Первый Артефактор семьи Шторм (СИ) - Окунев Юрий

Даже кинжал, которым проткнули мне грудь, состоял всего из трёх элементов и потребовал почти пяти лет работы, большая часть из которых ушла на поиск особого вулканического стекла для призмы и обработки куска алмаза для клинка. Если бы магией можно было накачать обычную сталь, это сильно упростило мою жизнь.

— Почему и нет, — заметил шофёр. — Он всё-таки из семьи, что напрямую участвовала в тех боях. Штормы и Вороновы были среди тех, кто бился врукопашную внутри Дворца.

Охранник покачал головой и что-то неразборчиво пробормотал себе под нос. Я же завис, пытаясь переварить услышанное: не только то, что боги в этом мире мертвы, но и то, что я, бог из другого мира, в теле того, чья кровь напрямую убивала таких как я.

То, что я в другом мире, сомнений больше не было.

У меня появился вопрос: как же я сюда попал, в этот мир, если в моём мире ритуал не был завершён и имел совершенно другую цель? Я просто хотел перейти на следующую божественную ступень, взять следующий уровень. Так сказать, получить аккредитацию, но никак не перемещаться в чужие миры.

— Ну и хрен с ним, — зло сказал я вслух.

— Эй, спокойнее! — охранник напротив напрягся, и между пальцев заплясали молнии. — Мне разрешили тебя вырубить.

— Ну да, ты вполне похож на пульт от телевизора. Можешь и щёлкнуть, — я кивнул на пальцы.

Мужик не понял юмора и стрельнул в меня мелкой искоркой.

— Салон не попорть, отвечать будешь перед Константиновичем, — не оборачиваясь сказал шофёр.

Всё замолчали, а в салоне повис ароматный запах озона. Ведущая продолжила рассказ об истории праздника, упомянув девять богов, побеждённых объединённым фронтом человечества: несколько особо отважных семей из разных стран объединили силы, чтобы противостоять врагу.

Рассказала, какой вклад сделали семьи России, после чего заняли достойное место на международной арене.

Особое внимание ведущая уделила тому, что люди совсем не ожидали, что после смерти богов их Дар попробует перейти к смертным. Поток силы при смерти богов было настолько сильным, что спровоцировал появление способностей у человечества.

Знали-не знали, но всё же много сил выплеснулось в мир. Чтобы обезопасить мирных людей, большую часть высвобожденной энергии заключили в специальные устройства — Инъекторы.

Здесь моё молодое и пока неопытное лицо перекосила первая — моя фирменная, — усмешка. Кое-что в раскладе на столе стало понятно. Как минимум ради чего выжигали мой дом и мою семью.

Если у нас хранится штука, впитавшая энергию бога, то такой артефакт должен быть просто бесценным. Это сила и власть, которая, окажись в неправильных руках, способна натворить дел.

А мои родители, видимо, решили стать не теми руками, раз их уничтожили с официального решения какого-то Совета князей.

Спустя примерно час мы въехали в город и за окном замелькали жилые дома, яркие магазины и сумрачные парки. Зелёные листья указывали на лето, но погода стояла прохладная.

По улицам спешили люди, закутанные в длинные светлые пальто и клетчатые шарфы. Выглядело это забавно, словно в шеи прохожих, несмотря на всё их внешнее благочестие, вцепились потусторонние сущности.

Пару раз нас остановили полицейские, просили документы.

— Куда направляетесь? — отдав честь, уточнил один из них.

— В Николаевский переулок, дом семь.

Полицейский нахмурился:

— В чём цель? Это зона особой ответственности.

Я заметил, как его напарник положил палец на спусковой крючок автомата, висевшего у него на груди.

— Парад, — понимающе сказал шофёр. — Вот, везём молодого человека домой.

Он кивнул головой назад, а полицейский не постеснялся засунуть голову в салон и изучить меня с сопровождающим.

— Документы?

— Вот, — мой охранник ловким движением достал паспорт, а потом раздвинул его, показав два документа: видимо и свой, и мой.

— Андрей Сухов, — прочитал полицейский. — Служил?

— Третий полк, что на Севере. Смотрел на границу. Мы знакомы? — спросил охранник, в смысле Андрей.

— Лично нет. Но о твоих похождениях знает пол границы. А вторая половина мечтает узнать. — Они усмехнулись друг другу. — Так, а молодой у нас кто. — Зашуршали страницы паспорта. — Сергей Шторм, восемнадцать лет… Погоди, тот самый Шторм?

Полицейский удивлённо уставился на меня. Охранник кивнул. Я тоже.

Видимо фамилия у меня очень говорящая, пусть и не очень русская. Скорее немецкая, но немцы всегда с удовольствием пёрли на восток, оседая здесь. Кто в земле, а кто на ней.

— Мои соболезнования, — протянул полицейский. — Я сообщу коллегам — они пропустят вас за оцепление. Его до сих пор не сняли. Начальство в курсе? — уточнил полицейский у Андрея.

— Да, сообщили. Родственники приютили на время. Они и отчитались.

— В добрый путь, малой. Нельзя, чтобы твоя фамилия исчезла. Твои предки многое сделали на благо страны и мира.

Нам махнули рукой и пропустили. Машина тронулась, снова повисла тишина. Но я уже не мог промолчать:

— Если такая важная семья, то почему свои же ударили в спину?

Андрей хмуро посмотрел мне в лицо:

— Не было удара в спину, малой. Сами вызвали бурю, сами получили от неё. Чтобы контролировать шторм мало носить его фамилию.

Видимо это должно было мне что-то сказать, но я так и не понял намёка. Так что пришлось просто пожать плечами.

— Главное, чтобы дома было что пожрать, — флегматично ответил я.

В ответ я получал бурчание на тему «молодёжь пошла, ничего не ценит, только о брюхе думает». Могу профессионально сказать: все те несколько сотен лет моей божественной жизни люди не меняли пластинку, обвиняя молодёжь в тех же грехах, что обвиняли стариков их собственные родители.

Это забавно. Первые две сотни лет. Потом становится скучно.

Наконец мы подъехали к оцеплению, снова показали документы и нас пустили к дому Сергея. Моему дому. Я старался свыкнуться с мыслью, что теперь я живу здесь.

Как и с тем, что это точно другой мир: я знал Россию у себя, и это место, пусть и походило на неё, всё же отличалось. И не только убитыми верховными богами.

Например, привычные синие дорожные знаки заменили на зелёные. А на прилавках некоторых магазинов наравне с сумками и пальто вполне открыто выставляли различное оружие. Особенно зацепил глаз автомат Калашникова в розовом оформлении.

Мы повернули в узенькую улочку, проскочили в открытые ворота с кованным украшением в виде сокола и оказались в небольшом закрытом дворе. Небольшую парковку на три машины окружали туи и кусты с мелкими листьями. Спереди находились створки гаража, сейчас поднятые. Внутри виднелись бетономешалка и кучи строительного мусора.

За кустами находился чуть обшарпанный фасад двухэтажного дома. Благородный серый цвет оттеняли потемневшие от времени белые барельефы с птицами, листьями и изогнутыми линиями, изображавшие, видимо, ветер. Местами штукатурка и украшения отвалились, открывая вид на кирпичную кладку. Словно здесь проходили штормы и повредили покрытие. Удручающее зрелище.

— Кто-то совсем не следил за домом, — недовольно покачал я головой.

— Будто это кого-то когда-то интересовало, — в тон мне ответил Андрей. — На выход.

Открылись замки машины, и мы вышли на улицу. Пахло влажной землёй, сырым камнем, чуток опилками и гарью. По телу прошла судорога: дом заставлял это тело вспоминать. Многое. От рождения до смерти. Видимо, большую часть времени Сергей проводил здесь. Что ж, есть шанс, что смогу сходить до туалета не просыпаясь.

Под конвоем Андрея я дошёл до входной двери, попробовал подёргать ручку.

— Ты же у нас теперь одарённый, — ехидно сказал Андрей. — Неужели дверь хозяина не послушается?

Поглядев на его рожу, захотелось по ней съездить. И не ветром, а чем-то вроде кирпича, благо что строительного мусора вокруг хватало. Но я просто толкнул дверь плечом и та, на удивление, легко открылась внутрь.

Ещё большим удивлением стало то, что мы оказались с Андреем не одни: чуть дальше по коридору, не стесняясь и не скрываясь, двое в масках ссыпали всё, что попадалось под руку в огромные мешки. Прямо на моих глазах ближайший уронил в мешок часы, судя по виду, века восемнадцатого. Те даже не звякнули в свою защиту.