О нет, я не забывала о других делах, потому что — наши дела с господином Фабианом и магические занятия с господином графом ничуть не менее важны, чем местная социальная жизнь. Я завершила знакомство с домашней прислугой и их семьями — почти завершила, потому что трое из списка, оказалось, отправлены с разными поручениями. Один в предгорья Рокелора — герцогства на западе, на границе с Арагонией, где располагались принадлежащие мне серебряные рудники. Ещё один — в столицу, в тамошний дом, и третий — в поместье, принадлежащее Терезе. Я отметила всех троих в списке, и велела известить меня, как только вернутся. Всё равно, не миновать посещения и столицы со всеми принадлежащими мне там домами, и всех поместий, сколько их там есть, и рудники тоже нужно будет навестить.
Господин граф продолжал тренировать меня в ментальных воздействиях и в построении защиты. И рассказал об артефактах — усиливающих способности, блокирующих враждебное воздействие, подпитывающих силы организма. Конечно же, в шкатулке с украшениями, принадлежащей Викторьенн, никаких артефактов не было, мы вместе с графом её внимательно просмотрели. Только обычные украшения — бусы из трёх ниток жемчуга, которые должны хорошо лечь в декольте платья, плюс отдельная нитка — длинная, её можно обернуть вокруг шеи. Несколько брошей — три серебряных и одна золотая. Три пары серёг — две серебряных, в них жемчужины лежали в чашечке цветка или просто в ажурной оправе, и одна золотая — с жемчужинами в виде изящных капелек.
— Тереза, скажи, я верно думаю, что Гаспар не очень-то хотел покупать мне драгоценности?
Она, по обыкновению, рассмеялась. Мы сидели в моей гардеробной — поздним вечером накануне бала, уже практически перед сном. Тереза зашла пожелать мне доброй ночи, спросила — какие украшения я выбрала на завтра, я поняла, что не выбрала никаких, оставив на последний момент, и мы пошли вместе их смотреть. И вот, я снова расспрашиваю её, а она снова смеётся.
— Конечно, он бы лучше купил тягловых лошадей, или бочки для вина, или какие-то там инструменты для рудников. Но он понимал, что время от времени должен появляться в свете с супругой, и что у той супруги что-то должно быть в ушах и на шее. И на пальцах, кстати, было отличное золотое колечко с жемчужиной, подходящее к серьгами и броши, он подарил этот гарнитур тебе к свадьбе.
Так, и где то колечко? Нужно поискать.
— А я часто его носила?
— Да не снимала почти никогда. Гаспар следил за твоими украшениями, и сам всегда распоряжался о чистке или о какой-то мелкой починке, потому что никому не доверял.
— Он думал, я потеряю? Или кто-то из горничных, Мари или Жанна?
— Он думал, что ты продашь, или для себя, или для молодого любовника.
— И много ли их было у меня, тех молодых любовников, — усмехнулась я.
Всё, что я успела узнать о Викторьенн, говорило о том, что жила она до отвращения скромно, скудно, благочестиво и бережно. Какие там любовники!
— Он хорошо тебя сторожил, и ты ни разу не рискнула, — смеялась Тереза. — Да он и меня тоже сторожил, говорил — раз я живу в его доме, то должна быть добродетельной почтенной вдовой.
У Терезы тоже была шкатулка с украшениями, но там не было золота — только серебро. Она рассказала, что её супруг, Жан де Тье, младший сын младшего сына, подарил ей на свадьбу скромные серьги и кольцо, и только. А жемчужная нитка на шею досталась от матушки. Почти все матушкины украшения забрала баронесса Эдмонда, и эта нитка — единственное, что есть на память у Терезы.
— Ничего, мы придумаем что-нибудь. У нас же есть серебряные рудники, мы должны быть по уши в том серебре, — пожала плечами я.
— Я тоже так думала, — фыркнула Тереза. — Но Гаспар сказал, что это для королевского монетного двора, и что это самое выгодное вложение, какое только может быть.
Да, я уже мельком слышала, что всё добытое на наших рудниках серебро выкупала корона, но до папки с бумагами по этой части собственности ещё не успела дойти. После бала дойду непременно.
— Ничего, разберёмся. Я совсем не против госконтракта на поставки, госконтракты всегда выгодны. Но и о себе не следует забывать, верно?
— Ой, верно. К тебе непременно будут свататься, и если ты будешь, как и раньше, тихой скромницей, то женихи так и подумают, что тебя можно держать в чёрном теле.
— А тебя? К тебе тоже могут свататься. Ты молода и красива, и собственность у тебя тоже есть.
— Гаспар хотел, чтобы не просто так новый брак, но на пользу. А ни разу польза не оказалась так велика, чтобы ему хватило, — вздохнула Тереза.
— Но можно же без пользы, просто чтобы человек был хороший? Чтобы тому человеку захотелось родить детей?
Тереза потупилась.
— Я хотела родить сына Жану, но не успела. А потом… за меня сватались то некрасивые, то старые. Я рада была, что Гаспар отказывал, потому что мне не понравился никто. И все же думали, что раз я сестра Гаспара, то у меня большое приданое. А это не так.
— Но ты ведь не бесприданница, и в любом случае войдёшь в семью с собственным доходом. Так что… будем надеяться, что ещё посватаются. И вдруг ты сама захочешь?
— А если ты сама захочешь? — рассмеялась Тереза.
— Вот там и поглядим. Я не могу пока представить такого человека, которого захотела бы, — и это абсолютно честно.
О нет, я не хочу под власть мужа. Мне нравится быть самой себе хозяйкой.
— Значит, не будем торопиться, — заключила Тереза.
Мы обнялись и разошлись спать. А завтра — будет завтра.
Что надевает на бал вдова богатого человека, которая всего месяц с небольшим как эта самая вдова? Накануне мы с Терезой пересмотрели мой гардероб, я изучила десяток платьев, подумала хорошенько — и отложила обратно произведение искусства из голубого шёлка. Сразу было видно — его шил человек и со вкусом, и с умением. Или кроил и планировал. Здешняя высокая мода, в общем. Узоры и розетки из лент, выложенные на юбке, расшитый золотой нитью лиф, банты на том лифе — всё это полностью соответствовало моим представлениям о платье эпохи рококо. Плюс плоские корзинки, которые привязать на бока, и ажурные чулки, и туфельки с бантами на небольшом каблучке.
Но если недавняя вдова появится в свете в модном платье, ну хорошо, не самом модном на свете, но сшитом с полгода назад у столичного портного, то что скажут в том свете о той вдове? Тем более, что вдова и так у всех на языках, и в связи с такими событиями, которые не красят, прямо скажем, никого. С чем хорошим бы лучше имя Викторьенн связывали, так ведь? Но уже как есть.
Поэтому хоть Тереза и говорила, что нужно появиться в блеске, красоте и богатстве, но я думала, что нужно появиться ещё не раз и не два, тогда придёт очередь и для богатства. А пока… строгость, чёткость линий, и даже худоба некоторая будет мне в строку и в тему, пусть все смотрят, что Викторьенн де ла Шуэтт не сытая хищница, а несчастная жертва, которая пострадала от рук каких-то неприличных людей, и теперь отчаянно пытается наладить свою жизнь.
Платье, которое я велела приготовить, сшили из чёрного атласа и украсили кружевом — в скромных количествах, но по качеству то кружево выглядело необыкновенно дорого. Надену к нему жемчуг, и будет хорошо.
— Гаспар терпеть не мог это платье, говорил — по нему не видно, насколько он богат, и страшно злился на тебя за тот договор с портным, — сообщила Тереза. — Зато когда ты выходила в нём в гостиную, все мужчины были твои. Я так и думала, что ты его наденешь!
Отлично, хоть в чём-то мы с Викторьенн совпали. Интересно, а что ещё она любила?
— Мне кажется, это прилично и достойно, — я осмотрела юбку, не нашла никаких повреждений на ткани, и кружева тоже сохранились в порядке.
— Вполне, — закивала Тереза. — Скажи, а книги свои ты тоже прикажешь доставить сюда?
— А кто-то будет готов взяться? — я отчаянно делаю вид, что понимаю, о чём речь.
— Так говорят, Жак-Кошак в столицу уехал ещё по какому-то старому Гаспаровоу распоряжению, пускай и везёт, как обратно соберётся.
