Пепел жизни - Харос Рина

Мулцибер обхватил мои плечи руками и подул на прядь волос, которая выбилась из платка. Я рассмеялась, мягко освободилась от хватки брата и встала позади него, обхватив его ладони своими пальцами.

– Веди, правитель, показывай свои владения. А то я толком ничего и не видела.

Мулцибер издал сдавленный смешок и послушно пошел вперед, крепко сжимая мои пальцы. В душе зарождались тепло и надежда, что эти сны – всего лишь защита разума.

Мы прошли не более ста метров, как мою грудь пронзила острая боль – звук ломающихся костей пронесся на поляне, словно судьбоносный крик, теплые потоки крови хлынули на платье и траву. Я смотрела на спину брата, но ноги подкосились, в глазах помутнело, и я в одночасье провалилась в блаженные объятия Смерти.

Глава 45

Йенс

– Куда же ты скрылось, прекрасное создание?

Я шарил руками по углам хижины, пытаясь зацепиться ладонями за грех, что тщательно скрывался в темноте. Он не издавал хриплых вздохов, не стонал от боли и разочарования от судеб своих сородичей.

– Что же ты скрываешься? Разве я могу причинить вред?

В ответ была гнетущая тишина, начинающая изрядно раздражать. Рыкнув, что было сил ударил по деревянной стене и увидел мелкую рябь, которая прошлась в углу слева. Я оскалился и метнулся в ту сторону, интуитивно схватив грех за вязкую глотку – он пытался вырваться, ослабить удавку и освободиться от уготованной участи.

– А я говорил, что от меня не спрячешься.

Грех заметался, пытаясь изуродованными конечностями дотянуться до моего лица и ослабить хватку. Продолжая удерживать грех одной рукой, второй пронзил черную вязкую грудь и вырвал из нее пульсирующую плоть, с которой стекала черная кровь. Существо взвизгнуло, выгнуло спину последний раз и обмякло. Я отшвырнул грех в стену, а сам вонзился зубами в его некогда бьющееся сердце, вокруг которого извивались черви, желающие полакомиться запретной плотью. Кровь стекала по лицу, рукам, груди, я едва сдерживал рвотные позывы, но лишь когда проглотил последний кусок, позволил себе закашляться и опереться руками о стену. Сероватого оттенка кожа медленно начала принимать зеленоватые очертания, по телу пробежались мимолетные разряды тока, заставляя рычать от боли. За пару секунд все стихло.

Я выпрямился, порывисто дыша, и вышел из хижины, направившись в рядом стоящий с хижиной амбар, где мы хранили всякую утварь и оружие, – недолго думая, нащупал в темноте остроконечное копье и забрал с собой. Вернувшись в дом, поставил его в угол и так и не смог предаться сну – хаотичные мысли заполонили собой все нутро и голову, подобно рою пчел, желающих ужалить побольнее.

Под утро все-таки удалось вздремнуть.

Первая и последняя мысли перед сном были лишь о том, как скоро карма за содеянное найдет своего хозяина, который поплатится за все, что сделал с моей жизнью.

Луч солнца, который проник сквозь неплотно забитое деревом окно, скользнул по моему лицу и на мгновение ослепил, заставив проснуться. Я выдохнул через рот, сжал переносицу и встал с настила, служившего долгое время кроватью, судорожно осматривая каждый угол. Все грехи, что были рядом все эти дни, исчезли, истребленные моей жадностью на магию. Когда мой взгляд наткнулся на копье, я не смог сдержать победной улыбки. Быстро поднялся на ноги, подошел к оружию и коснулся его ладонью, чувствуя, как кожа пульсирует от невысказанной обиды и злости, которые раскрывали кровоточину в душе.

Я не удосужился даже смыть остатки крови с лица, решив не терять ни одной драгоценной секунды. Взяв копье, вышел из хижины под многозначительные взгляды жителей, которые о чем-то начали перешептываться и показывать на меня пальцами. В толпе я увидел Злату, что приложила руки к груди и плотно поджала губы, будто хотела сказать мне «одумайся, остановись», но она не предприняла ни одной попытки. Где-то в глубине души испытал разочарование, надеясь, что лесной дух как-то посодействует передумать, но не стала – наверняка женщина догадывалась, что за каждым действием, каждым сказанным словом стоит новая история, исход которой предрешен мойрами.

Мне не нужна жалость Златы, поддержка жителей, их уважение, необходимо лишь одно – месть.

Касандра так и не поняла, что значит настоящая любовь, и она поплатится за все, что сделала. Из-за нее погибла моя сестра, отвернулись односельчане, которые столько лет проявляли ко мне уважение и почитали, словно божество. Я, как наивный болван, надеялся, что она станет моей, будет потакать моим желаниям и делать все, чтобы угодить мне. Но просчитался. Эта непокорная фея всегда желала лишь одного – свободы. Но разве любовь приравнивается к подобному?

Возвышенные чувства – сказки для дураков, которые оправдывают свое отношение к возлюбленным не чем иным, как даром свыше – ласки, нежность, слова, от которых замирает сердце. Разве все это имеет значение? Нет. Важно лишь то, как один готов прогнуться под другого, следовать его указаниям и желать лишь одного – сделать так, чтобы возлюбленный был доволен. Ударить, оскорбить, унизить и стерпеть – главные признаки проявления любви.

Мать и отец были слабаками, строившими свои отношения на любви и взаимоуважении. И где они сейчас? Их тела гниют в могиле, вокруг которых извиваются червяки, насытившиеся остатками плоти. Такие счастливые, такие влюбленные, и погибли от ужасных рук титанов, которые пытались захватить власть и истребить всех орков. И все ради чего? Именно. Все ради всепоглощающего чувства мести, от которого нет укрытия – оно найдет везде – убеги за сотни километров, затаись среди гор или утони – даже по ту сторону Забвения оно будет терзать твою душу, заставляя дух скитаться по земле и молить об освобождении.

Пусть утону в пучине собственных грехов, но стадия моего отчаяния дошла до пика. Я потерял все, чем дорожил, судьба отвела людей, без которых не представлял жизни. Но, может, оно и к лучшему? Приняв свою теневую сторону, я смогу освободиться и скинуть оковы, что навязывали столько лет – Йенс, в тебе течет кровь орков, самых могущественных воинов, которых видели континенты – пойми, в память о сородичах ты должен оберегать, спасать тех, кто слабее.

Но почему же никто не спас меня?..

Откинув все мысли, которые утягивали на дно милосердия, я скрылся среди массивных деревьев и пошел в сторону дворца демона. Магия греха бурлила под кожей, вызывая трепетный зуд. Я смотрел вперед, не оборачиваясь на скрипы деревьев и судорожные стоны лесных духов, от которых исходил запах гнилой плоти, служившей тварям пропитанием. Не мог заставить себя отклониться от цели, боясь в последний момент передумать.

Двадцать минут ходьбы, и вот я уже стою на окраине леса, осматривая дворец. Копье в ладонях нагрелось, солнце высоко стояло в зените, слепя глаза, но я знал, что не промахнусь. Я просидел в засаде около десяти минут, прежде чем увидел демона, который шествовал с Касандрой, повернутой ко мне спиной. Прищурившись, я не смог различить ее лица, но локоны феи были покрыты платком, которого она раньше никогда не носила, золотисто-бирюзовые крылья я не смог спутать ни с какими другими.

Касандра и демон стояли, держась за руки, а потом фея встала позади Высшего, и он повел ее прямо в мою сторону. Я затаил дыхание, приподнял копье, прицелился и метнул его. Оружие пронзило тело Мулцибера, пройдя насквозь и Касандру. Следом послышался крик, отчего по коже побежали мурашки удовлетворения. Я обернулся и увидел фею, которая стояла на крыльце и истошно вопила, смотря на то, как трава окрашивается в алый цвет. Когда оцепенение спало, она начала рыскать глазами в поисках убийцы и столкнулась со мной взглядом. Ее лицо исказила гримаса боли, белоснежная магия, которая прорвалась из нутра, окутала тело и полетела в мою сторону. Я не успел скрыться среди деревьев, почувствовав, как поднялся над землей и полетел в сторону поляны, где находились Мулцибер и незнакомка, которую ранил по ошибке. Мое тело пронзила жгучая боль – я врезался спиной в дерево, руки и ноги проткнули стрелы, созданные Касандрой. По коже потекли темные струйки крови, которые падали на землю и призывали своим ароматом низких сущностей, любивших полакомиться легкой добычей.