Княжна Тобольская. Дилогия (СИ) - Смышляева Ольга

Вэлу, как медику по профессии и призванию, моя беспечность в вопросе собственного здоровья по душе явно не пришлась. Он намеревался зайти на второй круг, да вовремя осёкся. Зачем сотрясать воздух? Перед ним не маленький ребёнок, а давно уже совершеннолетняя девица, известная твёрдостью намерений.

– Ты очень странная девушка, Василиса, – вздохнул он.

В его тёплом взгляде промелькнула далёкая нежность, от которой подскочил пульс. До меня вдруг дошло, как неприлично сжимать в кулак рубашку преподавателя, и я разжала пальцы.

– После обнуления все странные, разве нет? За остальных не скажу, а я будто разом повзрослела и поняла, как неправильно себя вела прежде.

– Что же за ритуал такой был, интересно? – Вэл иронически сощурил глаза. – Не помешало бы провести его над половиной наших курсантов.

– Только если над злостными смутьянами.

К моему сожалению, он поднялся с кровати и с деловитым видом отошёл обратно к рабочему столу.

– Значит, обойдёмся без госпиталя. Разберёмся с проблемой сами. Мастер Фонг человек опытный, нет причин сомневаться в его выводах о состоянии твоей эсс‑системы, поэтому физические факторы исключим.

– Считаете, моя проблема снова психоэмоциональная? – я моментально включилась в работу.

– Один из вариантов. Хех… С тобой всё в порядке, с клинком тоже. Не будь предположение нелепым, я бы сказал, ты просто не знаешь, что делать.

Проницательный! При всех успехах в освоении эссенции воздуха, я до сих пор действую наугад. Ну ещё бы! Приёмы стихийных практик записываются рельефно‑палочным тактильным шрифтом, который особым образом воспринимается ядром эссенции стихий в мозге. До обнуления Вася «слышала» сигнатуры, они для неё были нотной грамотой, но после это умение стёрлось, и теперь мне требуется кое‑что новое – уловить логику эссенции, причём не в теории, а на практике.

– А другой вариант?

– Спазм эсс‑каналов, – произнёс Вэл. – Явление редкое, но имеет место быть в качестве ответной реакции на сильный стресс. Так что за животное на тебя напало?

– Страшное. Ночью все страшные, даже белки. Спазм ведь лечится, правда?

– В той или иной мере лечится всё, кроме смерти, – спокойно ответил он. – Спазмы хорошо снимаются интенсивными тренировками.

– Разве не горячими ваннами, массажем и пустырником?

– Мы не о мышцах говорим, Василиса. В прошлый раз тебе помогли спарринги с превосходящим по силе соперником.

– Ненамного превосходящим, – буркнула, разгадав намерения его высокоблагородия.

– Тем не менее. Твоё тело отлично реагирует на боль в сочетании с яркими эмоциями отрицательного спектра.

В тот раз идея хорошей драки привела меня в восторг. Кто ж знал, что спарринг‑партнёром окажется вовсе не красивый преподаватель с татуировками драконов, а заносчивый бывший жених, желающий видеть меня не больше, чем лапку котёнка в наполовину съеденной шаурме.

– Только не Красноярский!

Вэл невозмутимо кивнул:

– Нет так нет. Можешь попросить кого‑нибудь из своих друзей, но я почему‑то сомневаюсь, что им удастся вывести тебя хотя бы на раздражение. – И добавил с задумчивым видом: – Ты стала очень рассудительной.

Справедливости ради, мне нравились спарринги с Ярославом. Приятно было выпустить пар, не сдерживая сил, к тому же, мне отчаянно не хватало боксёрских тренировок. Но снова прибегать к помощи блондинки? Я, вообще‑то, хочу поупражняться в эссенции стихий, а не в острословии.

– Не думаю, что он согласится, – дёрнула плечом. – Яр председатель факультета, сейчас у них дел невпроворот, вряд ли найдётся даже один свободный вечер.

– Один найдётся, а большего не надо. Спазм отпускает быстро и сразу.

– Раз быстро и сразу, – я так просто не отступала, – зачем вообще привлекать его? Красноярский последний человек на всей планете, кто согласится помогать мне с эссенцией. Это не ушу! Чем дольше Тобольская не получит четвёртый ранг, тем ему выгоднее. Право слово, он не очень‑то похож на идиота, чтобы играть против своих интересов.

– Он поможет не тебе, а мне, – коротко сказал Вэл.

– Вам?

Ответом стала невесёлая улыбка:

– Ярослав мой должник. Однажды он дал слово сделать всё, что я попрошу, невзирая на собственную выгоду. Чувство княжеской чести не позволит ему отказаться.

Такого поворота я, признаться, не ожидала.

– Вы подговорили коллег закрыть ему сессию автоматом или что‑то другое?

– Я спас ему жизнь во время Ритуала Клинка, – просто ответил Вэл. – Вообще‑то, ты должна помнить тот эпизод. Только мы втроём о нём и знаем.

– А?

Искренность моего изумления заставила Вэла поморщиться. Его мрачный взгляд вызвал табун мурашек по коже – то ли обвиняет, то ли подозревает. Или всё сразу.

– Именно, Василиса, – вздохнул он. – Это ты устроила ту злополучную вечеринку у перевалочного тотема на Ритуале. Ультразвуковым прибором выманила со всех окрестных нор опасных тварей, а затем одну из них натравила на Ярослава. Неужели не припоминаешь ледяного змея?

– О как… Да, нехорошо тогда вышло.

Ну ты дала, Васенька! Надир, оказывается, знает далеко не все подробности её скандальной выходки. Алкогольную вечеринку юных мажоров ещё можно объяснить, но покушение на сокурсника? Хочется верить, Вася в тот момент была вдрызг пьяна и не соображала. На первом курсе у неё не было причин ненавидеть Красноярского, их помолвка состоялась только через два года.

Однажды на спарринге я видела шрам от укуса змеи на плече Яра, но задумываться над его происхождением не стала. А ведь шрамы на теле стихийника остаются только в одном случае – если ранение привело к клинической смерти. Теперь понятно, с чего вдруг Красноярский так сильно невзлюбил красивую дочку ценного партнёра семьи. Вася, наверняка, даже не извинилась!

– Мне жаль, правда. Поступок очень некрасивый, я была несусветной дурой. Пьяной несусветной дурой! Но теперь искренне сожалею о том, что сотворила. Могу поклясться.

– Клясться не надо, – Вэл качнул головой. – Пусть через три года, но ты поняла, это главное. Не беспокойся, я договорюсь с Ярославом сам, он пришлёт тебе сообщение о времени и месте встречи. Не нужно усложнять там, где ещё просто. А пока, – щёлкнул стилусом по монитору, – выпишу тебе освобождение от занятий у Благовещенского на пару дней.

Напротив моей фамилии в журнале курса загорелись красные крестики.

– Спасибо, ваше высокоблагородие. Не знаю, что бы я без вас делала!

– Импровизировала, – улыбнулся он. – У тебя талант.

– Можно вопрос?

– Разумеется.

– Почему вы решили потратить долг Ярослава на меня? Его семья богата и влиятельна, и если он действительно держит слово, вы могли бы попросить что‑нибудь для себя, а не для девчонки, нажившей проблемы по собственной дурости. Вы спасли ему жизнь, это, всё‑таки, не за хлебушком сходить.

Вэл не задумался над ответом ни секунды:

– Я не буду вдаваться в философию, Василиса, но однажды ты сама поймёшь, что смысл нашей жизни вовсе не в том, чтобы получить награду, а в том, насколько наша жизнь будет важна для других.

– Жаль, что не все люди думают так же!

– Ничуть. Если люди не будут сами собой, то кто ими будет?

Глава 11

Других лекций на сегодня не значилось. Из обязательной программы осталась только вечерняя физподготовка, после которой мы с Надиром и Викой договорились собраться в библиотеке по поводу факультативов. Моё исчезновение из зала всё‑таки заметили, но раз вышла, значит надо.

– Со следующего занятия начнём отработку приёмов первого ранга, – рассказал Надир. – Сперва поштучно, затем в связке. Благовещенский скинул список рекомендуемых пособий и снова напомнил о важности тренировок в камерах стихий. К апрелю, когда получим допуск к боевым симуляторам, каждый из нас должен стабильно выдерживать третий режим нагрузки.

– Терпеть не могу камеры, – вздохнула Вика. – Стоишь внутри, как цветок в горшке, и страдаешь почём зря. До меня, кстати, только недавно дошло, что их действие напоминает эфирный шторм по дороге к Пагоде.