Тетушка против (СИ) - Алатова Тата

— Нам бы еще проклятие с побрякушек снять, — отрывисто сказала, не глядя ни на кого.

— Это вам в «Три вороны», — отмахнулась старушка, ссыпая монеты в фартук. — И смотрите, обдерут вас там, прямо как здесь!

Под ее скрипучее хихиканье они вывалились на узкую улочку, и Рауль забрал поклажу, закрутил головой в поисках нужной вывески, нашел и устремился навстречу новым расходам.

— Ваша светлость, — плетясь за ним нога за ногу, заговорила Маргарет медленно. — Все правда: я ведь и в самом деле не из тех, кто способен на душевную щедрость.

— Это вы о других женщинах говорите? — изумился он, притормаживая.

Она подавленно кивнула.

— Я тяжеловесна, безжалостна к себе и другим, даже жестока… Пеппу совсем затиранила, и вам спуску не дам… Если вы не сбежите прежде, чем все станет взаправду.

— Пруденс, — серьезно ответил он. — Но ведь все уже взаправду, куда уж хуже! Будьте уверены, я на ваш счет иллюзий не строю. Если бы я обладал волей над своим сердцем, то уж точно бы в вас не влюбился! Выбрал бы легкомысленную Жозефину и всю жизнь провел, волочась за разными юбками. Но вы больше, чем женщина. Мне кажется, вы смысл моей жизни. Поэтому что уж теперь роптать, остается только соответствовать.

— Как-то вы не слишком любезны, — нахмурилась она.

Он тепло рассмеялся, обнял ее — прямо посреди улицы, господи! Бам! бам! бам! — загрохотало в ушах. Поцелуи коснулись виска, уха, лба.

— Нам надо поскорее пожениться, пока вы снова чем-то не озаботились, — проговорил отрешенно. — Очень уж вы во мне сомневаетесь, прямо беда у нас с этим.

Что, простите, сделать?!

Глава 30

Рауль спал, спал и спал, не желая просыпаться. Последние дни получились слишком насыщенными, совсем не похожими на тот образ жизни, к которому он привык: пробуждение к обеду, долгие чаепития, выбор наряда и ночные развлечения. То тайны Кристофа, то дух Кристин, то рушащийся замок, то беготня по лавкам Пор-Луара, то привороты, то снятие семейных проклятий.

Когда тут выспаться приличному человеку?

Наконец, лениво открыв глаза, он увидел Теодора, неподвижно стоявшего у его кровати.

— Полдень, ваша светлость, — скупо уведомил камердинер, не позволяя себе и толики осуждения. — Подать завтрак в постель?

— А подавайте, — согласился Рауль. — Как Жанна?

— Позавтракала вместе с госпожой Соланж. Сейчас у них модистка.

Да, ему тоже пора озаботиться своим гардеробом. Именно этим он сегодня и займется.

Развалившись на мягких подушках, он прикидывал: первым делом к мэтру Жоржу за рубашками, предпочтительно — из тонкого белоснежного льна с вышивкой на манжетах и воротниках… Выписать бы из столицы, да не успеет. Его величество со свитой прибудет уже через три недели, так что придется шить здесь. Что же, будет придворным зубоскалам повод для злорадства. Кафтаны следует заказать у старика Монро — тот хоть и редкостный брюзга, однако крой у него отличный. Глубокий синий бархат?.. Пожалуй. И, может быть, бордо… А вот за чулками лучше еще раз съездить в Пор-Луар, там выбор получше. Наведаться к госпоже Клер, бывшей куртизанке, которая понимает в элегантности… Шелк, исключительно шелк, цвета слоновой кости и дымчато-серый, чтобы бликовал в бальных залах…

Вернулся Теодор с подносом. Взглянув на свежие булочки, нежный сыр, розетки с вареньем и ароматные груши, Рауль признал:

— Удивительно удачно нашла кухарку госпожа Пруденс.

— Несомненно, — согласился Теодор, однако какая-то тень скользнула по его невозмутимому лицу.

— Что такое?

Камердинер помялся и тихо произнес, явно подбирая слова:

— Ваша светлость, не сочтите меня за сплетника, однако ходят упорные слухи, что госпожа Пруденс чрезмерно строга с прислугой.

— Она и со мной чрезмерно строга, — пожал плечами Рауль, принимая поднос. На это Теодор не нашелся с ответом и предпочел сменить тему:

— Я почистил ваш кафтан и подготовил ванну. Осмелюсь заметить, что мне едва-едва удалось свести пятно крови на рукаве вашей рубашки.

— А, это мы в «Трех воронах» снимали проклятие с меча, — беззаботно кивнул Рауль. — Не переживайте об этом, милейший. Сразу после завтрака мы наконец уделим время и моему, и вашему гардеробу. Ведь вы отправитесь со мной в…

Дверь распахнулась, и вбежала очень взволнованная Соланж.

— Король! — закричала она. — Модистка сообщила, что к нам едет король! Она совершенно завалена заказами, совершенно! Умоляю тебя, братик, пообещай, что мы будем представлены.

— Мы отправимся в Лазурную гавань в составе свиты Лафона, — подтвердил он. — Так что от представления вам не отвертеться.

— Ах боже мой! Это же невыносимо — предстать перед его величеством в наспех сшитых нарядах… Пруденс! — вдруг охнула она. — Она ведь у нас кружевница, наверняка ловко орудует иглой…

И сестра унеслась, только юбки взметнулись.

— Город бурлит, — аккуратно закрыв за ней дверь, заметил камердинер.

— Значит, и нам следует поспешить с гардеробом, а то останемся голыми, — заключил Рауль.

И все же он неторопливо позавтракал, а потом принял ванну и тщательно взялся наводить красоту. Теодор ловко орудовал щипцами для завивки волос, вежливо делая вид, что не замечает отрезанной пряди.

Рауль уже пристегивал шпагу, когда в комнату заглянула Пруденс.

— Ваша светлость, — с легкой озабоченностью произнесла она, — пришел Бартелеми Леру.

— А, нашелся беглец, — хмыкнул он. — Давайте примем его. Теодор, распорядитесь, чтобы нам подали чай в малую гостиную.

— Некому подавать, — хмуро сказала Пруденс. — Аньес уволилась этим утром. И мне едва удалось остановить кухарку.

— Я позабочусь о чае, — заверил их Теодор и бесшумно скрылся. Сокровище, истинное сокровище.

— Что творится с прислугой в наше время, — посетовал Рауль.

Пруденс переступила с ноги на ногу.

— Что творится? — переспросила она сердито. — Я скажу вам, что творится! Кто-то упорно распускает слухи, что экономкой у Флери служит злобная фурия, вот что творится! Якобы я держу слуг в черном теле и даже бью горничных. Вот-вот у вас останутся только Мюзетта и Жан, и то потому, что они слишком стары, чтобы искать новое место. Этим утром меня уже отчитала госпожа Жанна, а за что? Разве я властна над сплетниками, которые по какой-то причине ополчились против меня?

— Глупость какая, — растерялся Рауль, подошел к ней и взял за руку. — Откуда все это взялось?

— Понятия не имею, — она отвернулась, пряча мелкие злые слезы на коротких ресницах. У него защемило в груди: такая милая, беззащитная. Рауль мог бы спасти ее от злодея в темном переулке, но как защитить женщину от досужей молвы?

— Не обращайте внимания на длинные языки, — только и сказал он, ненавидя свою бесполезность.

— Мне следует побыстрее вернуться к Пеппе, а вам — нанять новую экономку.

— Вы собираетесь возвращаться к девице, которая наслала на меня приворот? — не поверил он. — Еще чего не хватало, держитесь от нее подальше.

Пруденс усмехнулась, а потом припала лбом к его плечу.

— Я никогда не смогу рассказать ей о… том, что между нами происходит. Это совершенно невозможно.

Он вздохнул. Непреодолимое препятствие — Жозефина Бернар — каменной глыбой стояло на пути к их свадьбе, и ни обойти его, ни разрушить.

— Однажды сможете, — задумался он. — После того, как выдадите племянницу замуж. Не будет же она влюблена в меня вечно.

Пруденс подняла голову, и в ее затуманенных слезами серых глазах появилось раздражение.

— Это для вас, — строго сказала она, — любовь мимолетна. А порядочные женщины, однажды отдав свое сердце, не забирают его при всяком удобном случае обратно.

И она вывернулась из его рук, сухо напомнив:

— Бартелеми.

***

Юный алхимик ждал их, примостившись на самом краешке дивана, с каким-то ящичком в руках. Он был похож на взъерошенного воробушка.