Книжные хроники Анимант Крамб - Рина Лин

Так вот почему она приходила сюда. Она заступалась за женщин, как Элиза. И это заставило меня немного зауважать ее. Однако не мистера Рида.

– Но разве не похвально, что она занимается такими вещами? – попыталась я обратить его внимание на это, но вместо ответа получила лишь фырканье.

– Мисс Крамб, не будьте так наивны и не ведитесь на ее лицемерие. Мисс Брэндон-Уелдерсон не более чем глупый надменный пустослов, который считает себя благодетелем, – усмехнулся он, и у меня по спине побежали неприятные мурашки, хотя я все еще не сняла пальто. Ужас охватил меня перед лицом такой сильной неприязни от человека, которого я уже так высоко ценила.

Я просто стояла там, все еще сжимая в руках письма, и думала о скорейшем побеге оттуда.

– Она думает, что прекрасно знает, что будет хорошо для людей, которых она так великодушно поддерживает. Хотя она должна хорошо знать, что подобное не в моих силах, – просто продолжил ругаться мистер Рид, его пыл был ужасающим. – Она хвастается своей готовностью помочь и любовью к людям и при этом понятия не имеет, как устроен мир снаружи. Она из богатой семьи, надменная подхалимка, украшающая себя перьями честного труда, и ни разу не ступавшая ногой в трущобы Лондона.

Это поразило меня словно удар в живот. Хоть он и говорил о мисс Брэндон-Уелдерсон, я уже сравнивала себя с ней, и в этот раз подобные мысли снова перебросились на меня.

То, что мистер Рид говорил, можно было сказать и обо мне. Я из богатой семьи, у меня была работа, которая не нужна мне для выживания, и я никогда не была в бедных кварталах Лондона.

Я знала только свой мир и редко выходила за рамки своей мечтательной жизни, состоящей из хорошей еды и книг.

Так что слова библиотекаря ранили меня так же сильно, как и вывели из себя. Его презрение разозлило меня, потому что я была бессильна против его предрассудков. Речь шла о том, чего я не понимала, потому что мне явно не хватало дополнительной информации, что делало меня еще более неполноценной. Мое сердце забилось сильно, кровь закипела в жилах, а в голове возросло напряжение.

– Она выступает гордо, как королева, принимается за заумные мелочи вместо того, чтобы заниматься реальными проблемами нашего общества, – только произнес мистер Рид, и я больше не хотела выносить его пренебрежительного отношения. Это было слишком внезапно и причинило мне слишком много боли.

– Хватит! – воскликнула я, потому что не знала, что еще сделать. Мистер Рид обратил на меня удивленный взгляд. Волосы у него были растрепаны, потому что он от злости взъерошил их, а на рубашке расстегнулась верхняя пуговица.

Выражение моего лица, должно быть, вышло из-под контроля, потому что мистер Рид, казалось, сразу понял, что что-то пошло не так, как он ожидал.

– Мисс Крамб, у вас все в порядке? – прямолинейно спросил он, и одним махом вся ненависть исчезла из его голоса, сменившись ноткой беспокойства.

Но я не хотела этого. Я была зла. Пусть он оставит свое беспокойство при себе!

– Не подходите ко мне! – рявкнула я, и мне было все равно, разумны ли мои действия или я просто слишком близко восприняла это. – Вы не можете сыпать оскорблениями, а потом смотреть на меня так, как будто я вас не понимаю! – гневно воскликнула я, и в голове мистера Рида пронеслись настолько заметные мысли, что они отразились в его карих глазах.

– Я говорил не о вас, мисс Крамб, – объяснил он, чуть ли не успокаивающим тоном, когда осознал.

– Черт возьми, мистер Рид! Вы говорили о богатых женщинах, которые не могут придумать ничего лучше в своей жизни, чем отнять у рабочего класса работу, – прокомментировала я его слова и сдавила письма в руках. – Лицемерно сейчас исключить меня.

– Вы не знаете, о чем говорите, – рявкнул он, и его голос стал еще громче, жестче, и, хотя было странно, что при этом мое сердце болело меньше, чем от нежных слов, с которыми он прежде обращался ко мне.

С меня было довольно. Если он сочтет меня глупой и невежественной, что поделать. Я вполне обойдусь без его мнения!

Я вновь заставила себя успокоиться, с трудом собирая остатки своего достоинства, которое теперь смогла почувствовать внутри себя, и твердыми шагами подошла к столу.

– Хорошо, – сказала я, и мой голос прозвучал холодно и жестко. – Тогда я лучше пойду и примусь за заумные мелочи. – Я положила письма на край стала, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бумага пострадала от моего гнева. Но на этом я не закончила. – Пока вы сидите на своей бедной заднице и сияете от мудрости, – прошипела я библиотекарю, который стоял, застыв на месте, и с растерянным видом следил за мной, когда я выходила из комнаты и закрывала за собой дверь.

Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы со всей злости просто не захлопнуть ее. Я развернулась и, не оглядываясь, направилась к комнате отдыха.

Я исчезла в маленькой комнате, сняла пальто, пытаясь не потерять самообладание. Если бы я сейчас поддалась своим чувствам, то сначала кричала бы до тех пор, пока не потеряю голос, а потом непременно выла бы до тех пор, пока во мне не осталось бы слез. И то и другое я не могла себе позволить, а только выглядела бы еще более слабой, чем я уже себя чувствовала.

Только моя гордость удерживала меня на плаву, и я цеплялась за злость, которая сидела во мне, чтобы не чувствовать боли.

Я спустилась в читальный зал и посвятила себя своим обязанностям, которых, к счастью, было достаточно, чтобы заполнить ими весь день. Как одержимая, я рассортировывала книги, постоянно бросая украдкой взгляды на Оскара, который, вероятно, не осмеливался заговорить со мной, а под конец спряталась в своей каморке, где все еще валялась часть недавно доставленных книг, для которых я еще не сделала ярлыки, так как у меня не хватило сил для всего сразу.

Но сейчас у меня в животе снова закипала ярость, которую я могла бы выплеснуть на эту штуку.

Почему мистер Рид был таким? Почему он не мог быть дружелюбным сдержанным джентльменом, который считал бы себя частью этого и не разбрасывался постоянно грубыми словами, не смотрел бы на других свысока и которому было бы не все равно, как себя чувствуют окружающие его люди.

К своему огорчению, я внезапно услышала в голове голос ухмыльнувшегося Генри, который сказал мне, что у меня точно такая же склонность ко всему этому.

Я выбросила из головы эту мысль, не желая сейчас думать об этом, и продолжала основательно разжигать свою ярость, чтобы она не заставила меня погрузиться в мою собственную несостоятельность.

Я собирала книги в читальном зале, кода услышала несколько хриплых голосов, которые смеялись слишком громко, чтобы быть частью этого места.

Я повернулась и посмотрела через круглые арки в вестибюль, откуда Оскар бросил на меня умоляющий взгляд. Мой взгляд остановился на часах. Была половина пятого. Еще полчаса, и я, наконец, освобожусь, чтобы дома погрязнуть в жалости к себе.

Я поставила стопку книг, которую собрала, в тележку, и пробралась между столов по направлению к Оскару.

Взгляды студентов, которые все еще были здесь, проследовали за мной, но я уже давно перестала обращать на них внимание.

Стремительно я прошла через арку и сразу увидела, кто был виновником смеха. Около половины десятка человек в прочных куртках, грязных сапогах и растянутых шапках. Они выглядели дикими, и я при всем желании не могла представить, что они здесь искали.

Потому что читать эти господа явно не собирались.

Однако я не позволила сбить себя с толку, мое плохое настроение только укрепило мою решимость, и, высоко подняв голову, я устремилась к нарушителям спокойствия.

– Господа, – поздоровалась я приглушенным, но в то же время резким голосом, чтобы они смогли меня услышать. – Вы слишком громкие, – сразу перешла я к сути дела, и мужчины тут же замолчали только для того, чтобы после этого прыснуть в свои бороды.

– Простите, мисс, – обратился один из них ко мне, снимая шапку. Он выглядел старше остальных, ему было тридцать с небольшим, но его глаза излучали доброту, а улыбка – тепло и искренность. – Мы не такие, – попытался заверить он меня, но я не позволила себе так быстро смягчиться.