Трибунал (СИ) - Смородин Павел

«Что же… дело труба», — мелькнуло в голове у инспектора, когда судья в очередной раз отклонил возражение прокурора. Да, похоже, что слова старшего Дуарте о скором освобождении вот-вот окажутся пророческими. На стадии рассмотрения дела по существу Ланн показал разницу в классе еще более явно. Если на арест можно было бы поставить деньги, то Йона бы сейчас не рискнул.

Слишком уж очевиден исход, так что никто не даст ему сделать такую ставку.

Адвокат едва ли не буквально вытирал ноги о прокурора Дексли. Это выглядело почти физически больно и максимально не спортивно. Абсолютно каждое заключение стороны обвинения он оспаривал. Делал он это, мастерски ловя прокурора на противоречиях и формальных пунктах. Йона в какой-то момент понял, что по Элмеру можно сверять часы. Любое обвинительное утверждение в адрес Мартина Дуарте V оспаривалось буквально через две секунды. Звучало «Возражение, ваша честь», а дальше путем словесной эквилибристики и манипулирования фактами утверждение разносилось буквально на атомы.

Дексли выглядел мелким и жалким на фоне титана. После очередного принятого протеста государственный обвинитель даже как будто физически сжался и уменьшился. Его словно простирнули в кипятке и забыли отжать.

«Сюда бы д’Алтона», — мелькнуло в мыслях у инспектора, когда очередное возражение защиты было принято судом. Урод умудрился скомпрометировать пятую улику подряд, и, судя по тому, с каким лицом это было сделано, он от этого кайфовал.

По версии адвоката, Дуарте был либо самым невезучим ублюдком во всем городе, либо жертвой полицейской подставы. Никто этого, конечно, не озвучивал, но многозначительные фразочки, которые Ланн иногда себе позволял, закладывали присяжным в голову эту мысль.

Между тем очередной довод следствия был отклонен защитой. Ну отлично, просто отлично. Теперь у них нет полной уверенности в отпечатках пальцев на орудии и костюме.

— Таким образом, — адвокат перекатился с пятки на носок, — ваша честь, я утверждаю, что не нож, найденный на месте преступления, ни то, что в материалах следствия названо, цитирую, «прыжковый костюм», не имеет к моему клиенту никакого отношения.

Прокурор вскочил:

— Отпечатки.

— Отпечатки моего клиента попали на них, когда он, по собственному любопытству, что пока еще не преступление, решил проверить, что лежало на краю крыши.

— Сам факт того, что он был на крыше…

— Ничего не доказывает. У него была прогулка.

— На крыше в Олдтауне?

— Да.

— Возражение прокурора отклонено, — отозвался судья. — Защитник, продолжайте.

— У меня больше нет ничего по существу. Причина нашего нахождения здесь — ошибка следствия, его халатное ведение и… простите, ваша честь, снимается. Причина нашего нахождения здесь — недоразумение.

Трюк был красивый. Сначала оскорбил и вбросил в голову присяжным мысль, а затем мимоходом от нее отказался, чтобы не получить замечание от суда. Йона обожал такие мелкие уловки, когда еще учился. Делаешь буквально очень громкое заявление, а затем опровергаешь его, но уже тихо.

Эта хитрость практически всегда работала с большинством людей.

Йона наблюдал за тем, с какими лицами это высказывание встретили присяжные. И чутье подсказывало, что у них наклевываются проблемы.

— Объявляю перерыв на полчаса.

Судья с силой ударил молотком по кафедре, после чего покинул зал для заседания. Приставы вывели из зала присяжных, и тут же весь зал заполнил гомон.

— Пойду пройдусь, — произнес Камаль, поднимаясь со скамьи. — Заодно покурю.

— Хорошо. — Виктор Басов привстал, пропуская инспектора к выходу.

Инспектор вышел на улицу и взглянул на город с высоты тридцати ступеней. Было… так себе. Начал накрапывать мелкий дождик, от которого все укрывались под колоннадой. Все курильщики разом собрались здесь, так что было не протолкнуться. И хотя незаметные поиски должны были быть сильной стороной инспектора, но Элмер Ланн нашел его первым.

— Камаль.

На мгновение Йоне показалось, что его окликнул кто-то другой, настолько «обычный» и «рабочий» голоса адвоката различались.

Во рту Ланн держал длинную тонкую сигарету, как те, которыми смолила в кабинете Мари. Мерзкие такие сигареты с ароматом гвоздики и ментола. Юрист протянул руку. Уголок рта инспектора рефлекторно дернулся, и это не укрылось от взгляда адвоката.

— Пожалуйста, не надо все усложнять, Камаль. Пожми мне руку, и давай просто поговорим за сигаретой.

Инспектор достал свой старенький портсигар, вытянул одну крепкую самокрутку, к которым пристрастился еще в армии, и прикурил. Все это время адвокат терпеливо держал руку и молча улыбался. Жест этот был не столько искренним, сколько театральным. Однако усложнять отношения с лучшим юристом такого толка не очень хотелось.

— Мы теперь на «ты»? — Йона неохотно пожал протянутую руку. Рукопожатие Лана было властным и уверенным.

— Я со всеми выпускниками своего любимого юрфака на «ты», — продолжал адвокат, не отпуская при этом руки инспектора. — Мы как щенки одной породы — если покопаться достаточно долго в родословной, найдется общий предок.

Инспектор хмыкнул:

— Весьма художественный образ. Долго его придумывал?

— Экспромт. — Адвокат расплылся в широченной улыбке. — Иногда на меня находит внезапное вдохновение.

— Отпустишь меня или мне применить силу?

Элмер картинно отпустил руку, словно на нее вылили кипяток.

— Давай-ка отойдем в сторону, не будем мешать людям, бегущим покурить.

Мужчины отошли в сторону от прохода, встав у спуска справа.

— Дам тебе совет, Камаль, — произнес Ланн спокойно и едва слышно. — Не надо идти войной на моего клиента. А если пойдешь, то готовься к тому, что война будет серьезной. До смерти.

— Угроза? — Левая бровь Камаля сама собой поползла вверх.

— Дружеский совет от старшего товарища недоучившемуся младшему.

— Закончил экстерном в первый год после войны, — непонятно зачем поправил его инспектор.

— Да, я знаю, а еще ускоренные полицейские курсы, скоропись и быструю печать. Я много чего о тебе знаю. Даже в какую девчонку ты был влюблен на третьем курсе.

— Ты же знаешь, что сбор таких данных об офицере полиции незаконен.

— До года и штраф. Именно поэтому у меня отличная память — профессиональная необходимость. Но что это мы отвлеклись. Не стану тебя воспитывать, это твоя жизнь, но имей в виду — переговоров с тобой не будет. Я первый и единственный раз говорю с тобой, как с другом, и даю тебе непрошеный совет: если будет вариант размазать моего клиента — размажь. Четвертого, пятого, любого. Просто так их не оставляй, иначе сам об этом быстро пожалеешь.

— Удивительно слышать такое от адвоката.

— Нет… Я отлично понимаю, кто я, кого защищаю.

— Но менять ничего не хочешь?

— Деньги я люблю больше, чем людей. Да и ворочаться по ночам лучше на шелковых простынях, а не на желто-коричневой дерюге.

Ланн придвинулся ближе, так что голос его стал практически шепотом:

— Они тебя уничтожат, Камаль. Попробуй не дать им такого шанса, потому что иначе…

Адвокат замолчал и кивнул многозначительно.

— Зачем ты меня предупреждаешь?

Инспектор все еще не верил в искренность слов адвоката.

— Можешь считать это попыткой заглушить совесть. — Элмер сбил пепел и коротко затянулся.

— Ну или попыткой выйти из воды сухим, когда я выиграю.

— Если ты выиграешь, а это маловероятно. С Драбли, с Каленгом, с братьями Илио вы могли бы победить, но я вам шанса не дам. Вопрос престижа.

— Проигрывать не собираешься, но все равно решил подстелить соломку.

— Потому я и лучший адвокат в городе, — рассмеялся Ланн. — Ты, пожалуй, как лучший легавый, видишь суть вещей правильно и точно, Йона. Не против, если я к тебе по имени?

— Плевать.

— Отлично, так вот, Йона. — Ланн хмыкнул. — Я на стороне зла, ты — на стороне добра, или как-то так, но это не мешает мне тебя уважать. Поэтому, чтобы ты понимал, я размажу тебя в зале суда. Ты будешь там моим врагом, я разотру тебя в порошок, в атомную пыль. Ты поместишься в детский совочек после этого. Но когда мы выйдем из здания, я хочу, чтобы ты уяснил, я ничего не делал. Я был против, но меня не послушали.