Аквилон. Трилогия (СИ) - Токсик Саша

– Двадцать процентов⁈ – взвизгнул толстяк. – Это грабеж!

– Это справедливая цена, – спокойно ответил я. – Альтернативой будет полная потеря вещи. Выбор за вами.

Толстяк побагровел, но промолчал.

– Теперь очередь, – продолжил я. – Дамы вперед. Потом по времени прибытия.

Мужчины заворчали, но спорить не стали. Воспитание не позволяло.

Первой я жестом подозвал пожилую женщину из угла. Она подошла неуверенно, мелкими шажками. Села на самый краешек стула, сумочку положила на колени.

– Как вас зовут, сударыня?

– Марья Ивановна Соколова, – голос тихий, дрожащий. – Я учительница. В начальной школе на Садовой.

Вблизи было видно, что платье штопано в нескольких местах. Аккуратно, почти незаметно, но штопано.

– Что вы потеряли?

Она сжала сумочку крепче. Костяшки пальцев побелели.

– Обручальное кольцо. Простое, серебряное. С гравировкой внутри: «В. Е.».

– Где потеряли?

– У канала на Тихой улице. Кольцо соскользнуло само. Палец похудел, а я не заметила.

– Когда это случилось?

– Три дня назад. Во вторник. Утром, часов в семь, я на работу шла.

Я записывал, стараясь не показывать жалость. Гордые люди ее не любят.

– Готова заплатить любые деньги, – прошептала она. – Только верните. Это память о муже. Он умер пятнадцать лет назад.

– Сделаем все возможное, Марья Ивановна, – успокоил я. – Лишнего не возьмём. Всё по строгой оценке стоимости.

Следующим протиснулся молодой человек в рабочей куртке. Сел, вытер вспотевший лоб рукавом. Руки мозолистые, под ногтями въевшаяся краска.

– Петр Николаев, маляр. Работаю в артели «Новый дом».

Говорил он быстро, словно боялся, что не дослушают.

– Вчера гулял с сыном на Торговом мосту. Сынишке два года, шустрый такой. Выхватил у меня часы из кармана, играл с цепочкой. Я не уследил, он их уронил. Прямо в воду шлепнулись!

– Опишите часы.

– Серебряные. На крышке царапина в форме молнии, я сам в детстве уронил. Внутри гравировка: «Любимому мужу от Анны». Это жена подарила на годовщину свадьбы.

Он замолчал, сглотнул.

– Она еще не знает. Думает, я их на работе оставил. Если узнает… Она так старалась, откладывала с каждого заказа по копейке.

– Место точно помните?

– Точно! Северная сторона моста, третий пролет от берега. Там еще фонарь с разбитым стеклом.

Хорошие ориентиры. С такими данными Капля найдет за минуты.

Дальше пошел поток. Чиновник из городской управы Сергей Михайлович Пеньков. Тощий, нервный, постоянно теребил манжеты мундира. Потерял официальную печать у Казенного причала.

– Без печати я никто! – стонал он. – Начальство дало три дня. Если не найду, уволят по статье! А у меня семья, трое детей!

Потом толстяк, купец Брыкин. Расселся на стуле как на троне, жилетка натянулась на животе так, что пуговицы грозили отлететь.

– Запонка с бриллиантами! – гремел он. – Фамильная! Три тысячи стоит!

– Где потеряли?

– У Биржевого моста. Неделю назад. Наклонился посмотреть товар на барже, запонка расстегнулась и – бульк!

– Особые приметы?

Толстяк нахмурился, потом вдруг посветлел лицом и поднял руку.

– Точно такая же, только с правой руки.

За два часа я принял двадцать три заявки. У каждого была своя история, своя потеря.

Были и явные проходимцы. Господин в потертом фраке утверждал, что потерял золотые часы с бриллиантами. Но не смог вспомнить ни фирму, ни примерное место, ни даже день недели.

– Вы точно их потеряли? – спросил я прямо.

– Как вы смеете⁈ – возмутился он, но глаза забегали.

– Просто уточняю. Без точных данных искать бесполезно.

Он поднялся, громко фыркнул и вышел, хлопнув дверью.

Когда за последним посетителем закрылась дверь, Золотов опустился на стул. Выглядел он так, словно его прокрутили в центрифуге.

– Двадцать три заявки, – пробормотал он, складывая анкеты в папку. – Если найдете хотя бы половину…

– Найдем больше, – пообещал я. – Главное преимущество в том, что мы знаем, что ищем и где. Так что нам, можно сказать, повезло.

Ящик с камнями мы разместили в сейфе. Как я и предполагал, в антикварном магазине он был большим и надежным.

Золотов остался сортировать анкеты, а я вышел на воздух. Настало время для еще одного дела.

Я свернул в переулок между булочной и шляпной мастерской. Тихое место, где можно было спокойно поговорить. Пахло остывающей сдобой. Где‑то капала вода из водосточной трубы, мерно, как метроном.

Прислонился к стене, достал чарофон. Медный корпус уже нагрелся в кармане, приятно грел ладонь.

Странно, как быстро меняется жизнь. Недавно я пришел в этот город практически ни с чем. Только память о прошлой жизни Архимага да молодое тело Лазаря Аквилона. А сейчас…

После продажи камней и расчета с Волновым осталось почти восемь тысяч рублей. Плюс залог вернется после выполнения заказа, еще двадцать тысяч тысяч. Плюс оплата за зарядку в будущем. Плюс потенциальный доход от Бюро находок. Если найду хотя бы половину заявленных вещей, это еще несколько сотен.

Впервые появились серьезные деньги. Не состояние, конечно, но достаточно, чтобы начать действовать. Например, нанять хорошего адвоката для разбирательства с наследством.

И, кажется, я знаю такого адвоката.

Набрал номер с визитки. Один гудок, второй…

– Громов слушает, – голос звучал встревоженно.

– Василий Петрович, это Данила Ключевский.

– А, Данила! – воскликнул он. – Как хорошо что вы позвонили! Я собирался вас разыскивать!

– Зачем? – удивился я.

– Дмитрий Долгорукий сбежал из тюрьмы три часа назад.

Глава 8

В кафе «Серебряная ложка» c утра уже было полно народу. В углу веранды почтенный господин с моноклем уже десять минут изучал счет, явно пытаясь понять, как три булочки могут стоить как хороший обед в простой харчевне.

За соседним столиком две дамы обсуждали чей‑то развод с таким увлечением, словно лично присутствовали в спальне. Официантки в накрахмаленных передниках лавировали между столами, умудряясь не пролить ни капли из полных до краев чашек.

Фонтан в углу веранды журчал с деловитостью банковского клерка, отсчитывающего монеты. Интересно, догадываются ли посетители, что прохладе на открытой веранде они обязаны установленному в нем русалочьему камню размером с перепелиное яйцо?

Официантка Полина Воробьева заметила меня еще с улицы.

Она как раз протирала уже безупречно чистый мраморный столик, но увидев меня, бросила это медитативное занятие и заспешила навстречу. На ходу поправила выбившуюся из прически прядь и расплылась в профессиональной улыбке номер три: «дорогой постоянный клиент».

– Как я рада вас видеть! Я уже подумала вам наши вафли не понравились? Или кофе показался слабоват? Шеф места себе не находил, все спрашивал, не расстроил ли он чем дорогого гостя!

Преувеличение, конечно. Шеф‑повар наверняка даже не знает о моем существовании. Я был в этом кафе всего один раз. Но Полина умела создавать у каждого посетителя ощущение собственной важности. Этого не отнять

– Вафли с мороженым, как обычно? Или попробуете наш новый торт? Миндальный крем с вишней, настоящее искусство! Вчера графиня Мерцалова заказала сразу три на прием!

– Вафли будут идеальным вариантом, Полина. – улыбнулся я. – И кофе. Самая большая кружка что у вас найдётся.

– Сию минуту! Уже начинаем готовить!

Совсем недавно завтрак здесь казался грабежом средь бела дня. Теперь, с восемью тысячами в кармане после вчерашней сделки с камнями, можно было позволить себе не морщиться от цен. Приятное ощущение. Не богатство, конечно, но уже и не нищета.

Выбрал столик на веранде с видом на особняк Громовых. Интересно проследить, как деньги превращаются в камень и штукатурку. Сколько судебных процессов выиграл Громов, чтобы построить этот дворец? Сколько завещаний составил, разводов оформил, наследств поделил? Каждая колонна – это чья‑то тяжба, каждый завиток лепнины означает чей‑то конфликт. Хотя, не удивлюсь, если династия Громовых занимается этим не первое поколение.