Мы, Николай II (СИ) - Черняк Станислав

Результатом получения данной записки стало оперативное совещание со Столыпиным и Витте, которое прошло в моём рабочем кабинете в районе половины третьего ночи. Антон Франциевич Добржинский был вызван в свой Департамент полиции, где неустанно шли допросы всех возможных свидетелей по делу о похищении Рокфеллеров и была получена какая-то очень важная информация, не подлежащая озвучиванию по телефону.

Столыпин нервно расхаживал из угла в угол, пока я не попросил его сесть в кресло, чтобы не отвлекать меня своим мельканием от размышлений. Витте усиленно размышлял, тихо постукивая согнутым указательным пальцем правой руки по полированной поверхности стола.

— Итак, господа, что мы имеем? — я внимательно посмотрел на Столыпина, а потом на Витте.

— Похищение, записку, счёт в банке Ротшильдов в Англии, 50 миллионов без каких-либо гарантий, — кратко сформулировал Столыпин.

— И как посоветуете мне поступить в данной ситуации?

— Символические 50 миллионов? Да это же 3 % нашего годового бюджета, — Витте прежде всего безусловно был финансистом. — Мы просто не можем себе позволить разбрасываться такими суммами.

— И абсолютно никаких гарантий, никаких, — печально добавил Столыпин.

— С другой стороны, два трупа Рокфеллеров станут безумным ударом по авторитету России на международной арене, чтобы мы при этом не говорили. Боюсь такое развитие событий может нанести серьёзнейший удар по нашей экономике и внешней торговле, — Витте удалось постепенно отвлечься от финансовой стороны дела и перейти к политической составляющей произошедшего.

— Но, банк Ротшильдов, господа, — возмущённо воскликнул Столыпин. — Получается, что всё это время барон Натаниэл Майер Ротшильд, будь он неладен, водил всех нас за нос, простите Ваше Величество. Получается, что именно он организовывал все эти покушения на Вас, выстрелы, отравления, подкупы и интриги.

— Но зачем? — Витте смотрел в упор на Столыпина. — Зачем ему это? Неужели из-за жалких 50 миллионов?

— Прошу Вам напомнить, любезнейший Сергей Юльевич, что ещё пару минут назад указанные миллионы не были для Вас жалкими, — саркастически парировал Столыпин.

— Я имею в виду масштабы империи Ротшильдов, их авторитет в Мире. Да, безусловно, даже для них это очень приличная сумма, но поставить всё на кон ради неё — просто безумие. Натаниэл Майер банкир, а не пошлый вымогатель с дешёвым пистолетом. В конце концов он наш крупнейший кредитор, уполномоченный по работе с российскими золотыми запасами, доверенное лицо в вопросах взаимодействия с Федеральной резервной системой США, агент по международному размещению государственных облигаций России. Нет, поверить в причастность Ротшильда совершенно невозможно!

— Ваши доводы вполне логичны, — поддержал я размышления Витте. — Но давайте просто порассуждаем. Допустим Ротшильд затеял какую-то чудовищную игру, смысл которой для нас пока совершенно непонятен. Он активирует обязанного ему всем Бейкера из английского посольства, подкупает Семякина из Департамента полиции, те находят исполнителей — Карповича, Азефа, Савинкова. Кто там ещё фигурировал?

— Отравители — Белов и Дробышев, — напомнил Столыпин.

— Вот-вот. И начинается вся эта история с покушениями.

— Но какой смысл? — буквально завопил Витте.

— Сергей Юльевич, предлагаю на время отказаться от эмоций, чтобы они не помешали логике наших рассуждений, — я довольно строго посмотрел на Витте. — Смысл? Набить себе цену, увеличить проценты по кредитам, подставить семью Нобель, расширить свою долю в нефтяном бизнесе, посмеяться над Рокфеллерами, поставить нас на место, сорвать мои реформы, подготовить почву для будущего разговора, в конце концов.

— А ведь действительно — вся эта канитель закрутилась сразу после начала Ваших активных действий по обновлению Комитета министров, — согласился Витте. — Какой ужас! Мы ведь так доверяли барону, как он мог!

— Пока ещё ничего не доказано, мы просто рассуждаем. Допустим всё это правда, но тогда какова цель вашей встречи в Париже? — поинтересовался Столыпин.

— Не знаю, могу лишь предположить — посмотреть на моё состояние после покушений, проверить мою адекватность, прощупать контуры предстоящих преобразований…

— И для этого организовывать роскошный бал, лезть в глаза Президенту Франции, пудрить Вам мозги еврейским вопросом? Как-то всё слишком сложно и нереалистично, — задумчиво произнёс Столыпин.

— Да, согласен, крайне странный разговор для делового человека его уровня. Я понимаю, если бы он решил обсудить любой из вопросов, касающихся его доходов в России, а здесь скорее расходы и пустые рассуждения о силах, противостоящих нашим устремлениям.

Адъютант по телефону уведомил о прибытии Добржинского.

— А знаете, мне кажется у нас есть ниточка, — объявил Столыпин в тот момент, когда Антон Франциевич уже заходил в мой кабинет.

Глава 28

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ

— Простите, господа, я скептик и спиритический сеанс Стефана Самбора оставил у меня двоякое впечатление. Неужели вас не смутил момент, когда он назвал точный адрес? — продолжал Столыпин, кивком головы поприветствовав входящего Добржинского.

— Меня там, к сожалению, не было, — прокомментировал Витте.

— Две ниточки, господа, — радостно провозгласил Добржинский. — Кстати, Стефана Фомича мои люди тоже успели основательно расспросить. Прелюбопытнейший экземпляр, так сказать. Прелюбопытнейший!

— Что Вы имеете в виду, уважаемый Антон Франциевич?

— Начнём с медиума. Вы совершенно правы, уважаемый Пётр Аркадьевич, мне также указание духом точного адреса показалось по крайней мере странным. Моим людям удалось выяснить, что Стефана Самбор давно прилагает усилия, чтобы приблизиться к императрице. Думаю — на первом месте у его устремлений стоит обыкновенная корысть — стать личным медиумом Вашей семьи и стать пресловутым сыром, катающимся в масле. Так вот, есть у нас в Департаменте один очень ценный специалист, умеющий разговаривать по душам, не оставляя при этом зримых следов на теле собеседника. И знаете, что он выяснил? Задание провести сеанс, назвать фамилию Нобель и точный адрес особняка он получил от Георгия Константиновича Семякина.

— Ох уж этот вездесущий Семякин. Свой среди чужих, чужой среди своих, — только и смог вымолвить я.

— Да, да, точно не свой. Но вопрос — чей? И тут мы плавно переходим ко второй части моего рассказа. Полиция сразу же заинтересовалась — а каким же таким магическим образом обоих Рокфеллеров эвакуировали из номера? И оказалось — никакой магии. Деревянная площадка и две лебёдки на крыше. Откуда? — поинтересовались у владельца гостиницы. Оказывается, здание «Европейской» готовили к ремонту фасада и даже подписали договор с каким-то коммерческим товариществом «Балтика». Я не докладывал, потому как хотел выяснить для начала — а кому эта фирма собственно принадлежит?

— И кому же?

— Была загвоздка, документы по ремонту были упрятаны в сейф управляющего гостиницей, который уехал пару дней назад по делам в Москву. А с ключами он, как показала практика, не расстаётся. Когда его удалось найти и доставить в Петербург, мы открыли сейф в присутствии владельца «Европейской». Кстати, сразу стала понятна причина, почему управляющий так цепко держался за ключи — в сейфе помимо документов нашлось несколько десятков тысяч рублей и долларов, видно с подрядчиками у этого фрукта были свои коммерческие, так сказать, отношения.

— Прошу Вас, Антон Франциевич, оставьте подробности, до того ли сейчас? — взмолился взволнованный Витте, утирая пот со лба красивым платком, украшенным вышитыми инициалами любимой супруги.

— Эта тема на сегодня очень важна и актуальна. Последнее время всё больше фактов о мздоимстве со стороны заказчиков. Ведь они так и с бюджетными деньгами орудуют, — вмешался Столыпин. — Планирую вплотную заняться, пока всё по зёрнышкам не растащили. Простите за ремарку, продолжайте пожалуйста, уважаемый Антон Франциевич.