Хозяйка Северных гор 2 (СИ) - Хайд Адель

Мне было невыгодно говорить дальше. Поэтому вместо того, чтобы продолжить, я сказала: – Если вы намереваетесь молчать, леди Элеонора, тогда мы можем закончить нашу встречу. Но вот вопрос, кому это будет выгодно, если мы с вами так и не поговорим?

Глава 99

Но вот вопрос, кому это будет выгодно, если мы с вами так и не поговорим?

Сначала мне показалось, что леди Элеонора сейчас поднимется и уйдёт, но время шло, а женщина продолжала сидеть, но и в разговор вступать не торопилась.

В гостиной стоял тот особый вечерний полумрак, когда солнце уже почти ушло за горизонт, но ещё не угасло в окнах. Огонь в камине едва тлел, всё же было лето, но лето здесь было не жарким, поэтому, чтобы не допустить в замке сырости, а особенно в этой башне, слуги периодически растапливали камины.

На столике между нами горели свечи, и, хотя свечей не пожалели, тени всё равно появлялась, особенно когда по комнате проносился неизвестно откуда взявшийся сквозняк. Такие они средневековые замки.

А вот за окном просто медленно угасал день, никаких «божьих признаков» надвигающейся катастрофы.

На столе стоял графин, кубки тоже были принесены, пить хотелось, но ни я, ни Элеонора даже не делали попытки.

«Да, ─ подумала я, ─ доверия у нас пока нет, и мой монолог, видимо, не смог растопить тот лёд, который был между нами».

Леди Элеонора сидела прямо, почти неподвижно, а я ловила себя на том, что мне хочется подойти и встряхнуть её, чтобы она «ожила» и ответила мне.

Наконец, прозвучал вздох и потому как вздохнула леди Элеонора, я поняла, что встреча продолжится. – Леди Маргарет, – улыбнулась Элеонора, – вы мне нравитесь. Где-то вы напоминаете меня саму, когда я была чуть моложе. Она не договорила фразу, но я поняла, что она имела в виду … и глупее. Но мне нравилось, когда меня считали глупее кого-то. Пусть лучше меня недооценивают, чем считают слишком умной.

Между тем леди Элеонора продолжила говорить:

– Я размышляла над тем, кому была выгодна смерть короля Стефана. И, если честно, мне до сих пор непонятно, кто мог стоять за отравлением. И если это были не вы, а вам это невыгодно совершенно...

Элеонора вдруг посмотрела на меня будто бы другим взглядом. – Если только это не месть за супруга...

И вдруг совсем другим голосом она добавила: – …Но мне кажется, что не так уж вы его и любили.

Теперь мы поменялись ролями, я молчала, мне нечего было ей сказать, её здесь не было в те страшные для меня дни, а по поводу любви, что же для каждого это слово имеет свой смысл и значение.

Элеонора продолжила: – Я бы подумала на архиепископа Кентерберийского. Пожалуй, что ему была бы выгодна смерть короля Стефана и скорое восшествие на престол Генриха. И, опасаясь того, что я чего-то не понимаю, я решила скрыть истинное положение дел с Генрихом.

Он снова взглянула на меня, даже прищурилась и немного нервно произнесла: –Потому что я не знала и до сих пор не знаю, кто за этим стоит, и эта неизвестность меня страшит.

Я продолжала молчать, мне хотелось, чтобы она высказала свою версию, и Элеонора в очередной раз доказала, что обладает незаурядным для женщины умом.

– Но я всё больше склоняюсь к мысли, что Стефан сам покончил с собой, – сказала леди Элеонора. – И я уверена, что он хотел забрать Генриха с собой, потому что нельзя сказать, чтобы Генрих был совсем здоров. У Генриха было лёгкое несварение, правда, к счастью, на этом всё закончилось. Но пока мы остаёмся здесь, я не могу доверять никому… даже вам.

– Что вы собираетесь делать дальше? – спросила я. – Полагаю, что нам нужно выдвигаться в столицу, – сказала леди Элеонора. – Трон пустует. – Король умер да здравствует король*? – спросила я. – Интересное выражение, – сказала леди Элеонора. – Надо бы запомнить.

(* Впервые эта фраза прозвучала во Франции после смерти короля Карла VI в 1422 году. Фраза происходит из французского закона "le mort saisit le vif", который предусматривал мгновенную передачу власти сразу же после смерти предыдущего монарха)

– Но что буду делать я, я знаю. А что будете делать вы, леди Уэльса? – прозвучал неожиданный вопрос. – Я в своём доме, – сказала я, – другого мне не надо, и я готова к тому, чтобы проводить вас.

Леди Элеонора с интересом на меня взглянула. – Вы же не рассчитываете на то, что здесь останется кто-то из ваших приближённых? – спросила я.

Здесь умение владеть лицом леди Элеонору подвело, потому что именно на это она и рассчитывала, на то, что к берегам Карнарвона подойдут корабли Жоффруа Анжуйского.

И, как мы обсуждали с сэром Джеффри, скорее всего Жоффруа предполагался наместником, которого оставят здесь наместником.

Я поняла, что именно поэтому она позволила быть себе настолько откровенной.

И вдруг, то ли это была игра света, потому что за окнами совсем стемнело и свет свечей стал ещё более неровным, то ли моё зрение резко обострилось из-за внутреннего напряжения, но я вдруг увидела, что она не так уж и молода.

Тонкие морщинки у глаз, уже обозначившиеся скорбные складки, идущие от носа к губам, волосы у неё были светлые, но мне почему-то казалось, что и седой волос можно отыскать.

Я улыбнулась, почему-то мне полегчало оттого, что я вдруг поняла, что ей тоже очень непросто: – Вы же кого-то ждали? – спросила я. – Вы знали, – ответила она, не называя имён. – Никто не войдёт в гавань Карнарвона без моего позволения, – сказала я.

– А что насчёт выхода из гавани? – леди Элеонора поджала губы.

– Я же сказала вам, леди Элеонора, что это моя земля. И я готова проводить вас всех, а здесь останутся только те, кто предан Уэльсу.

Леди Элеонора снова замолчала. Пауза длилась долго, так долго, что мне даже пришлось начать вспоминать таблицу умножения, чтобы самой не выдать, что я нервничаю и переживаю.

Наконец она сказала, и это прозвучало по-другому, совсем не так, как предыдущий разговор, который был больше похож на поединок: – Ты была честна со мной, леди Маргарет. Это редкое качество в наше время. Но я тоже буду честна с тобой. Сейчас мы отступим, потому что нам важнее другое. Но пройдёт время, и я не знаю, кто будет на троне Англии, мы или кто-то ещё, но Уэльс в покое не оставят, и ты, леди Маргарет, должна это знать.

То, что сказала Элеонора, очень сильно перекликалось с теми мыслями, которые постоянно были в моей голове. – И что делать? – спросила я. Она посмотрела на меня сочувственно, и я почувствовала себя дурой под этим взглядом. – Когда-то, чтобы не закончить дни в монастыре, мне пришлось сделать выбор, – сказала она. – Пришло и твоё время сделать выбор.

«Блин, неужели нельзя взять и сказать по-человечески, – подумала я, – всё какими-то иносказаниями».

Видимо, на лице у меня отразилось всё, что я думала, потому что Элеонора снисходительно улыбнулась. Подозреваю, что в этот момент она поняла, что я ей не соперник, и всё-таки, сжалившись надо мной, она сказала: – Стань королевой. Только так ты сможешь стать равной и выставлять условия.

Она замолчала, и я поняла, что она и так сказала мне больше, чем хотела. И даже если я продолжу выспрашивать большего она не раскроет.

– Благодарю, леди Элеонора, – сказала я.

Она коротко поклонилась, я сделала то же самое. Мы поднялись.

– Когда вы собираетесь отплывать? – спросила я её. – В ближайшие дни, – последовал ответ. – Хорошо, – сказала я, – уведомите меня, как будете готовы. Мы обеспечим вам соответствующее сопровождение. Мы поняли друг друга.

Она сказала: «Мы покинем твою землю». А я пообещала её отпустить, безо всяких дополнительных условий.

А мне надо было разгадать загадку про выбор и королеву.

Глава 100

Леди Элеонора ушла, я тоже, но в голове моей крутились разные мысли

…И, глядя на неё, на эту женщину с идеальной спиной и усталым взглядом, я вдруг поняла то, чего раньше не замечала. Её выбор, поддержать Генриха, и стать королевой Англии, не был ни актом любви, ни жертвой. Это было выживание, единственный способ удержаться на вершине мира, где женщина либо правит, либо исчезает.