Минус на минус - Георгиева Инна Александровна

А ведь раньше мне всегда нравилось ходить пешком. Особенно на природе. Но почему-то в моем представлении даже самый заросший лес выглядел куда аккуратнее того, в котором мы очутились. Здесь, в этих китайских дебрях, казалось, поиграла толпа школьников-демиургов, которых выпустили на планету и строго-настрого приказали ничего не трогать. Ландшафту явно не нравилось лежать в горизонтальной плоскости, да и под одним углом тянуться вверх тоже было скучно. Очень скоро я чувствовала себя бредущей по лезвию циркулярной пилы: вверх-вниз, вверх-вниз. Какие-то американские горки прямо. Еще и ноги постоянно в чем-то утопали: пожелтевшая трава не держала над влажной проседающей почвой. А там, где земля была более-менее твердая, растительность достигала колена, и это еще в лучшем случае. Деревья росли как попало, буквально друг на друге. И еще кусты! Хоспади! Какие там были кусты! Это же рай для клещей и здоровенных монстроподобных пауков! На меня один такой сел, так я речку, ту самую, которой меня Алекс пугал, на голом энтузиазме вброд перепрыгала. Секунд за десять. Какая метла?! Если бы Шурик не остановил — я бы в таком темпе до границы с Северной Кореей добежала. Жаль, она в другую сторону от болота, которое облюбовала моя прабабка.

Кстати, о грустном. То есть о мрачной недружелюбной топи, к которой мы подобрались уже ближе к закату. Алекс поскрипел зубами, но высказывать свое «фэ!» не стал. Хотя я и так отлично понимала, кого именно он обвинял в том, что не успел за сегодня прошагать еще с десяток километров. Вот только виноватой себя не чувствовала. Героем — да. Виноватой — ни капли! Потому что только натасканные демонами заклинатели способны мчаться по эдакому ущербному пейзажу со скоростью гоночного болида.

Тяжело дыша, уселась на камешек и отрешенным взглядом наблюдала, как он бродит по «побережью». И откуда только у парня силы брались? Моя бедная тушка уже давно мечтала только о том, чтобы лечь и забыться. Я даже не смогла уследить, когда Алекс вернулся на пригорок.

— Ладно, — сжалился он, замирая надо мной озадаченным прообразом советского жителя. Того самого, который с радостью позировал для плакатов: «Мир, труд, май», причем с такой напряженной рожей и таким мощным молотом в руках, что мир и май как-то сами собой растворялись в понятии ТРУД. — Сегодня дальше не идем. Не хочу переходить болото ночью.

— О, слава богу! — выдохнула от всего сердца и сбросила рюкзак на землю.

— Устала? — по-деловому уточнил парень.

Я подняла на него печальный взор, наклонилась вперед и обняла коленки. Закрыла глаза и только-только успела расслабиться, как меня подхватили за руку и резко дернули вверх.

— Не сиди на камне, — грубовато велел Шурик.

Я вяло брыкнулась:

— Тогда посади меня туда, где можно сидеть, и оставь в покое.

Он тяжело вздохнул и в буквальном смысле прислонил меня к дереву. Как картину в рамке. Потом распахнул рюкзак и задумчиво поскреб в затылке:

— Значит, так. Ночевать будем здесь. Берег высокий, есть спуск к воде и топлива для костра достаточно. Вот, кстати, ты им и займешься. Я поставлю палатку и разожгу огонь. Возражения есть?

У меня прямо на языке вертелось:

«А можно я ничего делать не буду, а просто подремлю где-нибудь в сторонке?»

Увы, моя совесть никогда не любила слишком наглых.

— Ладно, — буркнула, с трудом прогибая поясницу и оглядывая местность в поисках подходящих веток. — А ужинать мы сегодня будем?

— Хорошо, что спросила, — улыбнулся в ответ братец. — Я принесу воды. Готовкой займешься?

Клянусь: почувствовала себя рабыней на галере. Но в такой ситуации отнекиваться было глупо. Желудок — не ноги. Его, конечно, можно посадить на диету, но он быстро даст о себе знать. Потому я окинула Алекса хмурым взглядом, тяжко вздохнула и мотнула головой. Бедные мои косточки! Если завтра смогу подняться с «постели», запишу себя в непризнанные «морские котики»…

Зато какой кайф был наконец просто лечь на землю! После ужина, после подготовки ко сну вытянуться в палатке, набросить на голову капюшон спальника и прикрыть глаза. Минут двадцать я наслаждалась горизонтальным положением и тихо млела.

А вот потом как-то незаметно ситуация изменилась…

— Ева, ты замерзла? — не выдержал Алекс где-то получасом спустя.

— Нет!

— Я слышу стук твоих зубов.

— Тогда — да, — призналась чуть слышно.

Он вздохнул:

— Выбирайся из спальника!

Я задумчиво скользнула глазами по крыше палатки:

— Все мои знания законов физики говорят, что лучше лежать и не дергаться.

— Тогда уточни у них заодно, что с тобой будет через семь часов, когда наступит время идти дальше.

Я хмыкнула и ненадолго задумалась. Что будет? А фиг его знает! Только вот ноги уже начинали дубеть. И нос тоже…

Тихонько попискивая от нежелания терять ту крохотную часть тепла, которую удалось сберечь, я расстегнула спальник и вывалилась из него в темноту маленькой палатки. Тут же наткнулась на Алекса, сидящего рядом со своим мешком. Чуть отодвинув меня в сторону, братец принялся шуршать тканью и застегивать молнию так, чтобы из двух спальников получился один. Я изогнула бровь: вообще-то так мы с Полиной однажды уже спали. И, надо признать, это дало свой результат: вдвоем под одним одеялом всегда теплее, чем поодиночке. Вот только одно дело — ночевать под мышкой у подруги, и совсем другое — прижиматься к парню.

Я покраснела и несколько секунд наблюдала, как Алекс забирается в спальник и двигается подальше, освобождая место для меня.

— Иди сюда, — заметив, что я не решаюсь тронуться с «насеста», позвал он.

Помотала головой:

«Нет!»

— Хочешь ночевать сидя?

Помотала головой так, что едва не снесла палатку, случайно задев ткань макушкой. Алекс фыркнул:

— Ева, сегодня утром ты спала на мне практически голая. А сейчас — задрапирована по самые уши в термобелье. Ты уж извини, конечно, но твоя стыдливость работает как-то странно.

— Если ты хотел меня успокоить, у тебя это очень плохо получилось, — буркнула я, но в спальник все же полезла. Только улеглась, как почувствовала руки парня, хватающего меня в охапку и прижимающего к себе.

— Эй! — воскликнула, растянувшись на его груди. — Ты чего творишь?!

— Грею, ведьма, — шепнул он, закрывая глаза. — Просто грею. А теперь спи…

Я несколько секунд буравила взглядом его умиротворенное лицо, думая, насколько все это неприлично. Хотя нет, не так. Незнакомо. Странно. И в то же время комфортно, тепло, уютно и очень безопасно. Именно это удивляло меня больше всего: я знала, что должна сильно смущаться и с пеной у рта защищать свою честь, а на деле хотела прижаться к нему покрепче и прошептать:

«Не отпускай…»

«Ага, — тут же высказалась та мелкая и вредная часть меня, которая всегда пыталась уберечь хозяйскую попу от лишних „приключений“. — Прямо „держи меня полностью“! А, прикинь, пока ты тут сомнениями мучаешься, он уже спит!»

Я пригляделась: черт, и правда: лежит, гаденыш, сопит, внимания на меня не обращает. Даже немножко обидно стало: видимо, где-то в глубине души я все же надеялась, что Алекс начнет приставать. А тут на тебе — рыцарь! Да они капец-как-давно повывелись все. Откуда этот-то явился?!

— Ну и ладно, — шепнула, заползая повыше и укладываясь поверх Алекса. Уткнулась носом в шею, нашла удобную позу, забросив ногу ему на бедро, и закрыла глаза. Вдохнула приятный и уже такой знакомый запах мужского тела. В обычные дни братец предпочитал туалетную воду от Жана-Клода Эллена: легкий, бархатный, теплый аромат с цитрусовым оттенком. Сейчас, в походе, он пользовался только мылом. И этот запах мне нравилось даже больше…

Нет, все же в последнее время утро наступало слишком рано. Солнце еще только-только показалось над болотом, а меня уже тормошили:

— Просыпайся, ведьма.

Я недовольно заворчала, крепче обняла его за шею и отвернулась в сторонку. Еще и за ухо, не глядя, дернула. Ну чтоб не мешал. Алекс рыкнул, обнял меня за талию и попытался приподнять. Да щас! Может, на вид я девушка и хрупкая, но против моей воли от желанного субъекта меня не отдерет даже подъемный кран.