Между добром и злом. Том 5 - Кири Кирико

— Тебе не обязательно уходить сейчас, — негромко протянула Лита, глядя совсем в другую сторону. — Иногда можно просто… сделать передышку.

И искоса посмотрела на него, прикусив губу. Совсем непохоже на себя, стыдливо и застенчиво. Не тем взглядом, как обычно смотрели ведьмы на мир вокруг них.

Глава 32

Кондрат осторожно отнял руку.

— Прости, Лита, я не могу.

— Почему? — тихо спросила она и улыбнулась, пытаясь справиться с неловкостью. — Не привык, когда девушка проявляет инициативу?

Вместо ответа Кондрат засунул руку в карман и показал на тусклый свет золотое кольцо, которое блеснуло в пламени свеч.

— Женат? Но это ведь не взаправду.

— Тем не менее. Я не могу, Лита.

— Хорошо, я поняла, — но по голосу не слышалось, что она решила отступить. — Ты с ней спал?

— Что? — Кондрат нахмурился.

— Ты спал с ней? Делил ложе? Занимался с ней сексом, если так понятнее?

— Это не играет никакой роли…

— Понятно, а голой ты её видел? — задала Лита другой вопрос.

— Если даже нет, это ничего не меняет…

— Ты обнимал её? — её улыбка стала чуть шире.

— Нет, но…

— Даже за руку, как я понимаю, тоже не держал, — подытожила она. — И хочешь сказать, что ты действительно женат?

Она вновь сделала к нему пару шагов, однако Кондрат отступил назад.

— Это не имеет никакого значения, Лита. Никакого. Если вы хотите успеть предупредить Шейну, то мне стоит уже сейчас выдвигаться. Как только тюрьму закроют на ночь, всё будет кончено.

— Как скажешь, Кондрат. Но бегать вечно от правды всё равно нельзя. Рано или поздно… — она пожала плечами, а потом с хлопком исчезла, оставив его одного в комнате.

Но он лучше ведьмы знал, что от правды можно бегать очень долго, а при желании и вечно.

Вайрин ждал его за столом, явно придя в себя после действия ведьмовских чар. Выглядел вновь весёлым и бодрым, выпивая и не отказывая себе поесть. Такими темпами он станет как истинный чиновник, тучным и прожорливым.

— Ну как? Классно всё прошло? Такая девчонка, меня аж пробрало! — улыбнулся он во все свои вставные зубы. — Выпустил пар?

— Не выпустил, — сказал он в ответ. — Мне надо идти, кое-что надо сделать.

— Сделать, сейчас⁈ Не говори, что ты серьёзно! — возмутился Вайрин.

— Более чем серьёзно. Мне действительно надо идти, —­ ответил Кондрат.

— Да блин! Да как так! Ну Кондрат! Ну ты чего! Отдыхать тоже надо! Знаешь, как сложно сюда попасть⁈ Я же старался!

— Прости, Вайрин, но дело не ждёт, надо успеть до вечера.

— Опять какое-то расследование? Это что-то связанное с делом Хартергера, которые ты расследовал, верно? Того, кого завалила служанка?

— Да, — не стал юлить Кондрат.

— Так стой, погоди, там же уже нашли убийцу вроде, уже казнить должны были, — припомнил он.

— Завтра состоится казнь, и надо кое-что уточнить, прежде чем всё случится.

— Ты до сих пор считаешь, что она невиновна?

— Имею такую мысль, — не стал отрицать Кондрат.

— Блин, может ты слишком заморачиваешься, а? Ну серьёзно, ты иногда слишком дотошный и копаешь слишком глубоко, как и все мы, а всё гораздо проще. Она виновна и всё.

— Всё может быть, однако я всё же склонен считать иначе.

— Ладно, как скажешь. Но ты вернёшься? — спросил Вайрин с надеждой. — Они работают круглосуточно. Я подожду тебя здесь.

— Как получится, — не стал он обещать.

А вообще Кондрат был рад покинуть это место. Оно давило, давило чем-то непонятным, какой-то тяжестью богатства и роскоши, чувством, что ты совсем не принадлежишь этому месту. Будто он чужой оказался совсем не в своём обществе.

Чтобы не мчаться сейчас в конюшню за лошадью, Кондрат поймал экипаж. Около часа он добирался до тюрьмы, наблюдая за тем, как город медленно тает в снегу, уступая природе. Едва они остановились у ворот. Кондрат накинул извозчику ещё пару монет, попросив подождать, после чего прошёл охрану на входе, а потом и в самой тюрьме.

Охрана была той же самой, что и в первый день его прибытия сюда. Они прятали взгляд, стараясь не смотреть на него, но Кондрат почему-то думал, что ведьмы не оставят так просто тех, кто надругался над дочерью одной из них. Самосуд он порицал, даже несмотря на то, что они этого заслужили, но здесь ему ни времени, ни дела до них не было. Что творили — то получили. Есть люди, которые действительно нуждаются в его помощи.

Шейна в последний свой день выглядела никак. Завёрнутая в тряпьё, поглядывала нездорово блестящими глазами на посетителя, как из норки, не переставая кашлять. У самой решётки лежал её обед: скромная похлёбка с хлебом, в которой даже нашлось мясо. Будто последний ужин перед тем, как наказание вступит в свою силу.

— Вы пришли попрощаться? — её голос был едва слышен из-за хрипов. Да и по коридорам то и дело разносились кашель. Картина явно была обыденной.

— Да, — кивнул он. — Жаль, что так всё сложилось.

— Да… — пробормотала она. — Если у вас что-то есть для меня…

— Что именно?

— Что-то, что поможет мне не дожить до завтрашнего дня… — прохрипела Шейна.

— Нет. Не совсем, — покачал он головой. — Я лишь хотел сказать, что, если ты что-то ещё знаешь…

— Я сказала всё…

— Если ты кое-что знаешь, — повторил Кондрат с нажимом, — то тебе стоит рассказать это завтра тем, кто завтра придёт за тобой. Возможно, у тебя были сообщники, люди, которые готовили покушение на других высокопоставленных чиновников. И ты знаешь их, знаешь, потому что у вас была сеть. Возможно, тебе стоит рассказать конвоирам, что тебе известно, и тогда твою казнь отсрочат и, скорее всего, повезут на допрос.

Кондрат не хотел прямо называть всё своими именами. Будто произнеси он план, как сразу станет соучастником, а так вроде он просто посоветовал. Каждый спасал свою собственную совесть как мог, пытаясь убедить себя, что не прикладывал к чем-то руку. А Кондрат был и оставался всего лишь человеком.

Шейна кивнула.

— Я… я поняла… да, я поняла, мне кое-что известно… — прохрипела она. — Я расскажу это завтра…

— Вот и отлично, — кивнул Кондрат. — Я не веду твоё дело и мне знать всё это не обязательно, но им будет очень интересно услышать о других твоих сообщниках.

— Спасибо…

Кондрат встал и направился к выходу. Дело было сделано, он даже мог успеть забрать Вайрина из того заведения и найти место получше. И он уже был в дверях камеры, когда внезапно остановился, словно налетел на невидимую стену. Внезапно его голову, как пуля, пронзила одна интересная мысль, буквально гениальная своей простотой и очевидностью.

— Шейна, — негромко произнёс он, обернувшись через плечо.

— Да? — взглянула она на него.

— Ты любишь свою мать?

— Да, очень.

— Насколько сильно? — обернулся Кондрат.

— Она для меня многое значит, ведь она моя мама, — ответила девушка, пытаясь подавить кашель. — Я её очень сильно люблю.

— Настолько, что могла бы и попытаться защитить её, не так ли? ­— спросил Кондрат негромко.

Шейна смотрела, и её взгляд стал испуганным, как у ребёнка. Хотя она и была ребёнком, который оказался однажды не в том месте и не в то время. Который, как и любой другой ребёнок, любил маму, и скажи кто-то что-то плохое про неё, мог бы полезть в драку.

Кондрат шагнул обратно в камеру.

— Буквально час назад я был в одном заведении со своим другом, Шейна, и он обронил одну интересную фразу. Он сказал, что я слишком глубоко копаю и иногда вещи куда проще, чем кажутся. И я сейчас подумал, а не всё ли проще чем кажется?

— Я… я не понимаю, о чём вы… — отодвинулась девушка на своей койке в самый угол.

— Честно говоря, я тоже, — пробормотал Кондрат в ответ, тяжело вздохнув. — Но ты ведь обманывала меня и до этого, верно? Насчёт графа Хартергера, насчёт своей матери…

— Я просто недоговаривала, потому что не хотела подставлять её, — слезливо ответила девушка.

— И ты могла не договорить мне ещё кое-что очень важное, верно?