Мы, Николай II (СИ) - Черняк Станислав

Глава 14

СТОЛЫПИН, ДОБРЖИНСКИЙ, НО СНАЧАЛА ЗАВТРАК

Как всё-таки странно устроен человек. Я как-то пару раз был в Эрмитаже, мне он показался таким пафосным, громоздким, неуютным. Теперь же Зимний Дворец воспринимался домом, и к немалому своему удивлению я ощутил приятное чувство возвращения в родную гавань. Интересно, а если бы меня поселили среди жутких экспонатов кунсткамеры, насколько быстро бы я привык и освоился?

В этой связи хочу вставить небольшую ремарку. Наше проживание в Зимнем дворце было временным, связанным с кардинальной перестройкой Александровского дворца в Царском Селе, затеянной ещё подлинным Николаем Александровичем по настоятельной просьбе супруги Александры Фёдоровны. В итоге была уничтожена свитская половина: на её месте появились личные апартаменты императора Николая II и императрицы Александры Фёдоровны. В левой анфиладе — Спальня, Сиреневый кабинет и Палисандровая гостиная императрицы, в правой — Столовая (Приёмная Николая II), Рабочий кабинет, Уборная императора и другие служебные помещения. Чуть позже был уничтожен Концертный зал Дж. Кваренги, занимавший всю ширину левого корпуса. Архитектор Сильвио Амвросиевич Данини предлагал несколько вариантов приспособления корпуса под жилые и парадные покои для императорской семьи. В одном из проектов он предусматривал сохранение Концертного зала, однако в ходе работ, выполненных фирмой Мельцера, Концертный зал всё-таки был уничтожен, и на его месте на первом этаже левого флигеля Александровского дворца появились Кленовая гостиная Александры Фёдоровны и Парадный (Новый) кабинет императора Николая II, а на втором — комнаты детской половины; коридор, разделяющий личные апартаменты императора и императрицы, был продлён до Угловой гостиной. Также под правой половиной открытого дворика был устроен подвал и в цоколе колоннады прибиты окна для его освещения.

По случаю возвращения в Петербург был подан праздничный завтрак, в котором принимали участие, помимо нас с супругой и Марией Фёдоровной, ещё порядка двух десятков родственников и самых доверенных лиц. Яйца всмятку, ветчина, бекон, несколько видов бесподобного хлеба — ржаной, сдобный, сладкий и сливочное масло, сочные ломтики сёмги, чёрная икра, маринованные миноги (терпеть не могу!), свежевыпеченные круассаны, большой выбор джемов и варенья. Мне по традиции подали «моё любимое» блюдо — Драгомировскую кашу. Звучит красиво, но по сути это гречка с грибами и сливками. Правда подавалась она слоями, как пирог, и была щедро полита ароматным соусом из лесных грибов. Николай II очень любил это блюдо, поэтому, чтобы не вызывать подозрений, мне тоже приходилось регулярно этим питаться.

Я немного отвлекусь и пооткровенничаю с вами — первое время я был буквально в шоке от обилия чёрной икры и никак не мог ей вдоволь наесться. Но не может ведь Император Российский заглатывать деликатес столовыми ложками? Поэтому немного, аккуратно, пара-тройка бутербродов. И знаете — я начал со временем понимать незабвенного таможенника Верещагина из кинофильма «Белое солнце пустыни». Самое интересное, что исполнитель роли Павел Луспекаев не был рад редкому угощению. Зрители ошибочно считают, что в кадре актёр ест какой-то заменитель, похожий на чёрную икру. Деликатес был настоящим, в чём Луспекаев убедился за несколько дублей, съев практически килограмм. Именно поэтому он в сердцах и сказал: «Опять эта проклятая икра!».

А ещё я был в восторге от мороженого. Чистый, насыщенный вкус, в меру жирное и сладкое, с лёгкими нотками ванили. Никаких тебе консервантов и искусственных ароматизаторов, да и пальмовое масло в России также ещё не использовалось. Кстати, те кто считает, что оно появилось в России в годы перестройки, глубоко ошибаются — первые 583 тонны этого продукта были завезены в СССР в 1961 году по личному распоряжению Никиты Сергеевича Хрущёва, правда использовалось оно первое время в основном при изготовлении маргарина.

Аликс с удовольствием ела калач. Это, пожалуй, был самый любимый ею продукт в России. Именно благодаря ей при дворе был возрождён настоящий культ калача, известного на Руси, благодаря татарам с XIV века, правда в русском варианте в тесто добавлялась ещё ржаная закваска. С чуть меньшим удовольствием «моя супруга» употребляла в пищу пряники. Традиционные русские щи и холодец вызывали у неё полное непонимание, перемешанное с лёгкими приступами тошноты, поэтому она отдавала предпочтение кухне европейской, предпочитая лёгкие и вычурные французские блюда. Впрочем, немецкая кровь также напоминала о себе, а потому жареный картофель, тушёная капуста и жирные свиные колбаски с румяной корочкой всегда были желанными гостями на наших пикниках и во время обедов на свежем воздухе, к примеру, на яхте.

Но вернёмся к событиям этого утра. Столыпин и Добржинский также завтракали с нами. После трапезы я жестом пригласил их в свой рабочий кабинет.

Что ещё отличало меня от настоящего Николая II — полное равнодушие к курению. Я видел в кабинете моего предшественника массу турецких папирос, при Дворе говорили, что он выкуривал их по 30 штук в день, пользуясь длинным, также турецкого производства, мундштуком. Запах сигар, как оказалось, был нелюбим нами обоими. К счастью, мой отказ от курения вызвал не удивление, а горячее одобрение супруги и матери, также покуривавших, но гораздо реже. Причём все знали про специальное табу, наложенное Марией Фёдоровной — фотографировать её с сигаретой было категорически запрещено, за это можно было сразу лишиться должности, потому до нашего времени и не дошло ни одной фотографии курящей матери-императрицы.

Столыпин был активным сторонником здорового образа жизни, Добржинский возможно бы и закурил, вдохновлённый примером Николая II, но в нашем «без никотиновом» обществе сделать это он не решился. Судя по настроению, обоим им не терпелось поделиться новостями.

— Ваше Величество, — спокойно начал Столыпин. — Хочу доложить, что высокопрофессиональная слежка, установленная за Треповым и Фредериксом, на данный момент, дала минимальные результаты — были зафиксированы встречи с иностранными подданными, укладывающиеся, однако, в логику служебных обязанностей объектов наблюдения, но зато мы нашли канал утечки взрывчатых материалов с одного из военных складов в Кашире. Наши люди выявили существенную недостачу, причём никакой политической подоплёки — чистое разворуйство. Расскажите пожалуйста поподробнее, Антон Франциевич.

— Да, установили недостачу, задержали и начали допрашивать, так сказать, подозреваемых. И один из них, некто Илья Головлёв вспомнил, что покупателем последней партии динамита и взрывателей был высокий, хорошо одетый средних лет человек с заметным английским акцентом.

— Британская разведка?

— Мы установили наблюдение за сотрудниками английского посольства и сделали фотографии всех, кто за последние две недели покидал его территорию. И, так сказать, сработало — на одном из фото Головлёв опознал своего покупателя. Им оказался некто Уильям Бейкер.

— Пекарь? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Почему пекарь, Ваше Величество, Вы лично его знаете?

— Нет, конечно, просто Бейкер в переводе с английского — пекарь.

— Оригинально, — Столыпин не мог скрыть улыбки, — Получается, что Шерлок Холмс и доктор Ватсон снимали квартиру на Бейкер-стрит — улице Пекарей?

— Таких господ в составе персонала английского посольства точно нет, — на полном серьёзе ответил гораздо менее начитанный Добржинский.

— Это герои новомодного цикла детективных рассказов популярного английского писателя Артура Конан Дойла, — счёл нужным я пояснить. — Простите, что отвлекли Вас, уважаемый Антон Франциевич, продолжайте пожалуйста.

— Так вот, этот самый Бейкер оказался никем иным, как одним из ответственных секретарей посольства, а по сути — штатным британским разведчиком.

— А какое отношение он имеет к Рокфеллерам или Ротшильдам?

— К Ротшильдам, Ваше Величество и, так сказать, самое прямое. Нам с помощью военной контрразведки, так своевременно Вами обновлённой и усиленной, удалось выяснить интереснейший факт. Этот Уильям Бейкер, а на самом деле Остин Бэбкок, довольно рано осиротел и попал в приют. Там он заметно выделявшийся ростом и спортивной фигурой среди сверстников, был замечен неким господином, который стал регулярно брать юношу на выходные, а позднее оплатил его обучение в престижном колледже Питерхаус, а потом и в престижнейшем университете Кембридж. С учётом ежегодной стоимости обучения порядка 600–800 фунтов, то есть порядка 6000–8000 рублей, позволить такое, так сказать, удовольствие мог только человек очень состоятельный.