Принцесса на измене (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Дело обстояло так: королевство ни с кем не воевало, поскольку других королевств рядом не было, но пираты все-таки имелись — поэтому все торговые корабли также хорошо вооружались. Хемпстеды, однако, вовсе не хотели отдавать торговцам в руки приватную армию, пусть даже «заточенную» для водных, а не для сухопутных сражений! Поэтому все моряки состояли на королевской службе — Эдвардсы или другие торговые фамилии их просто нанимали. Наш капитан оказался даже дворянином, хоть и нетитулованным. И ничего, нормально работал на Эдвардсов уже лет десять, несмотря на местные сословные заморочки.

Вопреки опасениям Хелены, никто из матросов не оказался засланным боевиком и не прибежал среди ночи убивать ее или маленького Миша. И сам Миш не выпал за борт и вообще не доставлял особых хлопот: мальчик был куда дисциплинированнее и послушнее моего Сашки, ходил везде за ручку с мамой или няней, серьезно смотрел по сторонам огромными глазищами. Мне, честно говоря, быстро стало его жалко: по мне так пацан в его возрасте должен везде лезть, всюду бегать и всячески все нарушать. Но лезть со своим ценным мнением к Хелене и няньке не стал, тем более, что Хелена, на мой вкус, была замечательной матерью — ласковой и внимательной. Вот нянька Камилла проявляла слишком много строгости к мальчишке, я бы ее заменил. Но Хелена почему-то почти всегда шла у грымзы на поводу. Может быть, у высших аристократов принято так муштровать детей с самого рождения?

Как бы то ни было, на корабле спокойствие и воспитанность мальчика оказались очень кстати. Сашку, чувствую, мы бы уже в первые два часа трижды сняли с клотика мачты и дважды выловили бы из-за борта!

Несколько раз за эти две недели мы на ботике сплавали на флагман, отобедать с Мишелем и адмиралом нашей флотилии. На фрегате у Мишеля оказалось еще теснее, чем у нас — больше вооружения, больше команда! Сразу стало понятно, почему он отправил жену на другой корабль. На флагмане самую большую каюту отдали Бэзилу, Мишель спал там же. Принцессе просто места бы не нашлось!

Кстати, с Бэзилом мы тоже поладили — еще зимой, когда всей семьей гостили в столице. Хороший парень, даже очень хороший. Правда, не знаю, каким он станет королем: на мой взгляд, правитель должен проявлять определенную моральную гибкость, а Бэзил в свои четырнадцать лет казался мне даже слишком честным и принципиальным. С другой стороны, в четырнадцать лет и нужно таким быть — если бы он уже демонстрировал нужный уровень макиавеллизма, вот это было бы тревожно!

Я даже перемолвился на эту тему с Мишелем.

— Да, — вздохнул он, — странно, наверное, слышать такое от Посвященного Света — но принц Бэзил действительно слишком романтик!

— От тебя — не странно, — улыбнулся я.

— Уж не знаю, комплимент это или нет… Я пытаюсь привить мальчику чуть больше прагматизма, но не всегда удается. Видишь ли, придворная среда уж слишком грязная. Он очень успешно от всего этого закрывается — возможно даже, чересчур успешно… Ему бы реальной жизни хлебнуть побольше. Возможно, путешествие поможет. Поглядим.

Помолчав немного, Мишель очень осторожно добавил:

— Знаешь, если бы не сходство Бэзила с отцом… а они действительно очень похожи… Я бы иногда задавался вопросом, откуда он такой взялся. Он в некоторых отношениях идеальный юноша, без страха и упрека, как герой рыцарских романов. Честный, совестливый, умный, храбрый, даже сострадательный. Эта его наивность — единственный его серьезный недостаток. Правда, для будущего правителя действительно очень серьезный! Как и кто, интересно, его воспитывал до семи лет?

— А он только в семь лет появился при дворе? — удивился я.

— То-то и оно. Сам он рассказывает, что жил в каком-то «лесном домике», но толком не помнит, с кем и как все это происходило. Как отрезало, — Мишель вздохнул. — Мать свою тоже не помнит. Ты бы видел, какие ставки по всему двору делают на этот счет! Вплоть до того, что Его величество тайком сходил в другой мир и упросил вырастить себе искусственного ребенка с использованием своего семени.

— А кстати, идеальный вариант для целей престолонаследия, — приподнял я брови. — Правда, тогда ему стоило бы сказать об этом королеве, чтобы она не ревновала и не третировала парня.

— Вот-вот.

Так проходило наше путешествие: честно говоря, довольно скучно! Хотя отдохнуть я отдохнул и наконец-то даже выспался. А Мириэль и Рагна, по их собственным словам, наигрались с Хеленой и Колином в настольные игры на всю оставшуюся жизнь!

С настольными играми вышло так: мои жены захватили с собой небольшую шахматную доску (Рагна) и колоду карт (Мириэль), чтобы коротать время. И выяснилось, что Хелена не умеет играть ни в то, ни другое! Разумеется, и карты, и шахматы она видела при дворе, но играть — нет, это считалось неприличным для принцессы. А когда она уже стала графиней, Мишелю и в голову не пришло ее обучить.

Мои девчонки тут же ликвидировали этот провал, и принцесса оказалась чуть ли не игроманкой! Я тоже немного добавил от себя, воспроизведя по памяти (и частично допридумав) несколько простеньких настолок с кубиками. Кубики нам легко сделал корабельный плотник.

Помню, была у меня когда-то мысль покорить здешний рынок с настольными играми, как и положено попаданцу, но забылась за хлопотами. Однако свою «минуту оваций» я все-таки сорвал, пусть и у более малой аудитории. Что еще оказалось очень ценным: в самую простенькую настолку смог играть маленький Миш, который тоже очень скучал. Я даже придумал сюжет детской игры с приключениями говорящих зверушек — и она, внезапно, оказалась самой популярной, хотя Хелена и мягко заметила мне потом: «Андрей, вы, безусловно, очень талантливы, и ваша игра замечательно развлекает, но… приучать ребенка, что дикие звери могут говорить и при этом бывают дружелюбны — не самая лучшая идея! Любая говорящая нечисть, которая может встретиться в наших лесах, как правило, съела довольно много людей, чтобы обрести подобие разума…»

«Ничего себе! — поразился я. — И такое бывает?»

«Да. К счастью, пограничная стража и королевские рыцари не пускают эту гадость в королевство…»

Когда до Дерхавена оставалось дня три, скука, казалось, достигла пика. Я достаточно начитался в свое время историй о морских путешествиях, чтобы не просить судьбу о «ну хоть каком-то разнообразии»: разнообразие в виде шторма, отсутствия питьевой воды и многодневной качки не входило в мои планы, особенно при наличии на борту женщин и малолетнего ребенка. Однако вынужденное безделье очень утомляло. Неудивительно, что в этих условиях я даже и не думал отказываться от приглашений капитана составить ему компанию на юте — наоборот, бежал туда, как ребенок за сладостями!

И нам всем очень повезло, что в тот жаркий послеполуденный час — чем южнее мы продвигались, тем жарче становилось — я оказался именно на кормовой площадке. Потому что только у меня был шанс поднять тревогу.

Дело не в том, что у меня особенно острое зрение. Безусловно, много кто мог бы углядеть странный предмет, иногда мелькающий в волнах по правому борту. Правда, мой контакт с Леу помогал зоркости — но все равно дежурный матрос в «гнезде», наверное, видел больше. Просто я единственный имел шанс этот предмет опознать.

Первые несколько секунд — на самом деле непозволительно долго — я просто лениво таращился на эту штуку, одновременно вполуха слушая рассказ капитана об одном интересном торговом путешествии. Действительно интересном, просто у меня в голове как-то зацепился этот объект, и я отвлекся на размышления, что же это такое: обломок? Пучок водорослей? Почему он так странно ведет себя, совсем не двигается вместе с волнами, как будто закреплен на чем-то? Может, это вырост на голове подводного животного, одного из представителей морской нечисти? Мишель предупреждал меня о таких. К счастью, за две недели пути ни один монстр, достаточно крупный, чтобы соблазниться кораблями как вероятной добычей, нам не встретился.

И тут меня осенило.

Это же перископ!