Владыка Зазеркалья (СИ) - Романов Илья Николаевич

— Это… Это как это? — ещё больше изумлялся Габриэль, ведь энергией Порядка владели лишь ангелы. Никому другому она была недоступна.

— Хотел бы я и сам знать, — поддавшись наитию и радости кристалла, песнь которого на периферии сознания играла внутри разума, изменил пламя на ладони. — Хм… интересно.

Габ огромными, размером с блюдца глазами смотрел на то, как огонь превратился в миниатюрного пони и гарцевал у меня на ладони. Здесь стоит отметить, что у меня не было знаний, как управлять энергией Порядка, но они были у кристалла, а тот постепенно делился ими, загружая прямо по нашей связи в память. М-да уж, не хотел я, значит, прикасаться к знаниям Древних, но они сами догнали меня.

После той встречи с Габриэлем мне потребовалось ещё порядка четырёх дней, чтобы постепенно уложить хотя бы малый пласт этих знаний. В бой мне в тот период вступать было нежелательно, но спарринги и тренировки — это пожалуйста, чем я и занялся, оккупировав арену. Архангел составил мне компанию, не только, чтобы помочь, но и самому поучиться. По его словам — такой контроль энергии Порядка он не видел даже у Михаэля, а тот считался практически сильнейшим в своём народе.

В общем, да, неделя. Целая неделя пролетела незаметно, в течение которой я тренировался и регулировал работу. Доклады от Агилара поступали, но не особо часто. Он смог договориться с Проклятыми и нашёл ветеранов легионов, которые согласились участвовать в битве со Скверной под моим знаменем. Туда же добавилась пятёрка мелких Домов аристократов, которых Сумрачный Князь практически не уговаривал. Слухи о том, что Альтиор собирается сражаться со Скверной разрастались подобно пожару. В Тимеран прибывало всё больше разумных, как одиночек, так и целые отряды. Наёмники, авантюристы, рыцарские ордена… их было много, а город превратился в натуральный плацдарм.

Впрочем, всё это отошло на второй план, когда ко мне заявился Балем и поделился новостями от своих рыцарей, стерегущих вход в мой Домен.

И вот теперь я стоял на том месте, где ранее находился храм трёх богов, ныне разрушенный. Всё же я сделал правильно, что не стал закрывать Домен и оставил его открытым. Иначе последствия могли быть самые ужасные, а коварство Скверны вновь показало мне, что ни одна защита не идеальна.

Весь клочок земли, где ранее цвела жизнь и куда вторглась Скверна, был заражён. Нам с Балемом, Габом и Маленией потребовалось больше шести часов, чтобы купировать разрывы реальности, откуда стремилась эта зараза. Если бы мы не успели… если бы это место так и осталось заражено… даже гадать не хочу, что могло бы случиться. И я очень желал найти того, кто решил осквернить не только мой Домен, но и оставил страшный шрам на теле моего мира.

Проблема была в том, что закрыть эти разрывы окончательно можно было только одним способом — убить того, кто их создал. Иначе оставалось только поддерживать «заплатки», а это временная мера. Поэтому, я почувствовал предвкушение будущей расплаты, когда ко мне подошёл Балем и поделился столь приятной новостью:

— Здесь был всего один разумный, Альтиор. Сильный маг Скверны.

— И?

Принц Ифритов широко улыбнулся, показав свои истинные эмоции, а глаза его полыхнули пламенем.

— Я собрал его эфирный след, теперь осталось только найти этого выродка.

Глава 39

Срединный мир.

Город Мертвых.

Мрачные своды лаборатории освещались тёмно-зелёным пламенем факелов. Блики потустороннего огня падали на металлические столы, на которых лежали самые разнообразные инструменты. В них мастер своего дела признал бы подручные средства химеролога или некроманта. На располагающейся в углу стойке, собранной из черепов, возлежал открытый чёрный фолиант. Буквы на его страницах исчезали, перемешивались и вновь появлялись, словно живые.

В спёртом, сухом воздухе витал запах благовоний из цветов восточной империи Мантар, в которой владелец этого места родился. Вспоминая в моменты отдыха о тех временах, когда был ещё живым человеком. Нежить не может слышать запахи, так обычно считалось, но это мнение ошибочно. Обычным мертвякам, и правда, не подвластны подобные мелочи жизни, но не когда речь заходила о Высшем Личе.

Как раз подобное создание и восседало сейчас за массивным столом из чернодрева. Полы его тёмно-зелёной мантии разметались по мраморным плитам пола, по идеально гладкому черепу пробегали вереницы тёмно-зелёных линий, пульсирующих, словно вены. Одной из своих костлявых рук, каждую из которых украшали драгоценные браслеты и перстни, он держал бокал с редчайшим, недоступным даже императорам, вином. В другой же находилось перо, которым владелец лаборатории делал свои записи.

Замерев, он недовольно повёл челюстью и, оторвав полыхающие пламенем глаза от пергамента, отдал приказ:

— Ещё, Мортимер, — его скрежещущий голос нёс в себе нотки власти и саму силу смерти.

От стены отделился незаметный дымчатый силуэт Рыцаря Праха. Закованный в глухие чёрные латы мертвец, бывший некогда одним из величайших мечников прошлой эпохи, очень тихо для своих габаритов подошёл к лампадам и зажёг очередную палочку благовоний. Господин не любил шум. Особенно во время работы, а потому все слуги в его дворце, как живые, так и мёртвые, передвигались практически бесшумно.

Вновь почувствовав приятный запах пряностей с нотками закатной розы, Высший Лич кивнул и продолжил выводить формулы для создания некроконструкта. Подобных записей у него был целый архив. Вечность несла свой отпечаток и Высший Лич мог позволить себе… не торопиться и систематично дополнять собственные знания, создавать нечто новое или изменять старое.

Вот только его работе помешали. Причём самым дерзким и неприятным способом. Кто-то посмел постучать в дверь его лаборатории! Посмел отвлечь от работы!

Нежить не испытывает эмоции, мёртвым подобная слабость не нужна, но всё же он почувствовал раздражение. Не любил Жнец Душ, как его называли враги, или же Бессмертный Лазарь, как его именовали все остальные, когда его отвлекали. Обычно за такое следовало наказание, на которые Высшие Лич никогда не скупился и это было особой чертой его характера.

В двери вновь постучали. Настойчиво, громко.

Лазарь отложил перо, медленно снял старинные очки, оставшиеся с ним ещё со старых времен, и махнул своему слуге.

Слов не требовалось. Как и отданных приказов. Мортимер давно служил своему господину, спасшему его когда-то и даровавшего вечную жизнь в объятьях смерти.

На нечеловеческой скорости, подобно дуновению ветра, он оказался возле дверей и распахнул их, встречая лицом к лицу с теми, кто посмел помешать господину. В глубине латного шлема вспыхнули тёмно-зелёным огнём глаза рыцаря, а перчатка легла на рукоять меча, дабы снести голову нерадивому идиоту, расстроившему повелителя мёртвых.

— О-о-о, ты ещё не заржавел, жестяная банка⁈ — раздался насмешливый голос, от которого рыцарь Мортимер всё же вытащил антрацитового цвета клинок, готовясь пустить тот в ход.

Впрочем, вторженец на подобную угрозу только усмехнулся, показав вампирские клыки. Глаза его загорелись тёмно-фиолетовым светом.

— Всё такой же обидчивый, — покачал Агилар головой. — А ведь столько времени уже прошло, пора бы и отпустить ситуацию…

Наблюдавший за этим фарсом Высший Лич только вздохнул. Ещё одна привычка из прошлой жизни, которую он сохранил, хотя дышать ему уже и не надо.

— Пропусти, Мортимер.

Рыцарь помедлил, а затем убрал меч и отошёл в сторону. Приказ господина абсолютен, но это не мешало Мортимеру прожигать взглядом дыру в спине вампира, который вальяжно прошёл по лаборатории и уселся на одно из гостевых кресел у стола.

— Раз ты принял моё приглашение и оказался здесь, Агилар, — сделал Лазарь глоток вина и то сразу же ухнуло вниз, но не упало на пол, а растворилось внутри костяка. Сам же он внимательно смотрел на своего старого соратника. — Значит нуждаешься в моей помощи?

Вопрос звучал обыдено, но задавший его Высший Лич незаметно подобрался. Он не хотел показывать, что ему важно услышать на него ответ. Он ждал прихода Сумрачного Князя, да и чего тут греха таить, Высший Лич прекрасно почувствовал, когда тот попал во дворец. Ничто и никто не способно спрятаться в его владениях. Вот только вампир мог просто войти в лабораторию, а не стучать в дверь, прекрасно зная, как Лазарь это не любит.