроизвольно «прикоснулся» внутри себя к запасу магической силы. Как языком всё время трогаешь дырку от выпавшего зуба, словно надеешься, что он вернулся. Вот я всё время и проверял, каждый раз морщась и чувствуя, как убывает личная магия. По чуть-чуть, она медленно таяла без подпитки родового истока. А ведь раньше я даже не задумывался о ней — есть и есть, всегда полный запас. И только сейчас понял, за что завидуют родовым боярам. Дурак был, что ещё можно сказать.

«Вот только не надо заниматься самокопанием, нашёл время».

Я прямо почувствовал, как невидимый Захребетник скривился.

«Будешь меня слушаться, всё у тебя будет. И магия, и деньги, и положение. Не жалей о прошедшем, лучше делай что должно сейчас».

Спорить с ним настроения у меня не было. Но и изводить себя бесполезными воспоминаниями я перестал. Вытащил «Столичные ведомости», купленные на вокзале, и погрузился в чтение. Газета оказалась скучной, но я читал всё подряд, чтобы убить время.

Государь посетил с официальным визитом Прусское королевство. Канцлер заявил, что пошлины на иностранные товары снижаться не будут. Первая купеческая гильдия пожаловалась на слишком медленный рост экономики. Союз промышленников подал прошение об увеличении квот на малахириум. В столице арестован аферист Голубков, укравший с помощью липового акционерного общества «Мавров, Маврушич и Мельник» миллион рублей. Деньги возвращены пострадавшим, прокурор требует приговорить мошенника к публичной казни.

От нечего делать я перечитал все частные объявления и решил кроссворд на последней странице. После чего начал откровенно скучать и раздумывать, чем бы себя занять.