— Прошу вас брат, мы сейчас уйдём. Примите послание миледи, прошу, во имя единой веры. Поставьте вот здесь отметку и подпись. И заверьте печатью. Что приняли на рассмотрение. Она так верит в нашего короля. Да продлит Господь годы его правления. Леди Финуэла завтра и не вспомнит, что здесь была, горе помутило ей рассудок. А вдруг по дороге настанет этот самый момент. Вы же понимаете? А так отметка будет. Его Величество не откажет нам. Ведь он действительно послан нам всевышним.
Илона, живя годами по соседству с протестантами играла свою роль просто на отлично.
— Давно приехали?
Девушка скромно опустила глаза, и будто растерявшись, отрицательно помотала головой. Скромная и нежная. Всё-таки лютеранство к лицу дамам.
А далее, мы слушали шёпот служащего, и я приходила в ужас:
— Слышали, королева примет через два дня протестантство, в этот день покрепче вечером закройте двери и ставни на окнах, а лучше уезжайте из столицы. Король ждёт отречения от католичества многих своих дворян. Все, кто присягнёт маленькому Эдуарду на верность, должны быть протестантами. Скоро отменят закон о свободе вероисповедания. Сколько пушек стянули к крепостной стене. Наша вера восторжествует. Вот увидите. Наши клинки наготове.
Илона безмятежно кивала в согласии, послушно внимая словам клерка. Её васильковые глаза с восторгом наблюдали за мужчиной, воодушевляя его на ещё большие откровенности. А у меня стыла кровь в венах от ужаса. Я не помнила, как попала обратно в карету.
— Нужно отъехать в сторону и подумать. Где мы сейчас находимся?
Я хотела биться головой о стену экипажа. Какая я дура.
— Посольство Франции, миледи.
— Остановись напротив и замрите.
Я наблюдала из-за опущенных занавесок. В здании шли сборы. Они старались делать это скрытно. Но я была уверена, что ночью здание опустеет. Союзники покидали страну. Вероятно, у них была для этого возможность. И они знали, что готовится переворот.
— Поедемте в посольство Испании.
Тихое покачивание. Запруженные улицы. Утопающий в зелени, стоящий на удалении небольшой особняк. В нём не было жизни. Абсолютно. Уже все уехали? Отложив в сторону все мирные договорённости? Что происходит?
Католики покидают страну. Портьера на втором этаже, и её лёгкое движение. Практически незаметное. Все окна в доме занавешены. Но я была уверена, там были люди. Я слышала испуганное метание их мыслей.
— Помоги мне выйти. Мне плохо. Это единственное место, где я могу передохнуть. Они не посмеют не открыть.
Вейлр буквально внёс меня на руках в затихшее здание — неприкосновенное имущество чужого государства. Управляющий в шоке разводил руками, но что он мог сделать. Наш напор был просто вызывающим.
— Миледи, ей плохо. Она вдова, мы сегодня же уезжаем. Простите мою бестактность. Помогите. Воды. Положите её сюда. Всевышний, как холодны её руки. Приоткройте окно. Нет! Закройте. Она простынет. И всё же, откройте!
Илона навела переполох, это она умела. Громкая тарабарщина из шотландского наречия и совершенный испанский язык, а следом французский и тоже идеальный, всё это привлекло внимание обитателей особняка.
Нас пропустили-таки в приёмную. У них просто не было выбора. Моя откинутая голова, покоилась вначале на сгибе руки верного Вейлра, а затем на спинке глубокого кресла. Тяжело вздымалась грудь. Если честно мне было жарко, и очень тяжело носиться с накладным животом. А ещё этот корсет, сдавливающий мои бедные внутренние органы, которые совершенно не привыкли к такому вот обращению.
Итак, прикрытые глаза. Хороший обзор всей комнаты. Я ждала посла.
А окружающие ждали, когда я приду в себя. Подождём.
Мой долгий и протяжный стон. Спешные шаги в соседнем помещении. Твёрдые и уверенные. И голос, от которого у меня волосы зашевелись на затылке. Что это? Я во сне?
— Что здесь происходит?
— Эта леди, ей плохо ваша светлость, её прислуга попросила нас об этой услуге. Мы не смогли отказать.
Я приоткрыла глаза. Герцог дель Альбуркера, это просто страшный сон. Мой личный кошмар. Он ожил!
Было желание вскочить и убежать обратно в экипаж. И ехать, ехать, не оглядываясь, уезжая из города. Из страны. На край земли от этих ненормальных жителей средневековья, готовых за призрачные знания и условности вырезать всех католиков или протестантов в этой или другой, всё равно, в какой стране. А неугодных дам сгноить в монастырях. Безумцы.
Где тот край земли, где я смогу отдохнуть от этого морального уродства!
Попыталась сесть удобнее. Руки, они тряслись. Обратила внимание на двух молоденьких сеньор, прижимающих к себе детей. В волнении, не замечая, что делают им больно. Затем появились их мужья. Всего около девяти человек, посчитала. Мы должны попробовать спастись. Все. Я словно бабочка летела в пламя, раздутое самой судьбой.
— Помогите мне дойти до экипажа, сеньор, пожалуйста.
Я очень аккуратно встала, поддерживая живот и, вцепившись в рукав камзола моего когда-то возможного жениха, повела его на улицу.
Он высокомерно и брезгливо поморщился, но помог мне преодолеть сей длинный путь. У него просто не было выбора. Высокородный испанский гранд не мог оттолкнуть леди, находящуюся в положении. Даже дурно панующую потом, даже подданную чужой страны. Крыльцо. Аккуратно.
— Я благодарю вас милорд.
И уже на улице, на языке своей родины смотря в сторону экипажа, шептала о том, что не так давно узнала сама.
— Будьте готовы сегодня ночью сеньор.
Он изумлённо таращился на меня.
Спустившись сам и помогая аккуратно мне.
— Форма одежды, мужская для всех. Из вещей всё самое необходимое. Сегодня в полночь.
* * *
И снова экипаж. И мысли. Тяжёлые. Мессир Томас Уилсон, духовник короля. Я хотела заглянуть ему в глаза. Ведь это он привёл этого человека в мой дом.
Это был план? Он переиграл меня. Переиграл Вселенную. Выпестовав такое Зло. Меня тянуло к нему. Только один взгляд. Мне это необходимо. Это было словно помешательство!
Я проигрывала в сознании вновь и вновь одно и то же действие:
'…-вот мы останавливаемся возле парка, где любил гулять мессир, созерцая водную гладь небольшого озера, общаясь со Всевышним.
Так сказал нам клерк из городской ратуши.
Прогулка не повредит мне.
— Оставьте меня, ждите здесь, — моё обращение к Вейлру.
— Ваша светлость, ваш отец приказал…
— Хорошо, следуйте за мной, но на отдалении, экипаж должен быть готовым к отправке в любой момент.
Обращение к королю в руках и лицо, скрытое от всех густой вуалью. Руки, смиренно сложенные на животе. Перстень. Любуясь васильковым сапфиром, что играет в лучах весеннего солнца, задумчиво иду по парку.
В какой-то момент понимаю, что хочу в Лувр, вдохнуть аромат роз и окунуться в беззаботность тех лет. Вспоминаю дефиле герцогини Анны. Слёзы навернулись на глаза.
Знакомый силуэт. Спокойно, Катя.
Низкий поклон, как только можно было это сделать в таком состоянии и положении. И тихий шёпот
— Мессир, помогите.
— Миледи, что с вами?
— Передайте Его Величеству мою нижайшую просьбу милорд Томас.
— Вам нужно в ратушу, миледи.
И холод в голосе.
О как.
А вдруг не будет холода? Вдруг я услышу мягкое «дитя…», но сейчас это меня уже не обманет.
— Мне не выстоять там очередей, милорд, я прошу.
Униженно склоню голову. Отдавая пакет.
— Благодарю.
Он не почувствует укола, яд изменили и доработали. Он с обезболивающим эффектом'.
И ещё раз, со всеми подробностями, я только загляну ему в глаза! И всё!
'— … я однозначно хочу убить этого человека.
— Что со мной? Я убийца?
— Да! Он обманул меня. Обманул всех! Воспользовался мной. Ненавижу!
— Но в руках у него останется грамота, твоя именная. Мы не успеем выехать из страны. Не успеем забрать всех из княжества. Отец, Жанна, дети'.
