В общем, не знаю.
Те порождения магии и эти порождения магии.
– У нас бы в любом случае не получилось оставить их дома, – пожал плечами Гришка. – Да и Гирос говорил, что среди оставшихся порождений есть парочка особенно пакостных, которые обязательно попытаются как‑нибудь нам навредить.
– Дана сказала что‑то похожее. Только не про навредить, а про засунуть лягушку в трусы.
Я поёжился, представив себе это. Конечно, образы у хранительницы озера соответствующие. Ещё бы про щуку на причинном месте ляпнула.
– А Маха у меня молчаливая. Да и не знает она этих Хранителей. Вон с Даной и Гиросом всё никак не найдёт точки соприкосновения. Да и не нужны они ей. Она у нас чисто по Шуйским работает. Это ваши скакуны потом себе новых всадников отыщут, или не всадников. Кто их знает.
– Одному мне хорошо, – улыбнулся я. – Нет скакуна – нет проблем.
Ребята моей радости явно не разделяли. Посмотрели на меня, как на больного. А вот Каспер, к моему удивлению, поддержал и сказал, что здесь не нужно торопиться. Он встретил своего скакуна в пятнадцать лет, а стал тот таковым ближе к тридцати.
В пятнадцать лет они встретились и ещё пятнадцать лет притирались друг к другу. Правда, снова не сказал, кто же был его скакуном.
В том, что это какое‑то порождение магии, я не сомневаюсь.
Но какое именно?
– Зря ты так, Максим. Появление скакуна многое изменит в твоей жизни, – сказала Мира, повернувшись к Дане, от которой исходили бирюзовые всполохи, державшие Гироса и Маху на расстоянии. – Даже не представляешь, что это такое. Словно находишь недостающую часть себя, которая помогает разобраться во многих вещах, которые раньше не понимал.
– А ещё скакун позволяет тебе перестать чувствовать себя одиноким, – сказал Гришка.
Но я и без всяких скакунов таким себя не ощущаю. У меня есть любящие родители, которые всегда выслушают и попытаются помочь в любой ситуации. А с недавних пор появились три друга, с которыми мне действительно хорошо и весело.
Ещё и Егор со своими людьми.
В общем, от одиночества я точно не страдаю.
– Ну и всегда есть тот, кто может заставить родителей немного остыть, когда особо разойдутся в своём праведном гневе, – закончила рыжая.
Вот только этот факт подходил исключительно Ленке. Всё же Маха стала не только исключительно её скакуном, но и по совместительству фамильяром Шуйских. Защитником и помощником для всего их рода, а не только одной беспардонной девицы.
Так за разговорами мы вышли за пределы городской черты. Впереди уже виднелись едва различимые колебания магического барьера и вышка наблюдателей, в которой сидел один из защитников города. И он сейчас определённо очень сильно нервничал.
Просто между нами собрались семь порождений магии, пытающихся выглядеть как можно более внушительно.
Чего стоит нахохлившийся воробей размером со слона, глазами из которых сыплются искры и с дымящимися перьями. Такой своеобразный феникс с русским колоритом.
Но воробей был далеко не самым выдающимся Хранителем Новой Слободы. Все они были весьма колоритны и моментально привлекали к себе внимание.
– Даже не знаю, на кого смотреть, – словно прочитав мои мысли, сказала Мира. – Это кто там? Грязевой голем?
Скворцова указала пальцем на огромную гору тягучей грязи. Словно где‑то установили специальный фонтан, который теперь перекачивает тонны этого безусловно ценнейшего материала.
Грязь волнами падает вниз, затем куда‑то исчезает, и всё повторяется по кругу.
Вот из грязи высунулись две руки, с которых что‑то капало, и, словно дворники у машины, протёрли место, где должно быть лицо. Глаза там точно были. Болотного цвета.
Откуда вылезло это порождение, было абсолютно понятно. Да и Дана, увидев его, нахмурилась, усилила свечение бирюзового ореола и на всякий случай несколько раз окатила себя водяными волнами, словно уже испачкалась.
А вот Гироса взволновало другое порождение. Даже не знаю, как его описать. Шар света с пятью парами белоснежных крыльев, и на каждом крыле имелось по одному большому глазу.
Жуткое зрелище. Такого во сне увидишь и не проснёшься. А наяву ничего, можно и потерпеть. Главное стараться не смотреть одновременно в несколько глаз, голова кружится начинает.
После грязевой кучи и светового десятикрыла увидеть бабочку ошеломительной красоты было истинным эстетическим наслаждением.
Правда, если не смотреть на тело этой самой бабочки и тем более лицо.
Просто они были смесью человека и насекомого. Пусть даже и самой прекрасной на свете бабочки.
В сочетании выглядело, пожалуй, даже более жутко, чем глазастые крылья.
Но гораздо удивительнее среди этих кошмарных порождений было увидеть двух людей. Лысого подростка в оранжевой рясе, с какими‑то нереально огромными бусами на шее, и вполне себе современно одетую бизнес‑леди, которая сейчас что‑то бурно обсуждала по мобильному телефону.
Седьмым порождением оказался самый обычный чёрный кот, который сидел в центре группы встречающих и не обращал ни на кого внимания, очень усердно вылизывая свои бубенчики.
Заметить его с такого расстояния было практически невозможно, но Мира пришла к нам на помощь и создала для всех что‑то вроде экрана телевизора, на который по очереди выводилось изображение всех хранителей Новой Слободы, с кем нам ещё не довелось познакомиться.
– Гирос говорит, что светлячок самый противный среди них, но с огромной вероятностью может стать твоим скакуном. У вас предрасположенность к светлым силам, – сказал Гришка, но у меня от одной мысли о том, что моим скакуном может стать крылатый глазастик, глаз задёргался.
Нет уж, спасибо.
Как‑нибудь обойдусь.
Лучше уж вообще без скакуна, чем с таким.
К тому же я совершенно ничего не чувствую при виде этих порождений. В то время как ребята говорили, что они ощутили связь в тот момент, как впервые увидели своих скакунов.
Даже Мира.
Просто она долго пыталась разобраться в себе и понять, что же это происходит. Даже духу‑наставнику своему ничего не рассказывала.
– А Дана утверждает, что вон тот воробей – ещё та заноза в заднице. Но точно не станет скакуном Максима. Он вообще с людьми не очень ладит. Раньше ради забавы сжигал деревни где‑то на Ближнем Востоке.
– Всё верно, – перебил Миру князь Донской. Между прочим, сильнейший маг Российской империи на данный момент. Ректор ММУ и ещё куча всяких титулов и регалий, которые я не запомнил. – Фарид раньше вёл себя без оглядки на последствия. Поэтому к нам обратился правитель небольшого ближневосточного государства, и империя откликнулась на его зов. Пять сильнейших магов империи того времени смогли пленить огненное порождение и перевезти его сюда. С тех пор Фарид ведёт себя исключительно тихо и миролюбиво.
– И продолжает снабжать империю сутью магии, – добавила Ленка.
– Не без этого, – слегка склонил голову князь. – Позвольте мне первому переговорить с хранителями. Небольшое предостережение и напоминание о договорённостях, заключённых между ними и империей.
Никто против не был. А Гирос и Дана вовсе готовы были уйти прямо сейчас, не вступая в контакт со своими побратимами.
– Благославенный, ты вот мне всё же скажи, есть здесь хоть одно потенциальное создание, которое может стать моим скакуном? – ребята отошли к своим напарникам, а мне стало скучно.
Решил попытаться вытащить из Каспера хоть что‑нибудь.
– Нету. Это простые Хранители, которые тебе не подходят, – немного подумав, ответил дух‑наставник.
Причём ответил, даже не задумываясь. А раньше всегда молчал, когда разговор заходил о скакунах.
– Получается, что мне нужен не простой Хранитель?
– Да. Кто тебе вообще сказал, что это должен быть Хранитель? – не выдержал Каспер. – Другие всадники пускай довольствуются порождениями магии. Ты первый среди них. Первый. А значит, что у тебя должно быть всё самое лучшее. Начиная от твоих сил и заканчивая скакуном. Говорю же, что своего я нашёл во время участия в магической олимпиаде.
