Кровь черного мага 7 (СИ) - Гарднер Эрик

— А вдруг вы не поймаете того мага. Я конечно в это верю, но всё же? Как обезопасить всех остальных?

— Ну, для начала оказаться под защитой того, кому кровь кобольдов точно никогда не понадобится.

Я прищурил в усмешке глаза.

— Да, я слышал, как вы шутили, говоря господину Адельману, что переманите всех остальных, — сказал Ноткер. — Или вы не шутили?

Я лишь пожал плечами. Кобольд задумчиво потер подбородок, потом поднялся.

— Я скоро вернусь, Ваше Величество.

И снова исчез. Видимо на перемещения в Хайдельбергской Гильдии сил у него еще хватало.

Я поглядел на числа в таблице, думая, можно ли из этого вывести какую-то формулу расхода магической энергии в зависимости от расстояния, но потом подумал, что для этого точно надо провести еще несколько замеров, да и не только с одним Ноткером, и решил всё это отложить.

По французскому каналу по-прежнему бубнили сводку новостей за день — всё то, что мне вечером в отчете показывала Ленели. Отметил только, что лицо у новостного корреспондента было и возмущенное, и растерянное одновременно.

После этого я занялся книгами о драконах. Открыл раздел, посвященный «Морозным копьям», перечитал, думая, что возможно я что-то упустил. Но в итоге так и не нашел ничего нового. Тогда я стал просматривать общие отделы, в остальных томах.

Через час вернулся Ноткер, поглядел на меня хитрым взглядом и завернувшись в плед, устроился дремать на краю дивана.

— Ничего не хочешь мне сказать? — поинтересовался я.

— Нет, Ваше Величество.

— Хм. А ты только про себя рассказывал или про своих собратьев в Хоэцоллерне тоже? Которые за свою ошибку теперь носят рабские ошейники.

— Про них я, разумеется, тоже рассказал.

— Ладно, если что, надеюсь, Ульрих не очень расстроится… — я осекся, наткнувшись на совсем уже наглую ухмылку кобольда. — Да уж… Вижу, ты уже в себя пришел?

— Еще нет. С вашего позволения я бы поспал. Утром силы восстановятся. Вам бы, кстати, тоже не мешало отдохнуть, Ваше Величество…

Я поморщился и покачал головой.

— Пока кое-что не проясниться, видимо, я не засну. К завтраку тебя разбужу.

Просидев всю ночь с книгами, в четыре утра я услышал в новостях новое. Прогноз погоды начал меняться. Сначала сообщили о перемещении воздушных масс из Африки, скорее всего из Сахары, столкнувшихся с холодным воздухом на севере Франции. Вместо обещанного снега и града на страну обрушились ливни.

Еще через три часа, в следующем выпуске начали говорить о резком аномальном потеплении.

В восемь утра, когда разбуженный и вполне уже пришедший в себя Ноткер принес мне завтрак, я смотрел прямой репортаж с парижских улиц. Там вовсю бушевала весна. В лучах поднимающегося солнца, распустились каштаны и вишни. На клумбах цвели проклюнувшиеся из луковиц тюльпаны. Корреспондент, стоя где-то среди садов около Эйфелевой башни, с восторгом рассказывающий о погодной аномалии, показывал то на цветы, то на порхавших вокруг него бабочек, то на спешащих на работу, весьма откровенно оголявшихся прямо находу парижанок. У самого корреспондента по лицу от жары уже тек струйками пот.

— Охренеть, — только и сказал я.

За моей спиной покашляли. Я обернулся и увидел застывшую на входе Ленели.

— Хотела вам сообщить о том, что происходит, Ваше Величество, но вижу вы уже в курсе, — сказала она. — Вас, кстати, обыскались.

— Неужели?

— Да, все местные кобольды пропали, а ваш никому не отзывался.

— И как же вы тогда меня нашли? — я поглядел на нее.

— У меня интуиция.

— Интуиция, которая носит имя Финбарр? Да, Барри? — на последних словах я чуть повысил голос, хотя кузен и так прекрасно должен был расслышать.

Финбарр показался на пороге вслед за Ленели.

— Доброе утро, Харди, — пробасил он, вопросительно посмотрев на меня и явно думая, буду ли я снова избавляться от его присутствия во время разговора с Ленели.

— Оно вовсе не доброе, Барри, — тихо сказала ему Фогель и даже чуть пихнула его локтем в бок.

— Ну, может быть, — согласился он и ткнул пальцем в экран телевизора. — Вот если бы как у них было — тепло, наверное утро было бы точно добрым.

Я со скепсисом глянул на него, но ничего не сказал.

— Вы давно это смотрите? — спросила Ленели проходя в зал и возмущенно начала: — Все каналы забиты новостями про эту проклятую анома…

Она резко осеклась.

— Ну, продолжайте, — произнес я, не оставив на своем лице эмоций.

— Аномалию, — повторила Ленели и сделала паузу, собираясь с мыслями. — Сегодня журналисты почти и не вспомнили о вчерашнем молчании своего правительства. Я всё-таки ожидала сегодня примерно такого же информационного потока, как и вчера.

— Однако, это вовсе не мешает планам, которых мы продолжаем придерживаться, — отозвался я. — Вы мне утренние газеты не принесли?

— У меня их Маделиф перехватила, — Ленели виновато взглянула на меня. — И я вам еще кое-что принесла. Всецело мое упущение, Ваше Величество.

Она извлекла из сумки видеокассету, вставила в видеомагнитофон.

— Запись вчерашнего репортажа моего «новостного» конкурента, который он сделал у французского посольства в Нюрнберге. К счастью, транслировали его только на одном канале, другие, вроде, не подхватили.

Сообщив это убитым голосом она запустила запись.

— Уважаемые зрители, после сногшибающих утренних новостей о заговоре мы срочно отправились в ближайшее место, где могли бы получить ответ или хотя бы какой-то комментарий — во французское посольство в Нюрнберге. Сперва нам отказали как-то комментировать произошедшее, но потом прибыла полиция и нам все-таки удалось проникнуть внутрь.

Голос репортера прервался, зачастили дерганные кадры, словно его оператор бежал вслед за ним, и, боясь упустить возможность, торопливо снимая всё, что попадалось на пути. В кадре мелькнули полицейские, разговаривающие с посольской охраной, растерянные физиономии служащих посольства, потом оператор, с перекошенной камерой застыл около рыдающего повара с сервированной обедом тележкой. Мы все трое невольно наклонили головы вбок, чтобы выровнять кадр.

— Посол! Господин Мартен! Он пропал! — рыдал повар. — Я как обычно привез его излюбленный деликатес. А его… его там не было!

— Успокойтесь, может господин посол просто вышел, забыв предупредить секретаря? — где-то за кадром послышался голос репортера.

— Это невозможно! Выход из кабинета только один! И выход с территории посольства только через пост охраны. А я… я больше никогда его не увижу! Мое сердце…

Повар схватился за сердце.

— О, Боже! — не сдержалась Ленели. — Они что?..

Мы втроем переглянулись и на наших лицах отразилось отвращение.

— Чертовы французы! — басом ругнулся Финбарр.

Пока ничего не понявший репортер пытался утешить повара, объектив камеры нырнул прямиком на сервировочный столик, показав крупным планом тарелку с лягушачьими лапками.

Тут я, уже не сумев сдержаться, расхохотался во весь голос.

— Последний раз ты так веселился, когда Адельман по-глупому сравнил себя с феей, — услышали мы голос Маделиф. — А сейчас что происходит?

— Боюсь, что тому виной только мое специфическое чувство юмора, — отозвался я, обернувшись. — О, отлично, вижу вы принесли газеты, которые отобрали у госпожи Фогель.

Маделиф удивленно глянула на Ленели, прошла внутрь.

— Не отобрала, а взяла посмотреть, — поправила волшебница.

— Только Ленели несла их мне, а не вам, — я больше не улыбался, глянул быстро на журналистку и сказал: — Делайте то, о чем мы с вами договорились.

— Да, Ваше Величество.

Ленели выключив видеомагнитофон, торопливо ушла, подталкивая к выходу чуть растерявшегося Финбарра.

Маделиф взглянула на меня чуть настороженно, пытаясь понять, сержусь я или нет. Я забрал у нее пачку газет, бросил на журнальный столик, потом, поймав ее руку, усадил волшебницу рядом на диван, притянул к себе, поцеловал. Маделиф мгновенно расслабилась.

— Ты всю ночь тут был? — спросила она.