Зверь (СИ) - "Tesley"

— Соберано, — окликнул он негромко, — я слышал, от них помогает рябина, да ещё четверной заговор и четыре свечи. Рябины здесь не сыскать, но свечи я добуду.

— Не нужно, — ответил Ворон, не сводя глаз с приближающегося капитана Арамоны. — Дай мне твой кинжал.

— Он явился за мной, — тихо сказал Робер Рокэ. — Однажды он уже приходил.

— Сейчас мы и выясним, зачем он явился, — также тихо ответил Алва. — Встаньте за мной и ни в коем случае не называйте его по имени.

Пегая кобыла наконец-то заметила, что люди, следом за которыми она шла, остановились и повернулись к ней лицом. Это ей не понравилось. Она задрала морду, замедлила шаг и всхрапнула, оскалив зубы. Живые явно не вызывали у неё восторга. В конце концов она тоже остановилась, недовольно тряся ушами, но капитан Арамона пнул её каблуками в бока и заставил сойти с места. Его маленькие свинячьи глазки перебегали с лица Алвы на лицо Робера – сначала опасливо, затем смелее, и наконец в них зажёгся тот алчный огонёк, который загорается во взгляде чревоугодника при виде обильной пищи.

— Ты идёшь за нами, — сказал Алва Арамоне, когда тот приблизился. — Что тебе нужно?

Выходец ещё раз пнул в бока заартачившуюся кобылу и подъехал на расстояние вытянутой руки.

— Королеве нужен король, — забормотал он подобострастно, втягивая голову в плечи. — Королева послала меня за королём.

— Какой же король тебе нужен? — равнодушно поинтересовался Ворон.

Глазки Свина снова забегали с лица Ворона на лицо Робера и обратно. Рея Суавеса выходец проигнорировал.

— Цилла выбрала, — пробормотал он. — Моя доченька выбрала себе жениха… Я возьму только для неё. Не для себя, нет!

— Она и есть королева? — осведомился Алва безразличным тоном.

Глазки Арамоны виновато забегали.

— Королева выбрала дурного короля, — залопотал он. — Дурной унар! — взревел он внезапно. — Хитрый, хитрый, дурной! Моя доченька, моя кровиночка! Умерла, умерла!..

И выходец разразился визгливым плачем, похожим на кликушеские причитания. Это было чудовищно противоестественное зрелище: в живом свете утреннего солнца мертвенные щёки выходца влажно лоснились, а глазки мутно блестели, словно по его лицу текли настоящие человеческие слёзы.

— Рокэ, он плачет? — поражённо спросил Робер на ухо у Алвы.

— Нет. Это багряноземельский крокодил плачет, когда пожирает свою жертву, — сухо бросил Алва и снова обратился к Арамоне: — Раз твоя дочь умерла, она не королева. Так какой король тебе нужен?

Выходец разом перестал кликушествовать.

— Хочу жениха, которого выбрала доченька, — ответил он угодливо, останавливая алчный взгляд на Робере.

— Так забирай его, — равнодушно позволил Алва, украдкой высвобождая кинжал рея Суавеса из ножен.

Капитан Арамона стал бочком подбираться к Роберу, бросая на него опасливые и трусоватые взгляды.

— Унар Робер, конечно, помнит своего старого капитана, — залебезил он как бывалый попрошайка. — Он же не откажется протянуть руку доброму старому Арнольду Арамоне!..

Робер не успел ответить, что не стал бы марать руки даже об живого Арамону: Дракко ударил копытом, и Пегая кобыла тут же испуганно отскочила назад на приличное расстояние.

Выходец разразился возмущённым рёвом.

— Дурной унар! — выл он, обвиняюще тыча пальцем в сторону Рокэ. — Обманул Арнольда Арамону! Я всегда тебя насквозь видел. Сам дурной и дурного взял! Плохой оруженосец – плохой эр! Хитрый, хитрый, дурной! Убил, убил мою родную доченьку!..

— Соберано! — деликатно окликнул Ворона рей Суавес. В руках у него были четыре четвертушки свечи, которую он нарезал из одной, Создатель знает откуда взятой. — Может, его того – заговором?..

— Подожди, — остановил его Алва и опять обратился к Арамоне. — Так как же ты вернёшься к королеве без короля?

Выходец, как и прежде, разом умолк и его глазки опять воровато забегали. Так, должно быть, он вёл себя, когда покойный Дорак уличал капитана Лаик во взяточничестве.

— Арнольд Арамона верно служит королеве, — забубнил он, словно оправдываясь. — На Арнольда Арамону всегда можно положиться. Он будет охранять короля для королевы. Он не возьмёт никого даже ради доченьки. Арнольд Арамона помнит свой долг!

— Так королева послала тебя охранять? — уточнил Алва, в упор рассматривая расхваставшегося Свина.

— Капитан Арамона отличный воин, — напыщенно подтвердил выходец. — С ним лучше дела не иметь. Враги скоро узнают это!

— Разве враги скоро будут здесь? — спросил Алва.

— Все, — подтвердил Арамона. — Король позовёт – и они придут. Так сказала королева. Плохой унар! — вдруг снова взвыл он. — Хитрый, хитрый, дурной! Убил мою доченьку!

— Рокэ, зачем вы говорите с ним? — не выдержал Робер. Причитания выходца о доченьке (Робер подозревал, что это та уродливая девчонка, которую он видел в Агарисе) нестерпимо действовали ему на нервы. — Неужели вы хоть что-нибудь понимаете в этой ахинее?

— Представьте себе, да, — кивнул Алва. — Полагаю, он говорит, что здесь скоро будут раттоны.

— Раттоны? — поразился Робер.

— Именно. Я думаю, что Оставленная – помните легенду о хранительнице Лабиринта? — послала нам выходца в качестве охраны. Раттоны боятся их. Мы уже имели случай в этом убедиться.

— А мне кажется, — возразил Робер с чувством, — что этот охранник готов съесть нас живьём.

— Несомненно, у него есть свои планы насчёт вас. Но Дракко не позволит ему к вам приблизиться, если вы будете осторожны и не станете называть его по имени.

— Я охотнее бы пустил бы в него стрелу из лука, — возразил Робер.

— Нет. — Алва посмотрел на него потемневшими встревоженными глазами. — Пусть едет за нами. Он может нам пригодиться. Разве вы не слышали, что он говорил? Он заявил, что раттоны придут, когда король позовёт их.

— И что это значит?

— Не знаю. Надеюсь только, что речь идёт не о Диконе.

Робер подумал, что ослышался.

— Дикон? — воскликнул он. — При чём здесь он?

Алва покачал головой.

— А кого ещё кроме меня Свин может звать «плохим унаром»? — ответил он. — Вы сами слышали: дурной эр – дурной оруженосец! Едем! Пока я не разберусь во всём этом, повремените пускать в ход свой лук.

— Соберано! — вдруг воскликнул рей Суавес.

Они обернулись. Впереди них – там, где недавно не было ничего, кроме линии горизонта – возносилась в небо серая башня, похожая на мощные ротонды, стоящие в центре Гальтары. Казалось, что она парит в воздухе совсем недалеко, стройная и грозная, сложенная из грубо отёсанных камней. А на её вершине неуклонно и неумолимо разгорался огонь, будто пожар, дотла уничтоживший недавно Эр-Эпине.

Нет, это был не пожар! Там поднималось огромное, багрово-золотое солнце, похожее на кровоточащее сердце, вырванное из тела самой земли.

Настоящее солнце померкло в его сиянии.

— Блуждающая башня! — пробормотал Робер.

На время все они застыли, не в силах оторвать взгляд от удивительного зрелища.

— Вперёд! — наконец коротко скомандовал Алва, и голос его звенел от напряжения.

Они помчались галопом прямо на видение, и время, казалось, остановило свой ход.

Пылающее сердце озаряло им путь ало-багровыми сполохами, словно кровь земли толчками изливалась в небо, меняя его цвет. Башня парила перед всадниками, не приближаясь ни на бье, но и не исчезая из виду. Мир вокруг превратился в зыбкое марево. Он утратил знакомые очертания и привычный облик, сделавшись чем-то нереальным. Даже выходец на Пегой кобыле, который продолжал понуро плестись следом, теперь не казался странным или пугающим.

Рядом с Блуждающей башней выросли руины Гальтары. Алва, возглавлявший отряд, резко остановился и задрал голову к алеющему небу. Эпинэ последовал его примеру и увидел на фоне багровых облаков летящие чёрные тени, похожие на огромных уродливых насекомых. Они неслись в Гальтару, издавая высокий крысиный визг.

— Враги, — пробубнил сзади Арнольд Арамона.

Алва обратился к Суавесу.

— Хуан, оставайся здесь, — велел он. — Ты присмотришь за лошадьми. И вы тоже, Робер, должны ждать меня тут. Натяните ваш лук и будьте наготове. Если раттоны начнут разбегаться, стреляйте.