Я чувствовала сердцем, что Эдвард причастен к этому, но никогда не спрашивала прямо. Мне было неважно.
А спустя семь месяцев после взрыва у нас родился Джордж.
Который как раз вбежал на веранду — уже умытый и переодетый в чистую одежду без налившего песка.
— Роузи! — обрадовался сестре у меня на руках и принялся ее тискать.
— Лодж, — сказала малышка, не умея пока выговорить имя брата.
— Я построил замок из песка, отец! — с горящими глазами поведал он Эдварду, отвернувшись от сестры. — И прорыл ров, чтобы пустить через него воду, но мост обвалился, — Джордж сопроводил свой рассказ огорченным вздохом.
— Хорошо, что завтра приедет твой отучившийся на инженера дядя, — ухмыльнулся муж. — Он знает о мостах и об их устойчивости все.
— Правда? — у сына загорелись глаза, а я прикусила губу, пытаясь не рассмеяться.
Бедный Уильям. Брат планировал романтические прогулки по променаду вдоль моря с невестой, а вместо этого будет возиться в песке с племянником и пытаться построить устойчивый мост.
— Правда-правда, — с серьезным, даже заговорщицким видом кивнул Эдвард.
— Да! — поучаствовала в разговоре Роуз.
— Твой отец конструирует паровозы, Джордж, — я решила вмешаться и спасти брата от любознательного ребенка, — уверена, он кое-что знает и про мосты.
— О-о-о! — глаза сына засияли еще ярче. — Вы мне покажете?
— Конечно, — Эдвард сдался в ту же секунду.
— Прямо сейчас? — Джордж начал забавно пританцовывать на одном месте от нетерпения. — Можно? Можно прямо сейчас, отец?
— Скоро ужин, и солнце почти зашло. На берегу холодно, — я уже не могла сдержать улыбку.
— Хотя бы в книге! Пожалуйста?
Эдвард бросил на меня выразительный взгляд, я с невинным видом пожала плечами.
— Хорошо, — выдохнул он.
— Спасибо, спасибо! — подскочил от радости Джордж и бросился за тростью, на которую муж опирался при ходьбе. — Вот, — он остановился и протянул ее отцу.
Сердце защемило, как и всякий раз. Эдвард ненавидел и трость, и свою хромоту. Столько времени прошло, а он так и не смирился.
— Спасибо, сын, — сказал он ровно и встал, тяжело опираясь о набалдашник.
Пальцы побелили от усилия, и на виске проступила вена — как и всякий раз, когда он напрягал ногу. Она болела даже сейчас, спустя восемь лет. Некоторые раны остаются с нами навсегда.
Джордж, терпеливо дождавшись, пока отец встанет, мгновенно оказался с другого бока и ухватил за свободную руку, потянув вглубь дома.
Я хотела было сказать ему, чтобы не спешил, но наш умный, замечательный сын все знал и понимал без моих замечаний. И замедлился сам, подстраиваясь под неспешный шаг Эдварда.
Я стала ужасно сентиментальной с тех пор, как у нас появились дети. Вот и сейчас на глаза невольно навернулись слезы, когда я смотрела на этих двоих.
— Ваше бессовестное поведение мы обсудим вечером в постели, миледи, — с притворной суровостью успел шепнуть муж, проходя мимо нас с дочерью.
— Жду с нетерпением! — обронила я вслед и рассмеялась.
Роузи, вторя моему смеху, захлопала в ладоши.
В первые несколько лет я была уверена, что одного сына нам достаточно. Сказывалась непростая беременность, ведь почти все это время Эдвард провел, прикованный к постели. Он выдержал несколько операций, одна болезненней другой, и подолгу отходил после них. Конечно же, он грыз себя чувством вины и беспомощности, корил за то, что якобы переложил все дела на хрупкие плечи беременной жены…
Именно тогда, спустя почти два года после заключения брака, я впервые поняла, что люблю своего мужа.
Потом недоношенным на пару недель родился Джордж. В двадцать первом веке я бы сказала, что две недели — не такая беда. В этом же мире я пришла в ужас и уже сама чуть не съела себя поедом. Повезло, что к тому времени Эдвард встал на ноги и учился ходить с тростью. Он был рядом, когда я переживала, что не смогла доносить сына до срока, когда тревожилась из-за малейшего чиха и кряхтения Джорджа, когда рыдала ночами…
Но все проходит, прошло и это.
То, что мы пережили, закалило нас и многократно укрепило наш союз. Никогда не забуду лицо Эдварда, когда я впервые сказала, что люблю его…
Но неудивительно, что на второго ребенка я позволила уговорить себя лишь спустя четыре года. Роузи получилась такой подарочной малышкой, что мысль о третьем уже практически перестала меня пугать. Эдвард прав, нам не хватает еще девочки, чтобы мы баловали не одну Роуз.
Я закрыла глаза, наслаждаясь последними солнечными лучами, что скользили по лицу, и прислушиваясь краем уха к разговору, который вели муж и сын. Джордж, как обычно, что-то звонко тараторил, Эдвард отвечал тихо и вдумчиво. Как же я его любила.
Как же я любила их всех.
КОНЕЦ
