Между добром и злом. Том 7 (СИ) - Кири Кирико

Свита смиренно следовала за своим императором, но каким-то образом растерялась где-то в анфиладе комнат, оставив Кондрата и императора наедине. На душе стало совсем тошно, и его не покидало чувство, что их специально притормозили.

— Представляю лицо этого ублюдка, когда он принял тебя на работу, везде продвигал, а ты его сдал, — внезапно издал смешок старик. Его голос эхом расходился по комнатам. — Кстати, почему, Кондрат? Что тебя подтолкнуло к этому? Ведь ты предал его.

— Я никого не предавал, — ответил Кондрат негромко. — Есть закон, и есть те, кто его пересекают.

— Нравятся мне твои слова, — кивнул тот. — Никто не понимает. Эти паразиты, маленькие поганые паразиты, тараканы и их грязные личинки, не остаётся ничего, как давить их сапогом. Не додавишь, и они продолжат плодиться. Ты даёшь им кров и еду и чем они платят тебе? Бьют в спину? Я! Я разрешил им существовать, и как они мне отплатили? Они нарушают законы, которые должны были соблюдать. Паразиты, Кондрат, они паразиты, иначе и не скажешь.

Они остановились в одной из комнат анфилады, где император сел на кресло, выдохнув так, будто пробежал многокилометровый марафон.

— Все должны видеть, что будет с предателями, Кондрат. Все. И в этой героической работе мне нужны помощники. Я знаю, что ты вдруг заинтересовал принца, и теперь я вижу, почему. Но мой сын дебил. Дебил и предатель, пусть и родная кровь, — поморщился он, будто коснулся чего-то мерзкого. — Ты понимаешь меня?

— Да, — а что ещё Кондрат мог ответить.

— Поэтому ему нужны умные люди, и ты умный, Кондрат. Ты ведь сразу всё понял, я прав?

— Абсолютно.

— Что и требовалось доказать, — кивнул он удовлетворённо. — Видишь, ты всё понимаешь, и тебя, как и меня, не подкупить их лживыми речами. Ты понимаешь, что их единственная цель — это разрушить империю. Скажи, какие взгляды тебе ближе?

Непонятно, о каких взглядах вообще шла речь, но Кондрат ответил просто.

— Взгляды закона.

— Именно! И я здесь закон, Кондрат! — воскликнул тот, брызжа слюной, поняв его слова на свой лад. — Сегодня настали страшные дни, Кондрат. Враги окружили нашу империю. Они строят козни и травят нашу великую империю своими погаными речами. Каждый инакомыслящий, каждый агитатор или подстрекатель — это предатель и должен быть наказан на пример всем другим! Всех этих подлые предатели должны быть выжжены вместе с их семьями! Их маленькими выродками, который с кровью впитывают эти анархические мысли! Чтобы все видели, какая кара ждёт предателя! Не могут жить, как люди, пусть живут в страхе, как животные!

Он остановился, чтобы отдышаться, будто произносил важнейшую речь в своей жизни. У него даже слюна по бороде стекала. Кондрата, в прочем, это никак не впечатлило, но создавалось впечатление, что он разговаривает не с императором, а с безумным агитатором, которого заклинило на одной ноте.

— Мы выжжем всех врагов внутри империи, — продолжил старик. — Выжжем их всех под корень, чтобы не проросли заново, а после… А после мы пойдём твёрдой поступью по землям врагов. Мы уничтожим всех, кто смеет косо смотреть на нашу империю, выжжем их праведной яростью! Мы уничтожим их, потому что если не мы, то нас!

— Мировая война, — подытожил Кондрат.

— Я сказал бы иначе. Очищение, — выдохнул император, будто словил то ли трип, то ли просветление. — Да-да, это очищение. Священно очищение земли нашей от скверы. Мы отчистим этот мир от скверны. Я вижу, что ты хороший человек и понимаешь меня. И вижу, как ты работаешь на благо нашей империи, когда другие отдыхают. Сегодня ты истребил много грязных предателей. Сегодня мы одержали победу в бою, но впереди война. Ты ведь хочешь одолеть наших врагов?

— Я просто хочу ловить плохих людей и наказывать их. Я хочу сделать мир чище.

— Именно, — кивнул император. — Мы сделаем этот мир чище. Мы выжжем все эти крысиные племена. Выжжем всех врагов империи внутри и снаружи. И ты мне в этом поможешь.

Но глядя на человека напротив, Кондрату хотелось совершенно другого…

Глава 31

Натариан Барактерианд, император Ангартрода, одной из сильнейших империи в этом мире. Поговаривают, что жёстким он был с самых первых дней своего правления, едва вступил на престол, переняв характер матери, которая была регентом после несчастного случая и до совершеннолетия сына. И если во времена своей молодости его знали как жёсткого, но умного правителя…

Времена меняются. И глядя на императора сейчас, Кондрат не мог даже чуть-чуть разглядеть того, о ком чуть ли не слагали легенды. Нет, перед ним был старик, который грезил предателями и врагами, которые только и ждут момента, чтобы разрушить всю империю, отчего работал по принципу «бей первым».

И сейчас Кондрат ещё отчётливее видел причину стремления Манхауза и других избавиться от императора. После казни это было очевидно — у человека не было ни жалости, ни сомнений, ни адекватности. Лишь жестокость, алчность и упоение собственной исключительностью и избранность. Говорят, что из двух зол приходится выбирать наименьшее. Наверное, это был тот самый случай. С одной стороны понятные и даже благородные цели заговорщиков, но угроза твоим близким, а с другой — спасение твоих близких ценой общего будущего многих людей. Никто не хочет становиться жертвой, но все хотят стать теми, кто сделает мир лучше…

Кондрат сделал выбор и не жалел о нём, но… не мог не признать, что они были правы. С таким императором всем им дорога только в ад. И сегодняшняя казнь, абсолютно бессмысленная по своей жестокости, была наглядным олицетворением происходящего.

Его не повысили. Нет, Кондрат мягко отказался от предложения сменить свой род деятельности, чему император, казалось, ни капельки не расстроился. Наоборот, наделил особыми полномочиями, сказав, что он теперь будет его доверенным сыщиком, если вдруг понадобятся его экстраординарные услуги. Личный сыщик императора. И это помимо карт-бланша на разные нововведения в сфере криминалистики.

Он должен был чувствовать воодушевление, но покинул императора скорее озадаченным и каким-то опустошённым. Оттого меньше всего он хотел говорить с кем-то сейчас, будь это даже принцесса, но отказаться возможности не было. Особенно, когда к тебе обращаются напрямую.

— Признаться честно, мне как-то рассказывали о вас, что вы неординарный человек, но я даже представить не могла насколько, — произнесла она.

— Благодарю, Ваша Светлость. Слышать такое от вас — высшая похвала.

— Будет вам, —­ отмахнулась она. — Знаете, мой отец редко приглашает ого-то поговорить тет-а-тет. Чем вы завоевали такое доверие?

— Тем, что хорошо работаю, — ответил Кондрат искренне.

— Звучит так, будто это ваше проклятие, мистер Брилль, — склонила она голову слегка набок, будто пытаясь разглядеть его под другим углом. — Хотите сказать, что не рады такой чести?

Да как сказать ей, и не ляпнуть чего? Ирония в том, что, сдав заговорщиков и разрушив их план, выведя всех на чистую воду, Кондрат завоевал доверие того, кого бы меньше всего хотел видеть рядом с собой. Доказал делом, а не словом, рискуя всем, что для него важнее закон и верность, чем близкие связи и возможные выгоды одному из тех, кого раньше сам ловил и сажал.

Кондрат всегда говорил, что его не интересует политика, что он всегда старается держаться от неё подальше, занимаясь своим делом…

Но лишь до тех пор, пока эта самая политика не постучится в его дверь.

— Рад больше, чем вы можете представить, Ваша Светлость. Просто после всего пережитого… я выбился из сил.

— Понимаю. Вы отлично поработали, мистер Брилль, вы можете собой гордиться. Сегодня вы уничтожили страшных врагов империи, сделав наши улицы чище и… что-то не так?

Она внимательно впилась взглядом в лицо Кондрата, ясно что-то заметив на его абсолютно непроницаемом лице. Даже сам Кондрат на мгновение растерялся.

— Что? — не понял он.

— Вы скривились при моих словах, будто я сказала что-то не то.