Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь (СИ) - Кальк Салма

Эмиль никогда не привлекал детей к расследованиям, потому что это может быть опасно. Но дети болтают, этого не избежать. Поэтому ничего особенного в том, что они будут болтать и в том доме, куда ходят учиться, и может быть, что-то там послушают. Конечно, в основном они слышали самые обычные вещи, но – не только.

Что на самом деле думают обитатели дома о хозяйке? Все ли рады тому, что хозяйкой стала именно она, а не кто-то из сестёр покойного хозяина? Всем ли по нраву тот порядок, который она установила и старается поддерживать?

Правда, второй человек после покойника – его управляющий Фабиан – по словам домочадцев был всецело на стороне хозяйки с самого начала, как только она очнулась. И сначала он явно надеялся на то, что будет бесконтрольно управлять всем, что там есть, а потом втянулся, и проникся, и теперь – самый горячий сторонник госпожи Викторьенн, так говорят все.

Но все ли думают так же, или в доме у госпожи де ла Шуэтт могут быть тайные враги?

На тайного врага на первый взгляд не тянул никто. А на поставщика сведений о хозяйке?

Потому что все те, кто искал истину в смерти Гаспара де ла Шуэтта, исходили из версии, что убить хотели именно его. А вдруг всё наоборот, убить хотели её? Или хотели, чтобы её ребёнок не родился?

Доведись до самого Эмиля, он бы ни за что не потащил беременную долгожданным наследником супругу через почти что всю страну. И сам бы никуда от неё не поехал. Договор с Монтадором выполнил бы тот же управляющий Фабиан, справился бы, никуда не делся. Другое дело, что из рассказов о господине де ла Шуэтте вырисовывался портрет человека, никогда не доверяющего важные дела никому. Если даже последнее завещание подписывали какие-то случайные люди – и Монтадор, тоже случайно оказавшийся рядом, как понял Эмиль.

Интересно, это недоверие пробудилось с долгожданной беременностью жены или существовало всегда? Черта характера, или ему передалась нервозность беременной супруги?

Что до той супруги, все, решительно все соглашались – до покушения Викторьенн де ла Шуэтт была совсем другой. Не поднимала глаз, не слышно было её голоса. Она вышла замуж отнюдь не бесприданницей, но отчего-то вовсе не была в доме хозяйкой. Хозяин у всего здесь был один – Гаспар. А все прочие, кем бы они ему ни приходились – нет. Ни супруга, кстати, четвёртая по счёту. Ни сёстры – родная, Эдмонда, мать племянника, и единокровная, Тереза, подруга Викторьенн. Ни тот самый племянник, который мог бы стать наследником, если бы Гаспар решил оставить ему всё.

Племянник, Симон, барон Клион-сюр-Экс, представлялся той ещё тёмной лошадкой. Впрочем, Эмиль попросил разузнать о нём столичных знакомцев – были такие, кто всегда знал всё обо всех. Вот пускай и выяснят, на что живёт, кто даёт ему в долг, или если не в долг, то как? Из Массилии они с матушкой вымелись по слову Монтадора – только свист стоял, так рассказали очевидцы. Куда подались? Вообще Клион-сюр-Экс в нескольких часах пути от того же самого Экса, через который ехать и в Ор-Сен-Мишель, где пребывала прекрасная Викторьенн, и в Зелёный замок, только в противоположную от Экса сторону. Но всё равно – доехать можно. Нужно попросить маркиза де Риньи покопаться – не ведут ли какие-нибудь следы покушения на Викторьенн в те края? Ему это тоже будет не просто так, маркиз всегда за порядок в провинции, он не просто так королевский наместник и предводитель местного дворянства.

И Эмиль даже переговорил с маркизом, и тот согласился предпринять изыскания – но после того, как госпожа де ла Шуэтт уедет. Чтобы не дразнить гусей ли, волков, или же ещё какую живность. Обещал содействие местного судьи и ещё каких-то уважаемых людей. Вот и славно.

А сам он пока задался целью – поговорить с обитателями дома на Морской улице. Невзначай, слово за слово, и можно даже немного чар напустить – чтобы после не вспомнили, не связали ни с чем лишним и не сделали лишних выводов. Он если не каждый день, то через день являлся забрать домой молодёжь после занятий с графом Ренаром, и иногда давал уговорить себя остаться на обед.

За обедом царила Тереза де Тье – в отсутствие своей родственницы-подруги она прямо расцвела. Сияла улыбкой ещё ярче, чем раньше, меняла наряды каждый божий день – Эмиль примечал такие вещи. Опять же, судя по рассказам, при Гаспаре она не могла позволить себе такой роскоши, тот дозволил вдовой сестре жить в доме и фактически быть компаньонкой своей жены, но держал обеих в чёрном теле. Наверное, теперь в гробу переворачивается – злится, что дамы взялись тратить деньги на себя.

Правда, о госпоже де ла Шуэтт все хором говорили, что приобретает она куда больше, чем тратит. И не только тратит на себя, но достаточно разумно вкладывает.

Историю с портным Дешаном и мастером, которого она увела из под носа того Дешана, ему не рассказал только ленивый. Эмиль даже зашёл к тому портному, и сделал заказ – нужно же разобраться, правда? Так вот портной Амедео Блэз показался ему ничуть не хуже столичных портных – обучение у королевского портного Ниаллы не прошло даром. И этот дурак Дешан прохлопал ушами и упустил такое сокровище? А госпожа де ла Шуэтт разглядела? Честь ей и хвала.

О сотрудничестве означенной госпожи и ювелира Клементеля Эмиль узнал случайно. Связал с серебряными рудниками, восхитился.

О корабле, который ожидался в марте с грузом из Бенгалии – пряности, ткани, и наверное, что-то ещё – рассказал господин Варан, местный судовладелец, который и продал ей тот корабль.

О споре с местными поставщиками провизии, Курби и Брассье, рассказали те, кто знал – а таких тоже нашлось немало. Даже и о том рассказали, что госпожа де ла Шуэтт не стесняется использовать магию для защиты владений. И правильно делает, говорил про себя Эмиль.

И много кто говорил, что все эти немыслимые для светской дамы дела доставляют госпоже де ла Шуэтт немалое удовольствие. Эмиль мог представить азарт, который охватывает дельцов, подобно игрокам – удастся ли выиграть против конкурентов, против природы – засухи, грады, шторма и ливни никто не отменял, против разбойников, которые могут точить зуб на твоё, против осуждения местного общества. Кажется, у госпожи де ла Шуэтт есть такой азарт.

И снова можно задать себе вопрос – а не она ли была целью неведомого убийцы? И теперь он старается исправить свою оплошность?

Может быть, при ней кто-то стал жить хуже, чем раньше? Может быть, она знает о ком-то что-то, чего не следует знать никому? Может быть, меж ней и Гаспаром была какая-то тайна?

Один раз Эмиль даже ощутил, что поймал какой-то кончик нитки, какую-то мысль. Но ощущение было столь мимолётным, что тут же и пропало. Он смог вспомнить уже существенно позднее, ночью, дома. Вспомнить само ощущение, но – никак не тот момент, в который оно появилось.

Впрочем, он знал – появилось раз, появится и снова, нужно просто быть внимательным и осторожным. И для начала – вернуть госпожу де ла Шуэтт домой, в Массилию. Пусть будет под его присмотром, так спокойнее.

Правда, когда он снова увидел её воочию, внутри что-то расправилось и всколыхнулось, то ощущение охотника, который так и не обрёл пока желанную добычу. Или не добычу, а что-то иное? Во всяком случае, Эмиль вдруг осознал, что с момента прибытия в Массилию не видел и не осязал ни одной обнажённой дамы. И несколько писем от Агнесс лежали на столе неотвеченными, она уже и писать-то бросила. И что это такое вообще?

И не стоит ли пойти на штурм, используя все возможные средства?

40. Не увлекаться!

В рождественский вечер мы с Терезой собирались на приём к господину наместнику. На службу сходили, друг друга поздравили, теперь – неофициальная часть праздника. Или наоборот, официальная. Это на балы Сегюры приглашали много кого, как я понимаю – чтобы у танцующих был выбор, на подобные приёмы – вовсе нет.

Наши с Терезой новые платья были готовы, но я задумалась – когда лучше выпендриться-то? Сегодня или послезавтра?

Подумала и решила, что послезавтра.