Между добром и злом. 2 том (СИ) - Кири Кирико

Три пистолета! У этого ублюдка было сразу три! Кондрат предполагал, что у того было точно два пистолет — один личный, а второй Оттаберга, но как оказалось, ублюдок принёс с собой сразу два. Что ж, если у него нет третьего своего, то сейчас он полностью разряжен и возможности перезарядиться у него не будет.

Задыхаясь, Кондрат заставил себя встать на ноги. Покачиваясь и держась за руку Вантувер волком смотрел на него, будто не мог поверить, что не застрелил его сразу.

Они мгновение смотрели друг на друга, после чего сорвались с места. На бегу Кондрат взмахом руки отправил какие-то безделушки прямо в лицо Вантувера. Тот закрылся целой рукой, и Кондрат с ноги принял его прямо в живот. Попытался ударить по голове, но тот извернулся и ответил ударом в грудь.

У Кондрата повторно спёрло дыхание. Хочешь ты или нет, но иногда боль парализует. Просто не даёт возможности двигаться, как ты не бахвалься и не пытайся сопротивляться. И сейчас было так же. Кондрат почувствовал, как заскрипели рёбра внутри, и как дыхание вновь спёрло. Перед глазами побежали круги, которые разогнало вспышкой.

Удар Вантувера пришёлся ему прямо в висок, и лишь чудом его не уложило сразу. Кондрат отпрыгнул назад, пытаясь разорвать дистанцию и прийти в себя после удара. Можно было сказать, что они на равных — ему сложно двигаться, а у Вантувера одна из рук висит плетью и не двигается. Стреляй он чуть точнее…

Он вновь шагнул назад, пропустив удар мимо и ударил в ответ, едва не помирая от того, какой болью тело отозвалось на это. Промахнулся совсем чуть-чуть, кулак чиркнул по носу его противника, и тот уже собирался контратаковать, когда второй кулак врезался Вантуверу прямо в челюсть.

Тот слегка растерялся, шагнув назад, и Кондрат прямым ударом в нос отправил его на пол. Попытался броситься сверху, но тот или рефлекторно, или со знанием дела ударил прямо в грудь обеими ногами, отбросив назад.

Кондрат упал и, казалось, больше уже не мог встать. В глазах темнело. Мир появлялся вспышками, размытый и кружащийся перед глазами. Он попытался вдохнуть, но тут же закашлялся. Во рту появился металлический привкус.

Вантувер выглядел не лучше. Он пытался встать, чувствуя, как с каждой секундой слабеет. И пусть мир не мигал так же ярко, как перед глазами Кондрата, но шёл кругом, из-за чего он покачивался, пытаясь найти опору в ногах.

Он знал, знал, что если сейчас не убьёт этого человека, то его не будет ждать ничего хорошего. Они слишком далеко зашли, чтобы его просто посадили. Единственное, что было в силах Вантувера — убить обоих и обвинить во всём Кондрата. Рассказать, как тот заманил его в эту квартиру под предлогом поиска улик и выстрелил, а он просто следил за ними, не доверяя консультанту и смог вмешаться в последний момент…

И это, если он добьёт его.

Всё или ничего.

Подхватив с тумбочки какую-то статуэтку, он направился в сторону Кондрата. Главное избавиться от этого мудака, а там он уже выкрутиться как-нибудь. В конце концов, он сыщик, а этот какой-то консультант…

И в этот момент он почувствовал, как его схватили за ботинок. Вантувер резко обернулся и увидел Оттаберга, который, истекая кровью вцепился ему в ногу. Он пнул его прямо в лицо, услышал скрип пола, обернулся и успел лишь замахнуться. Кондрат вцепился здоровой рукой в статуэтку, другой ударив ему прямо между ног…

И весь мир вспыхнул перед глазами Вантувера ослепительной болью, которая мгновенно отняла силы как-либо сопротивляться. Тело просто сдалось, подогнуло, заставив его упасть, держась за собственную промежность, и громко кричать, не помня себя от боли, которую он ещё не знал.

А всё потому, что Кондрат с размаха вогнал ему прямо в пах шомпол от пистолета.

Кондрат, пытаясь как можно меньше двигаться, обошёл кричащего и теперь уже небоеспособного Вантувера и склонился на Оттабергом. Старый служака выиграл ему немного времени. Неизвестно, чем бы всё закончилось, когда ты задыхаешься и каждое твоё движение отдаётся парализующей болью. Но за это спасение он и поплатился. Кондрат не нащупал пульс у главы северного отдела.

Он не дожил до пенсии какой-то год, погибнув в попытке остановить преступника. Умер с честью и достоинством, как говорят другие, но Кондрата раздражали подобные слова. Покойнику ни холодно, ни жарко от этой чести и достоинства. И ему всегда было больно смотреть, как ещё один человек, защищая других, каким бы он плохим не был, погибает.

Но ему было не помочь, а вот Вантувер что-то там пытался ещё сделать, продолжая загибаться от боли.

Кондрат подошёл к пистолету и, помня, что лучше в таком состоянии не наклоняться, присел. Поднял пистолет и начал заряжать его, не спуская глаз с крысы, которая ещё не теряла надежды на спасение.

— Ну давай, арестуй меня… — Вантувер ещё и разговаривать умудряется. — Думаешь, это что-то изменит?

Кондрат ничего не думал. Он сейчас проталкивал пулю другим шомполом в дуло, методично и отстранённо, подавляя позывы прокашляться, понимая, что в этом случае согнётся в три погибели от боли.

— Ну арестуешь ты меня, а дальше что? — оскалился он. — Тебе не выбраться из этого дерьма. Думаешь, чей версии поверят? Твоей, консультанта, который взялся из неоткуда, или моей, сыщика?

Кондрат взвёл курок и направил пистолет на Вантувера.

Лицо предателя изменилось. В глазах появился ужас от осознания неотвратимости, будто он действительно верил, что он ему ничего не сделает. А Кондрат негромко произнёс:

— Никто не услышит твоей версии.

И выстрелил.

Голова Вантувера откинулась назад. Пуля вошла ему прямо по центру лица, и его затылок раскрылся, как новогодняя хлопушка, щедро обрызгав пол позади содержимым черепа.

Вот и всё. Нет больше крысы. Правильнее было отдать его под суд, однако тогда возникнет слишком много сложностей, которые могут позволить его дружку трупорезу скрыться. Чёткое следование правилам не означало слепое и бездумное им подчинение. И Кондрат не собирался давать даже шанса ни ему, ни кому-либо другому попытаться укрыться от правосудия.

Оставался финальный аккорд в этом расследовании, который расставит всё по своим местам и окончательно поставит в этом вопросе точку.

Глава 30

Кондрат ещё раз окинул помещение взглядом. Никаких улик, кроме слов самой крысы, подтверждающих личность трупореза, он так и не обнаружил, но потерял человека, и совсем не последнего в этом городе. У него появилось ещё больше вопросов после произошедшего, но ответов, как это не прискорбно, не прибавилось.

Он осторожно вышел из помещения, закрыв за собой дверь. Выстрелы как пить дать, слышали соседи и, скорее всего, на улице, на навряд ли кто-то обратит на это внимание. Изнеженные спокойствием и безопасностью люди иногда даже не понимают, что услышанный хлопок был выстрелом. Решат, что хлопушка или что-то в этом роде. Это не криминальный район, где каждый знает, что означает этот звук.

Кондрат был прав. Никто так и не вышел на шум. И улица продолжала жить своей шумной неугомонной жизнью. Стараясь не делать резких движений, он направился по улице искать ближайших стражей правопорядка. Требовалось действовать быстро, скоро занятия закончатся, и серийный убийца отправится домой. К этому моменту всё должно быть готово.

День прошёл как обычно — паршиво. Он вновь видел эту девушку, эту прекрасную студентку Атерию Тонгастер, но не мог даже коснуться её. Она была его, его девушкой! Она должна была принадлежать ему! Ей ждало такое будущее, что…

— Хорошая работа, леди Тонгастер, — улыбнулся Кермен Энтони, протянув ей доклад, которая она сдала вчера.

— Благодарю, профессор Энтони, — улыбнулась она слабо.

И ему пришлось проявить усилия, чтобы не пялиться на неё больше, чем нужно. Такие изящные плечи, такое хрупкое тело. Его было бы так приятно резать, разрезать эту тонкую кожа раз за разом, наблюдать, как она расходится, обнажая мышцы, слышать, как она кричит через кляп…