Дом бурь - Маклауд Йен Р.

– Что угодно?

– Деточка, – экономка даже не покачала головой, – не умничай. Ты, должно быть, слышала, что парнишка очень болен. – Она вздохнула. – И кстати… – Ее пальцы с перламутровыми ногтями коснулись «фасолины». – Эта штука, на которую ты пялишься, вместо того чтобы слушать меня, – знаешь, что это такое?

Мэрион покачала головой.

– Они с Блаженных островов. Эти бобы – семена, они падают с пальм и приплывают сюда на волнах Бореального океана.

Думая о белоснежных пляжах и сочной зелени, Мэрион коснулась фасолины. Наверное, именно такие ощущения испытывали гильдейцы, притрагиваясь к одному из своих многочисленных необычных устройств – халцедонам, шептеммам, болекамням, спинетам [5] вычислительных машин, числобусам…

– Несколько условий напоследок, – сказала экономка. – Во-первых, в этом заведении все основано на взаимоуважении и долге. Каждое высказывание, которое по воле кухарки заключили в рамку – и, кстати, я заметила, как ты по этому поводу ухмыляешься, – чистая правда. И я рассчитываю, что все мои подчиненные будут проводить бессменники со своими семьями.

– У меня не было ни одного выходного в бессменник, мистрис.

– Что ж, теперь есть. Уилкинс отправляет фургон в Латтрелл примерно через полчаса. Ты должна быть в нем, причем в лучшей юбке и переднике… – Экономка окинула ее взглядом с головы до ног. – Помни, что ты представляешь этот дом, люди будут смотреть на тебя и думать, да поможет им добрый Старейшина, что ты лучшая из всех, потому что тебя выбрали работать в Инверкомбе. Уверена, твоя семья гадает, как твои дела. Теперь можешь вернуться в Клист и сказать Биллу Прайсу, что Сисси Даннинг передает привет и говорит, что ты неплохо справляешься, пусть даже пока не научилась сдерживать свой нрав – я права?

– Да, мистрис. – Присев в реверансе, Мэрион поняла, что не сделала этого, когда вошла в кабинет экономки. – Спасибо.

– О, и еще кое-что. – Экономка выдвинула нижний ящик стола и открыла жестяную коробку. Протянула Мэрион коричневый конверт. – Держи, это твое.

– Мое что, мистрис?

– Твое жалование, да поможет мне милосердный Старейшина!

Сидя на скамье в кузове фургона с продуктами, в окружении конюхов, учеников садовника и младших горничных, Мэрион почувствовала, что погода оказалась холоднее, чем она ожидала. Дорога за пределами поместья была покрыта глубокими лужами, с голых деревьев капало. Если в Инверкомбе и прошел дождь, то незаметно для нее. Она обернулась на метеоворот. Мысль о том, что он может влиять на погоду, лежала в основе баек, которые ей рассказывали с раннего детства, а потом все они забылись как дурацкие выдумки.

Когда Уилкинс высадил ее на обочине, Мэрион направилась прямиком к берегу. У нее поднялось настроение впервые после суетливого Инверкомба, где нельзя было бездельничать. Здесь, закричав и замахав руками, можно было лишь спугнуть крачек и чаек. Мэрион завопила и запрыгала; приостановилась, чтобы стащить новые ботинки и чулки, сорвать чепец, а потом помчалась по блестящей подмерзшей грязи. Прилив был низкий, но мощный, быстрый и холодный. Он с шипением удирал от нее, но она оказалась проворнее, и когда ее ступни наконец-то погрузились в воду, боль показалась легкой, сладостной. Не сравнить с ботинками, сдавливавшими ноги, как тиски.

Она искала фасолины в углублениях на камнях. Шансы были невелики, но Мэрион поднаторела в береговых поисках. Она находила пенни, годные тазы, кринолины, брошки, кусочки моругля, рифленые кости, фантастические детали механизмов, зловещие груды кукушечьих водорослей. Однажды попался огромный волосатый труп одной из горгулий, которые без конца ползали по видневшимся вдали опорам и перемычкам Севернского моста и красили их в серый цвет. На этот раз, однако, ей достались только осколки стекла с красивыми вытравленными узорами. Выпрямившись, она почувствовала в кармане юбки тяжесть конверта, полученного от экономки Даннинг, и ускорила шаг, направляясь к горбатым, беспорядочно разбросанным домикам Клиста.

Окна коттеджа Прайсов едва выглядывали из-под низкой сланцевой крыши, наполовину заросшей мхом. Мэрион вошла, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Мама кипятила белье, приподнимая его поварешкой, словно проверяя, готово ли. Затем она увидела Мэрион.

– Я так и знала! – воскликнула женщина, взмахнув сорочкой, от которой валил пар. – Тебя уволили!

Мэрион потребовалось некоторое время, чтобы убедить мать, что она действительно по-прежнему работает в Инверкомбе. Затем мама увидела новые ботинки, висевшие у Мэрион на шее.

– А что случилось со старыми?

Мэрион пожала плечами, вспомнив, с каким лицом кухарка бросила их в огонь.

– Держу для плохой погоды.

– Плохой? Да нас почти затопило!

– Ну, я все равно редко выхожу из особняка.

– Еще бы. А теперь ступай и разыщи папу, брата и сестру, ладно?

Чтобы узнавать людей на сверкающем берегу издалека, требовался определенный навык. Все дело в походке, в том, как они по-разному сутулились или прихрамывали. Мэрион сперва высмотрела сестру Дениз, которая тащила свой мешок и горбилась со смесью удивления и отвращения. А потом – Оуэна, который перемещался по блестящей грязи в деревянных санках, так называемой «грязевой лошадке». Мэрион приложила ладони рупором ко рту и пронзительно вскрикнула.

После пахнущих рыбой объятий и громких изумлений по поводу ее внешнего вида трое младших Прайсов разыскали отца у ручейка, где он полировал и заново крепил к сети синие стеклянные поплавки, которыми так гордился. К этому времени вокруг Мэрион уже собралась небольшая компания из местных жителей, включая детей. «А много ли в доме золота, которое надо полировать?» – спросил кто-то. «Заклинания уже выучила?» «Их экономка действительно беглая рабыня?» «Сколько ты успела стырить?»

Когда они вернулись в коттедж, папа объявил, что наступил особый случай. Он поманил Мэрион в судомойню, где она придержала доски над ямой, в которой хранился небольшой запас его товара. Откупорив зубами одну из коричневых бутылок без этикеток, папа поднес ее к носу, желая убедиться, что море не проникло внутрь. Позже, сидя за столом и поедая жареный водорослевый хлеб с селедкой, все немного захмелели. Мэрион раньше никогда не замечала, какой у них серый хлеб и как старательно папа ковыряет в зубах. Она достаточно осознавала потребности семьи, чтобы принять неожиданное предложение вельграндмистрис, и сказала себе, что это всего лишь еще одна работа, – но роль горничной в особняке ощуща-

лась клеймом, которым семья и прочие жители Клиста хотели ее припечатать, не считаясь с тем, кто такая Мэрион Прайс на самом деле.

– Все хорошо, милая?.. – Мамина рука, вся в мозолях, сжалась на ее запястье.

– Твой стакан пуст, девочка. – Папа помахал бутылкой. – Вот и вся проблема!

– Я в порядке. Кстати, я же вам сказала, что мне заплатили?

– Ну, видишь ли… – Папа со стуком поставил бутылку на стол и потер ладони.

Мэрион знала, что это деньги семьи. Конечно, было бы здорово прогуляться по единственной торговой улочке Латтрелла и купить маме новый платок, папе – сигару в серебристой трубке, Дениз – духи, а Оуэну – один из тех компасов, на которые он давно заглядывался… но у нее возникла идея получше. На самом деле, она потому и приняла предложение вельграндмистрис с такой готовностью тем утром на берегу. Когда Мэрион достала конверт и положила на стол, ее решимость вторила плотности и тяжести денег.

– Я считаю, что мы должны купить для Салли хорошее надгробие.

По взглядам родных она мгновенно поняла, что им такое даже в голову не пришло.

– Как мило… – пробормотала мама, снова сжимая запястье Мэрион. – Просто… прелестно.

– Дело в том, – сказал папа после затянувшейся паузы, – что все уже решено.

– Что именно решено? – Мэрион удивилась тому, как резко прозвучали ее слова.

– Мы записали нашего Оуэна в Гильдию моряков, как я всегда и обещал!