Четыре всадника магопокалипсиса. Дилогия (СИ) - Шмаков Алексей Семенович

– Неужели думаете, что я могу вас обмануть? – деланно возмутился я.

– Врать не станешь, а вот недоговорить всей правды – запросто. Почему ты никому не сказал, что смог установить контакт с Даной?

Я удивлённо посмотрел на Ленку. А она откуда знает? Ладно бы Мира. Всё же они с черепахой стали очень близки.

Одной из основных задач заклинания, что ждало нас в подвале особняка Йозефа Мартинсена, было как раз закрепление связей между вторым всадником и его скакуном, которым стала хранительница озера. А все эти буйные плантации фруктов и последующее производство шнапса – побочные эффекты, на которые ушли излишки нашей магии.

В тот же момент я смог наладить ментальную связь с черепахой. Отлично слышал, понимал её и мог спокойно общаться. Правда, совсем недолго. Пока заклинание не вышло на полную мощность и полностью не закрыло сознание Даны. Теперь черепаха способна общаться исключительно с Мирой. Даже Екатерина Олеговна сильно удивилась, когда у неё ничего не вышло.

Но я думал, что об этом даже Мира не знает. А тут Шуйская.

– Не видел в этом смысла. Связь у нас была несколько минут, пока заклинание старых всадников не вышло на полную мощь, а затем Дана оказалась вне зоны доступа. Кстати, Мира, там Герхард с Василисой ещё не вернулись? Смогли найти ещё какие‑нибудь записи Мартинсена? Благодаря им можно было бы избежать многих проблем в будущем.

– Не вернулись, а записей у него много всяких разных. Вот только я могу прочесть меньше половины. И там точно нет никаких предсказаний. Да и нет у второго всадника таких способностей.

– А как же тогда он смог узнать, что мы все окажемся на пороге его дома именно в тот день и даже точное время указал? – спросил Гришка.

Возле него уже лежала небольшая горка фантиков, которая продолжала расти. А в вазочке оставалось всего несколько конфет.

– Наша сильная сторона – разум. Именно благодаря ему Йозеф Мартинсена и смог спрогнозировать наше объединение у него дома. Чтобы узнать будущее, не обязательно быть пророком. Могу вас заверить, что все они кончали крайне плохо.

Ленка взвизгнула и подпрыгнула, заставив нас всех дёрнуться.

– Ты чего? – спросила Мира.

– Вспомнила, что оставила на территории особняка Мартинсена двух малюток, они же там теперь совсем одни. Могут испугаться и натворить чего‑нибудь.

Мы с Мирой переглянулись, прекрасно помня, кого Ленка называет малютками и как они могут сражаться с оперативниками тайной канцелярии. Если такие испугаются и начнут вытворять, то могут пострадать люди.

– Можешь за них не переживать. С территории поместья они точно не смогут выбраться, а на ней им никто не причинит вреда. Правда, и помогать не станут. Просто не знают, как. Их же нужно кормить там? – успокоила рыжую Скворцова.

– Фухххх, – облегчённо выдохнула Шуйская. – Не, кормить не нужно. Они у меня на самообеспечении. Воду и питательные вещества добудут из почвы, а как магическая энергия закончится – залягут в спячку, и хрен их отличат от обычных растений. У нас таких заготовок по всему континенту столько насажено, что уже давно никто не знает, где и что есть.

Получается, что Шуйские вот таким образом могут подготовить для себя целую зелёную армию в любом месте. И никто ничего даже не поймёт, когда растительная армия бросится в бой. Никогда бы не подумал, что друиды могут быть настолько опасными противниками. И Ленка вот так спокойно нам об этом рассказывает. Об этом подумал не я один.

– Тебе ремня не всыпят, если узнают, что ты рассказываешь семейные тайны? – спросила Мира, а Гришка согласно закивал. Просто он только что засунул конфету в рот и пока не мог разговаривать.

– Не всыпят. Вы же никому не расскажете. Да и отец относится к вам как к родственникам. Так что информация осталась в семье. Да и не такая уж это и страшная тайна. В империи почти три десятка друидских родов. И каждый занимается посадкой подконтрольных только им растений. У нас даже некоторые города на сектора поделены.

– И Новая Слобода? – прожевав конфету, спросил Воронов.

– Не. В Новой Слободе нам разрешили только на территории поместья выращивать всё, что захотим. Это один из немногих городов, где аристократов уровняли в правах с простолюдинами. Не предусмотрено никаких преференций даже для сильнейших родов империи. Поэтому никто из высших слоёв общества не любит отправлять своих детей учиться в Новую Слободу.

– И зачем тогда здесь есть отдельные кварталы с особняками аристократов? Сидели бы в столице или где они там сидят и считали себя лучше остальных, – пожала плечами Мира.

– Затем, что никто не может отказать императору. Если он сказал отправлять детей учиться в Новую Слободу, так все и сделают. Отец говорит, что некоторые способности должны находиться под постоянным контролем со стороны государства.

– Как наши, – согласился я.

– Как ваши, – подтвердил Александр Михайлович.

Когда он вошёл в кабинет, каким образом мы его не заметили и, самое главное, как давно он слушает наш разговор, было совершенно непонятно.

– Здравствуйте, Александр Михайлович, – произнесли мы в один голос. Только Гришка немного выбивался, доедая последнюю конфету.

Бродский посмотрел на нас по очереди, затем покосился на гору фантиков у себя на столе и пустую вазочку, после чего тяжело вздохнул, натужно улыбнулся и закрыл за собой дверь, для чего‑то проверив, есть кто‑нибудь в приёмной или нет.

– Здравствуйте, ребята, – начал директор, сев на своё место. Но перед этим он достал из ящика упаковку шоколадных батончиков и высыпал их в вазочку под одобрительные кивки Воронова. – Прошу прощения, я не собирался подслушивать ваш разговор. Просто так получилось. Но могу сказать, что Елена права. Аристократы не очень хорошо чувствуют себя в Новой Слободе из‑за ограничений, установленных императором. Именно из‑за этого в школе учатся в основном простолюдины. Хотя мы по праву заслуживаем звание лучшей магической школы в империи и каждые три года доказывали это на всеимперской олимпиаде по магии.

Мы с ребятами переглянулись, прекрасно понимая, что директор упомянул об этой олимпиаде не случайно.

– И раз ваша четвёрка в сборе, то я хотел бы именно вам предложить представлять нашу школу на олимпиаде в следующем году.

– Соглашайтесь, – заговорил Каспер. – Даже не представляете, насколько это весёлое мероприятие. Именно на такой олимпиаде я нашёл своего скакуна.

Глава 8

– Саша, вот скажи мне честно, это же не твоя идея – отправить великолепную четвёрку на олимпиаду по магии? Я тебя очень хорошо знаю и уверен, что ты бы так не поступил.

Александр Михайлович тяжело вздохнул. Князь Донской, его первый учитель магии, оказался очень проницательным человеком. А ещё он смог сильно удивить Бродского, когда оказался на пороге его кабинета.

– Вы правы и не правы одновременно. Идея возникла у меня после очередного случая, в котором я, многие преподаватели и охрана школы сражались с ожившими иллюзиями. Достаточно сильно пострадал второй этаж.

– Это там у вас установлены защитные контуры Неймара?

– Совершенно верно. И они не выдержали. А в тот момент в школе находился только один из четвёрки. После произошедшего у меня был очень интересный разговор с Аристархом Павловичем Власовым.

– Правая рука Романова. Человек, который имеет практически неограниченные возможности внутри ведомства, – напомнил для себя собеседник Бродского.

– Всё верно. Власов мне тогда рассказал очень занимательную историю о собственном детстве. Правая рука Романова в подростковом возрасте был совершенно неуправляем и уже к одиннадцати годам несколько раз попадал в полицию с очень серьёзными обвинениями.

– Кажется, я начинаю припоминать. В то время только‑только зарождалась традиция проводить соревнования по магии между имперскими школами.

– Всё верно. Так вот, столичной школой тогда руководил Эмануил Елисеевич Ромодин. Также правая рука Романова, но Дмитрия Ивановича – отца нынешнего главы тайной канцелярии. Он приметил Власова и пару лет безуспешно пытался наставить его на путь истинный. Но ничего не получалось. Никак парень не хотел слушать взрослых. Ему ничего не было интересно, кроме кутежа, драк и зажимания визжащих аристократок. А так как у парня оказались весьма специфические магические способности, относились к нему весьма снисходительно.