Тетушка против (СИ) - Алатова Тата

Стоит ли так спешить обратно? Ведь в этом городе столько заманчивых местечек, там можно скоротать день-другой, заливая в себя вино для храбрости.

— Да и к черту все это, — буркнул Рауль, забрался в коляску, где ему едва-едва осталось места, и велел угрюмо: — Домой, да побыстрее.

Глава 27

Никогда прежде Маргарет не видела, чтобы люди так быстро сходили с ума, и теперь испытывала известное замешательство, не зная, как поступить.

Жанна, облачившаяся в строгий траур, соорудила в большой гостиной нечто вроде алтаря. Сначала она велела Теодору принести дубовый стол из буфетной, и этот грубый и чересчур массивный предмет мебели выглядел весьма странно в очаровательно-цветочной комнате. Затем она отправила горничную Аньес в лавку за пурпурной парчой.

Соланж поначалу на деятельность сестры не обращала особого внимания, сосредоточенно погрузившись в модные журналы, с боем добытые у модистки — та цеплялась за них, как за последнюю надежду, и долго разрешала только посмотреть, но никак не забирать. На кофейном столике и диване пестрели образцы тканей и кружев, лент и пуговиц. Вид у юной графини был сосредоточенный, как у полководца, планирующего решающее сражение. Маргарет, призванная помочь с записями, стояла за ее спиной и, скучая, ждала хоть каких-то распоряжений. У нее было множество дел по дому, и вынужденное бездействие ужасно ее сердило.

Соланж насторожилась, лишь когда Жанна расстелила парчу на столе, а поверх поставила портрет Кристофа Флери. На торжественно-королевский пурпур она положила старинный меч, который Рауль прихватил из рушащегося замка, расставила вокруг церковные поминальные свечи, резко пахнущие ладаном. Придирчиво оглядев творение своих рук, Жанна вдруг благоговейно опустилась перед буфетным столом на колени, прикрыла глаза и принялась перебирать четки, вместо молитвы вспоминая имена предков.

— Черт побери, — озадаченно произнесла Соланж, глядя на эту нелепую сцену. — Да в своем ли ты уме, сестрица?

Не получив ни малейшего отклика, она раздраженно отбросила драгоценные журналы, встала и подошла к столу.

— Лучше бы эту железяку к старьевщику отнести, право слово, — пробормотала себе под нос, разглядывая длинный меч.

— Как ты смеешь! — ужаснулась Жанна, до побеления пальцев стискивая четки. Соланж посмотрела на нее с жалостью и спросила задумчиво:

— Как по-вашему, Пруденс, не пора ли вызвать врача?

— Лекарь с улицы Раскаявшихся грешников отлично справляется с душевными недугами, — негромко ответила Маргарет. — Говорят, его пиявки творят чудеса.

— Или тут нужен священник? Ну до чего не вовремя запропастился Рауль, — раздосадованно поморщилась Соланж. — Ей-богу, мог бы хоть пару дней потерпеть, прежде чем пускаться во все тяжкие. Ума не приложу, что делать.

— Вероятно, его светлость не мог знать, что госпоже Жанне станет так плохо, — ровно проговорила Маргарет.

— Пруденс, ваша преданность граничит с глупостью.

— Я приготовлю чай из мелиссы и валерианы, — не дрогнув, решила Маргарет и тихо вышла из гостиной.

Она была так рада, что наконец-то морок слетел с нее. Возвращение в город моментально расставило все по своим местам: это в замке Раулю некуда было деваться, не бегать же в деревню к крестьянкам, а здесь у него бурная личная жизнь, в которой нет места всяким чопорным старым девам. Спасибо, ваша светлость, за наглядную демонстрацию, очень помогает от лишних надежд. Маргарет была благодарна ему даже за тоскливую ноющую боль, преследующую ее с той минуты, когда прибежал мальчишка-посыльный с запиской от его светлости.

Монотонно измельчая острым ножом корни валерианы, она с жестокостью, нацеленной на себя саму, размечталась: вот бы еще повстречать Рауля в компании второсортных девиц! Тогда с удушающей, мучительной слабостью будет покончено наверняка.

В гостиной Жанна по-прежнему стояла на коленях перед портретом Кристофа, как перед иконой. Соланж расхаживала из угла в угол, забыв про журналы и явно не решалась ни на доктора, ни на священника.

— Это же пойдут слухи, — обвиняюще воскликнула она, стоило Маргарет переступить порог. — Кто захочет на мне жениться, узнав про сумасшедших в семье? Может, и правда отправить ее в монастырь?

Несчастная Жанна! Как быстро она превратилась в помеху на пути к безоблачному счастью младшей сестры.

Маргарет пристроила поднос на уголок заваленного столика, не поднимая глаз. Неужели все юные девушки так эгоистичны? Готовы пожертвовать семьей ради мужчины, даже незнакомого, как Соланж? С Пеппой они бы явно нашли общий язык.

В комнату заглянула горничная.

— Госпожа Пруденс, — негромко сообщила она. — Пришла виконтесса Леклер и требует какую-то Маргарет. Я ей говорю — у нас нет таких. А она настаивает.

— Леклер! — растерялась Соланж. — В такое время?..

Приближался полдень — а всем известно, что с визитами никак нельзя являться раньше трех часов дня, лишь самые близкие друзья могут забежать до обеда, и то по крайне срочному поводу.

— Я поговорю с ней, — быстро сказала Маргарет, направляясь к двери.

— Ах нет, нет, — возразила Соланж. — Виконтесса была очень щедра, впустив нас в свой дом. Нехорошо, если ее примет прислуга. Я сама к ней выйду, а вы позаботьтесь о том, чтобы напоить Жанну чаем. И не выпускайте ее к нашей гостье!

— Аньес приглядит за вашей сестрой, — твердо сказала Маргарет и первой вышла в коридор.

— Да что за самоуправство! — возмутилась Соланж и увязалась следом.

Констанция нашлась в малой гостиной, где рассеянно перебирала страницы альбома с акварелями.

— Милая старушка, — сказала она с улыбкой. — Природа не одарила ее особым талантами, но она так любила рисовать. Рада видеть тебя в добром здравии, Марга…

— Добрый день, — влезла вперед Соланж. — Констанция, какой чудесный сюрприз! Мы так признательны вам за доброту… Что вы стоите, Пруденс, — прикрикнула она с явным неудовольствием, — ступайте за чаем!

— Пруденс, — повторила хозяйка дома, будто пробуя на вкус это имя. Ее умный, живой взгляд скользнул по подруге, мгновенно оценив скромное платье, брови нахмурились, а на лице появилась озабоченность. — Простите, Соланж, — проговорила она спокойно, — что я побеспокоила вас так рано, но мне не терпелось повидать вашу экономку.

Как и все в этом тихом городишке, Флери и Леклер были знакомы, но, насколько Маргарет было известно, лишь формально. Слишком разный образ жизни вели, чтобы их могло связывать что-то, кроме совместных обедов и ужинов у общих знакомых. Более того, Констанцию неизменно забавляло высокомерие Флери, которые кичились своим корнями, совершенно не замечая, что сами по себе ничего собой не представляют. А уж Рауль, по ее мнению, вообще ничего хорошего не заслуживал. Констанция полностью разделяла нежелание подруги отдать племянницу повесе и очень сочувствовала из-за дурного вкуса Пеппы.

Поэтому сейчас виконтесса держалась вежливо, но в то же время совершенно свободно, явно осознавая тактическое превосходство своего положения.

— Экономку? — изумилась Соланж. — Ах да, она ведь прежде служила у вас. Было рекомендательное письмо… Как это великодушно с вашей стороны — проявлять внимание к прислуге.

Констанция усмехнулась. Она приближалась к возрасту, когда женская красота начинает увядать и оттого становится еще более пронзительной. Облаченная в строгое серое платье без вычурных драпировок, где о вдовстве напоминало неизменное колье из черного жемчуга, виконтесса Леклер казалась символом уходящей эпохи — элегантной и сдержанной.

…Они сдружились случайно, поспорив из-за клубня георгина в лавке торговца. Каждая хотела заполучить эту редкость в свой сад, невзирая на невероятную стоимость заморской новинки. Тогда Маргарет проявила свойственное ей упрямство, забрав желанный клубень себе, а Констанция, уступая беспардонному напору, лишь попросила: «Умоляю вас — покажите хотя бы, как он будет цвести». Эта просьба тронула не умеющую достойно проигрывать Маргарет своей безыскусностью. Поэтому, когда весной она извлекла бережно хранимый в опилках клубень и увидела набухающие почки на разных частях корневой шейки, то недолго думая разрезала драгоценность пополам и отнесла одну часть Констанции. Так они стали гордыми обладательницами единственных на весь Арлан георгинов и нежно привязались друг к другу.