Крылья пламени - Эссес Дария

Клэр хотела, чтобы он почувствовал ее присутствие, ее поддержку, ее беспокойство за него, но не была уверена в том, нужно ли ему все это. Она наклонилась и аккуратно обхватила его щеки, поворачивая голову к себе.

И перестала дышать.

По лицу Нэша градом текли слезы, смешиваясь с холодной водой, светло-голубые глаза покраснели и рассеянно перебегали с Клэр на что-то за ее спиной.

– Не… трогай… его, – выдавил он, содрогаясь и качая головой. – Нет. Не надо, я умоляю тебя…

А затем он засмеялся. Громко, протяжно, с таким надрывом, что по щеке Клэр все же скатилась первая слеза.

Она легла на мокрую плитку рядом с Нэшем, продолжая мягко поглаживать его волосы, и прошептала:

– Это я, Клэр Мортон. Я здесь, милый, я с тобой. Посмотри на меня, пожалуйста…

Нэш перестал смеяться и сильно зажмурился, закрывая лицо руками.

– Не трогай ее, – отчаянно завыл Нэш. – Умоляю, не трогай их!

Клэр снова прижала его к себе, мягко поглаживая спину и целуя в висок. Он продолжал дрожать и бормотать что-то в ее шею, чередуя всхлипы с долгими завываниями. Его пальцы вцепились в ткань ее тонкой кофты, словно она была его якорем. Его спасением и единственным, что могло помочь выбраться из того кошмара, в котором он оказался.

– Посмотри на меня, милый. – Клэр немного отстранилась и поймала его расфокусированный взгляд. – Давай я тебе спою?

И она начала петь. Еще в детстве, когда ее мама умерла, Клэр долгое время мучили кошмары, а отец пел ей колыбельные. Тогда монстры прятались под кровать, а тени в углах комнаты становились светлее. Клэр поглаживала спину Нэша, мурлыча знакомую колыбельную, и чувствовала, как по щекам продолжают стекать слезы.

Она потеряла счет времени, но вскоре Нэш начал немного успокаиваться, крепче прижимая ее к себе. Его дыхание выровнялось, тремор стал менее заметным, лишь иногда он вздрагивал, словно глубокие воспоминания не могли до конца отпустить его.

– Клэр? – прохрипел он через некоторое время.

Услышав этот голос – болезненный, какой-то побежденный, – она еще сильнее притянула Нэша в свои объятия и поклялась, что будет держать его так всегда. Что больше никто не сможет вернуть его в такое состояние, потому что Нэш должен улыбаться. У него самая искренняя и красивая улыбка, которую она когда-либо видела.

– Я здесь, милый. – Она поцеловала его в оголенное плечо и зарылась носом в шею. – Все хорошо.

Они лежали так еще какое-то время, не размыкая объятий, не двигаясь, пока холод не стал ломить кости, а тело не начало затекать от неудобного положения. Клэр слегка отодвинулась, заглядывая в его прояснившиеся, но грустные глаза.

– Прости, – с горечью произнес он, отводя взгляд.

– Нет. – Она приложила палец к его губам. – Я сделала то, что должна была. И никогда, никогда не извиняйся передо мной за это. Я буду рядом, Нэш. Я буду рядом, потому что хочу этого.

Он тяжело выдохнул и вновь посмотрел в ее глаза.

– Мы можем… еще немного побыть здесь?

– Тебе не холодно? – спросила Клэр, проводя пальцами по его скулам, губам, по прикрытым глазам.

Он слегка улыбнулся, прильнув к ее ладоням.

– А тебе?

Клэр немного приподнялась и прижалась спиной к стене, а Нэш положил голову на ее колени, обняв за талию. Они не произносили ни слова. Клэр смотрела на его раскинутые крылья и думала о том, сколько всего каждому из командиров пришлось пережить. Они прятались за улыбками, хладнокровием или отстраненностью, а в глубине души хотели, чтобы их поняли. Чтобы их утешили и приняли, ведь несмотря на то, что жили они в этом мире дольше, чем смертные люди, ангелы и падшие тоже могли чувствовать. И иногда намного глубже, чем все остальные.

Когда Клэр начала погружаться в легкую дремоту, Нэш заговорил:

– Микаэль убил моего брата. На моих глазах.

Ей хотелось кричать от боли в его голосе. От сказанных им слов. Это было невыносимо, но она лишь наклонилась и поцеловала его в лоб, давая выговориться.

– Марси с самого детства считался слабым ангелом. Слабым в том смысле, что ему было тяжело держать меч, поскольку его тело развивалось медленнее, чем у остальных. Ему было тяжело сражаться, потому что он сразу начинал задыхаться. Никто не знал, почему он таким родился. Марси любил читать, играть с остальными ангелами, которые часто отвергали его, любил плести венки из цветов и летать со мной наперегонки. Я часто поддавался, потому что он быстро выдыхался и грустил, когда у него ничего не получалось.

Нэш ненадолго замолчал, переводя дыхание. Его тонкие пальцы хватались за талию Клэр, будто ему нужно было касаться ее, чтобы остаться рядом и не впасть в бездну страха и отчаяния. Клэр нежно поглаживала его крылья, молча продолжая слушать.

– За годы в Небесной армии много чего произошло. Я, как и Марси, первое время был слабым, но с годами набирался опыта, постоянно тренировался до самой ночи, потому что иначе… меня бы убили, – произнес он совсем тихо. – Микаэль хотел завербовать меня в свой легион. Не знаю, с чем это было связано, но он сразу же выбрал меня. После чего годы сливались один в другой: избиение палками, когда я не выполнял задание на Эрелиме, ломание крыльев, когда я летал слишком медленно. Марси был младше меня, поэтому, пока я всеми силами пытался выжить, за ним просто наблюдали. Но однажды Микаэль позвал меня к себе в Небесный дворец, где жили главнокомандующие, и приказал… убить его.

– Этого не может быть, – едва слышно прошептала Клэр, прижимая ладонь ко рту.

По щеке вновь потекли слезы, но она отчаянно их смаргивала. Капли скользили по коже и падали на лицо Нэша, смешиваясь с его собственными.

Может. Она знала, что такое может быть. Порез на щеке от ангельского клинка все еще кровоточил.

– Когда я сказал, что не буду этого делать, он убил его. На моих глазах. С тех пор я каждый день думаю о том, что именно я виноват в его смерти. Мне нужно было бежать вместе с Марси. Нужно было дезертировать из армии и прятаться на континентах. Но я… испугался.

Последнее слово сорвалось с его губ тихим всхлипом. Клэр чувствовала, что он впервые за долгое время открывается кому-то. И ему это необходимо. Поэтому она не прерывала его.

– В тот же день Микаэль оставил след на моем теле, который каждый день напоминает о том, каким слабым я был.

Нэш приподнялся и сел спиной к Клэр. Она сначала не поняла, что именно он хотел ей показать – его спина была идеального золотистого оттенка, кое-где проглядывали старые шрамы, но их было не очень много. Место, откуда росли крылья, покраснело от перенапряжения. Свежая рана под ребрами стала затягиваться, потому что ангелы и падшие восстанавливались быстрее смертных.

Но затем она заметила. Снизу, прямо на пояснице, тонкими шрамами вырисовывалось одно-единственное слово:

Микаэль наградил его глубокой отметиной, которую Нэш носит изо дня в день. Из столетия в столетие. Он скрывает ее за легкомысленными масками, заигрываниями и алкоголем. Но там – за напускной беспечностью – бьется хрупкое, покрытое шрамами сердце.

И сейчас Нэш вручил его в руки Клэр.

Она аккуратно, совсем невесомо провела по шрамам пальцами, задерживая дыхание. Нэш опустил голову на колени, не содрогаясь и не отстраняясь от ее прикосновений. Придвинувшись ближе, Клэр обняла его за талию и сцепила руки на груди. Положила голову на спину между крыльями, обхватила его ногами и почувствовала особый, присущий только ему запах – обычного мыла, лесного дождя и свежескошенной травы.

– Послушай, что я тебе скажу. – Клэр почувствовала, как размеренно опускается и поднимается его грудь. – Мы всегда виним себя в чем-то, с чем не можем смириться. Мы с папой долгое время винили себя в смерти мамы, и даже я, будучи ребенком, чувствовала ответственность за ее действия. Как мы не заметили ее состояния раньше? Почему ничего не сделали? Почему не увидели, как она медленно убивает себя? Может, я была плохой дочерью или папа – плохим мужем? Но только к двадцати годам я поняла, что мы были не виноваты. Это был ее выбор, ее решение, ее жизнь.