Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

– Вы же можете хотя бы… – обращаюсь к целителю с предложением облегчить существам смерть, но договорить не успеваю.

– Ладно, но только чтобы успокоить твою совесть: что демонизированные существа, что вот эти – они безнадёжно больные, – показывает Пилюлькин на клетки. – Вылечить их мы не сможем, даже если появится желание. А находиться рядом с демонизированными тварями, которые в любую секунду готовы вцепиться тебе в глотку… Такая себе история, и жалеть их тоже не стоит.

Аргумент Пилюлькина работает, и меня немного отпускает. Если мы делаем сразу два благих дела одновременно – это хорошее оправдание нашим опытам. Следом в голову закрадывается еще одна непрошенная мысль.

– Послушайте, тут вы, конечно правы, но вот эти, – показываю на клетки с минимальным заражением. – Они же показывают примерно тот же процент, что и обычные маги или люди.

– Так мы и проверим твою опасность для людей, – аргументирует целитель. – Стреляйте.

Кидаю сочувственный взгляд на белых мышей. По сравнению с предыдущими, эти не бегают по клетке и не вцепляются в решетку. Они только обречённо зажимаются в угол, наблюдая, что происходит с их товарками.

Целитель снова устанавливает щит. Создаю глиф и направляю его внутрь клетки. Щит помогает лишь отчасти. Не знаю, связано ли это с моим нежеланием убивать существ или щит у целителя сработал лучше, чем в прошлый раз, но росчерк не пробивает его. Остатки огня обтекают защитную пленку с разных сторон.

– Замечательно, – улыбается целитель. – Щит всё‑таки удерживает твой росчерк, – констатирует он. – Что‑то происходит только в случае измененных. Позже поизучаем плотнее.

Свои размышления целителю доводить не собираюсь. Для себя делаю вывод, что на результат слабенького росчерка влияет мое нежелание убивать ни в чем неповинных грызунов. Мне вообще не очень хочется причинять вред относительно безобидным существам.

– Стреляй так, – целитель снимает щит с обычных, частично заражённых мышей.

Делаю четыре выстрела подряд и ожидаемо… ни одной подопытной зверушке особого вреда не причиняю. Мой заряд оставляет только лёгкие подпалины на их шкуре. Боюсь, они даже меньше, чем от стандартного росчерка.

– Замечательно. Здесь нужно поработать с плотностью магии. Похоже, твоя магия достаточно безопасна для обычных незараженных существ, – заключает Пилюлькин.

– Странно, – немного удивляюсь настолько слабому результату.

Не скажу, что сильно расстроен. Мыши по‑прежнему жмутся каждая в свой угол.

– Примерный уровень магии ученика, всё в пределах нормы, – продолжает рассказывать Пилюлькин и одновременно записывает результаты в книжицу. – Тот же самый объём магии, который первоначально показывал диагност. Очень интересно.

Пилюлькин проверяет мышь, которой повезло выжить. Еще раз снимает замеры диагностом.

– Только что ты был самым опасным охотником для монстров в этом помещении, и вдруг стал совершенно обычным учеником, – восхищается результатами эксперимента целитель. – Я бы сказал даже слабым магом. Удивительно. Всё‑таки получается, что прорыв на тебя сработал неочевидным образом. Нужно хорошенько подумать над этим.

Так и есть. Способности у меня неочевидные. Это я знал и безо всяких экспериментов, просто теперь больше вводных.

– А, вот ещё. Для того чтобы окончательно убедиться, – Пилюлькин подходит к другой клетке. – Вот зверюга, которую поймали во вчерашнем коридоре.

Целитель скидывает тряпку с зачарованной клетки. В ней сидит существо, похожее на обезьяну, но будто бы не полностью. Я бы сказал, что обезьяна неоформленного вида. Сквозь животное на секунду проглядывает другой необъяснимый образ. Потом он снова собирается в почти обычную обезьянку. Вокруг зверушки наблюдаю значительно больше завитков хмари, чем вокруг вчерашних существ. Ловлю себя на мысли, будто обезьяна сама готова колдовать. А это, как минимум, странно.

Да и смотрит живность каким‑то сознательным взглядом. Рассматриваю существо. Не сказать, что сильно красивое, но глаза умные – и это меня немного настораживает. Твари инферно, которые попадают в прорывы, очевидно, имеют определённый разум.

– Вот, обезьянка, – показывает целитель.

Кажется, он не видит разницы между этим осознанным существом и теми обезьянами, которых мы отстреливали вчера в коридоре. Медленно поднимаю руку, чтобы поправить волосы, животина провожает жест взглядом. При этом существо не поворачивает голову.

– Давайте и её тоже, – кивает на клетку целитель.

Приступаю к формированию глифа. Обезьяну, в отличие от белых мышей, мне не особо жалко. Наоборот, чувствую от нее неподдельную опасность.

– Лови его, лови! – внезапно кричит Пилюлькин, как только я погружаюсь в ощущения и формирую линии глифа.

Дверца зачарованной клетки распахивается.

Не знаю, как долго существо подготавливало побег, но сейчас у него идеальная возможность. Как только обезьяна выскакивает из клетки, Пилюлькин стреляет в неё белой сетью. Сеть пролетает мимо, но не успевает связать животину. Существо проваливается под пол и исчезает. Остается только жирный сгусток черной слизи на том месте, куда оно погружается.

– Чёрт! Ушёл! – ругается Пилюлькин. – Ты посмотри, а⁈ Ушёл!

– А кто это? – интересуюсь. – Это же была далеко не обезьянка.

Целитель рассеянно машет руками и оглядывается. По всей видимости, сделать он больше ничего не может.

– Угадал. Получается, что это не обезьянка, а младший бесёнок, – объясняет он мне.

– Кто они такие? – задаю вопрос.

Получается, ощущения меня не обманули.

– Это младший бес, – вздыхает Пилюлькин. – По малочисленности не особо опасны, но я же не думал, что они могут существовать в условиях структурированного пространства. К чёрту! Ушёл! – переживает он. – А ты‑то куда смотрел?

Удивляюсь выпаду целителя в мою сторону.

– Так мне для формирования росчерка нужно больше секунды, – пожимаю плечами, но сам про себя смеюсь. – Существо безопасное? – уточняю.

Целитель и сам в глубине души понимает, что винить первокурсника в побеге неизвестного существа – глупо.

– Запомни, Ларик, нет безопасных тварей инферно, – заявляет он. – Каждая из них враждебна к людям. Молодые бесы опасны только в больших количествах. Но они даже во сне к магам не подойдут. Так, напугать, сбежать. Вот если бы их было много, тогда да.

– Каким образом они могут напугать? – задаю вопрос.

– Ну, смотри. Ты видел его в образе обезьянки, так же как и я. Правильно? – поясняет Пилюлькин. – Малый бес прикидывается обезьянкой, а потом внезапно раз, и пасть раскрывает. Или глаза выпучивает так, что они якобы вываливаются, а его тело распухает. И человек пугается, тем самым подпитывая беса. Он свою цель выполнил – магии хапнул, выброс адреналина сделал, вот и все дела. Цель выполнил и сбежал.

– А! То есть эти бесы питаются магией? – спрашиваю.

– Скорее всего. Мы не знаем, чем они питаются, – отвечает целитель. – Можем только строить догадки и экспериментировать. Никто таких исследований не делал.

– Но нас же он не пытался напугать, – размышляю.

– Так он и не нападал. Полтора мага в помещении для одного малого беса – перебор, – объясняет Пилюлькин. – Но когда они нападают, то обязательно стараются, чтобы маг как можно сильнее испугался, – морщится целитель. – Но мы ничего о них не знаем, на самом деле. Просто когда их много, эти существа могут пользоваться странным оружием. Очень напоминает вилы. Поэтому их бесами и прозвали. А так, кто его знает, что это за твари?

– Тоже часто встречаются? – интересуюсь.

Вспоминаю, как существо перед побегом несколько раз обнажило свою личину. Возможно, так выглядела попытка напугать слабого, по словам Пилюлькина, мага? Напугать, к слову, не получилось. Хапнуть магии тоже. Но скользкий противный осадок после знакомства с бесом остался.

– Да, встречаются часто, – говорит целитель. – Почти в каждом прорыве. Но бог с ним, ладно, сбежал и сбежал. Поймаем потом, или сам сдохнет. Сам виноват. Надо было клетку проверить, – вздыхает он, глядя на запор. – Теперь вернемся к тебе. Что ж, определённые выводы мы можем сделать, но постарайся о них никому не говорить. Я тоже не скажу и выводы засекречу.