Вкус полыни (СИ) - Осокина Анна

Исха снова обратила внимание на раненого. Он приходил в себя и стонал. Она знала, не понаслышке знала, насколько боль от ожога изматывает. Кажется, что жар достает до костей. Прожигает насквозь.

Во время битвы она взяла на себя часть мощи, которую пропускал через себя Веренир, но все же основной удар он принял на себя, поэтому она не была настолько измотана, как он. Ее организм уже почти восстановился. Она ощущала в себя силы, чтобы исцелить этого храброго воина.

Магия полилась из ее рук. Незримая, но Исха чувствовала теплые потоки. Сейчас она шептала специальное заклинание, которое нашла в одной из книг лекаря Ратиура. Сам он не мог ими пользоваться, потому что не обладал силой подобного рода, но книги полезные в его бесценной коллекции имелись. Исха еще ни разу до того не исцеляла, применяя заклинание. Все ее лечение шло от помыслов. От чистого желания. Сейчас же она осмысленно направляла потоки силы в тело дружинника. Сперва — убрала боль. Он успокоился и снова отключился. Так сейчас даже лучше. Сон в любом случае исцеляет. Иногда не хуже магии. Дальше она принялась заживлять его плоть. Слой за слоем. Словно чистила лук, только наоборот. Очень скоро перед ее глазами предстала только-только заросшая кожа. Она выглядела, как у младенца: невероятно нежная, бархатистая, ярко-розовая. Шрамов не осталось.

— Ого, — Тринат смотрел на результат ее труда с выпученными глазами. Почти точно так же глядела на это и сама Исха. Она никак не ожидала, что заклинание окажется настолько действенным.

Словно завороженная, она гладила затянувшуюся рану самыми кончиками пальцев. Так увлеклась, что не сразу поняла, что Веренир пришел в себя.

— Помоги мне встать, — прохрипел он десятнику, который сидел возле него на коленях. При взгляде снизу вверх это выглядело довольно нелепо. Воин как будто не знал, что он тут делает. Конечно, он ведь обучен держать оружие в руках. А как поступать, когда твой господин просто отключился? Горло нещадно першило от дыма, который еще остался в груди. Верениру пришлось несколько раз прокашляться, прежде чем хотя бы слово вылетело из его уст.

Исха склонилась над воином, которого десница вынес из полуразрушенного дома.

Веренир поступил глупо. Нельзя рисковать собой ради обычного дружинника. Звучит цинично, но практично. Маг слишком важен для защиты княжества, а этот малый, хотя и очень храбрый, но в сущности не представляет никакой ценности в масштабах государства.

И все же рядом с ведьмой в некроманте взыграло желание выглядеть в ее глазах героем. Снова и снова доказывать ей, что он достоин ее. Почему-то это гребаное чувство неуверенности в себе, которое он похоронил еще в юности, рядом с этой женщиной давало о себе знать постоянно. Себе или ей он хотел что-то доказать? Десница не знал.

Ведьма, словно зачарованная, водила кончиками пальцев по груди мужчины, веки которого трепетали. Веренир видел его рану, и она была ужасна. Но только не теперь. Когда десятник помог некроманту привстать, тот понял, что рана уже полностью затянулась. Более того, на груди храбреца не осталось ни единого шрама. Это выглядело впечатляюще. Способности Исхи снова должны были его удивить.

Но не об этом он думал. А лишь о том, насколько нежно подушечки ее пальцев касались мускулистой груди воина. Злоба поднималась откуда-то из глубины души. Веренир сжал кулаки, загребая сухую грязь ногтями. Он ничего не мог с собой поделать. Это сильнее его. Глухой рык донесся из его горла. Он даже не сразу понял, что этот звук издало его собственное тело.

Только теперь Исха посмотрела на Веренира. Она выглядела удивленной, как будто не заметила, что он уже очнулся. Наверное, так оно и было. Слишком она занята оказалась воином, чтобы думать о нем. Ревность потекла по венам ядом, отравляя его, лишая способности трезво мыслить.

— Веренир? — Исха наконец убрала руку от раненого и, подобрав юбку, подползла к нему на коленях, глядя встревоженно и даже как будто испуганно. — Что с тобой?

— О чем ты? — он попытался продышать ярость, которая возникла в нем, но тон все равно вышел слишком резким. Он не хотел так с ней разговаривать. Видит Ясногорящий, не хотел. Но что-то внутри как будто не давало говорить по-другому.

Исха протянула руку к нему, хотела коснуться его лица, но Веренир отклонился. Злость придала силы. Резким движением он поднялся на ноги. Ведьма отпрянула от него, непонимающе глядя.

Этот взгляд прожигал в груди дыру размером с крупное яблоко, но десница ничего не мог с собой поделать. Сейчас — нет. Чтобы прийти в себя, нужно немного времени или кто-то, на ком можно сорвать злость.

Он вышел со двора. Уже почти полностью стемнело. Но никто не расходился. Логовцы облепили дом со всех сторон, не желая пропускать конец истории. Некоторые из них принесли факелы, и лица в толпе были освещены.

— Кто это сделал? — спросил он ледяным тоном, обводя каждого тяжелым взглядом.

Люди совсем притихли. Стушевались. Опускали головы. Не смели поднять взгляды. Минула щепка зловещей тишины. Ребенок, хвала небесам, уже успокоился.

— Я повторю только еще один раз. Чья была идея убить эту семью? — все так же спокойно произнес десница, но он знал, как действует на окружающих. Обычно он пытался как-то замаскировать ту силу, которая непроизвольно изливалась из него, до дрожи пугая подчиненных. Да, он имел определенную репутацию, но не только из-за нее его боялись. Маг заметил, что очень многие чувствуют рядом с ним себя неуютно. Так было всегда. Возможно, дело в его некромантии. Не каждый мог выдержать близость столь темной ауры. Сущности. Как ни назови, а он не был простым человеком. Некоторые ощущали это лучше, некоторые — хуже. Но почти на всех он действовал устрашающе с самой юности.

Но сейчас это пришлось как нельзя кстати. Он ощущал страх этих людей. Тот будто лип к его коже.

Молчание продолжалось. Ревность, прожигающая его вены, не только вернула физические силы, но и словно восстановила магические. Веренир знал, что потом об этом пожалеет, но все же выхватил взглядом одного из мужиков, стоявших в первом ряду, и поднял руку.

Логовец сделал несколько шагов вперед. Глаза его в ужасе расширились. Он как будто не хотел этого делать. Впрочем, так и было. Десница притянул его к себе. Это не внушение или что-то подобное. Нет, только грубая магическая сила, которой он тянул незнакомца в свою сторону.

— Кто? — снова спросил он.

Некроманту показалось, что мужчина готов лишиться чувств, настолько бледным стало его лицо. Однако он не вымолвил ни слова. Не знал или не хотел говорить. Если ли разница?

Веренир резко сжал пальцы в кулак. Логовец упал на колени, хватаясь за горло. Лицо его прямо на глазах багровело. Он судорожно пытался сделать вдох, но ничего не получалось. Десница видел, как его медленно покидает жизнь, и где-то в глубине души радовался этому.

— Веренир, хватит, — тронула его за плечо Исха. — Умоляю, перестань!

Она говорила очень тихо. Однако что-то в ее тоне отрезвило его. Он разжал кулак. Мужчина упал ему в ноги безвольным мешком. Из его груди со свистом вылетало дыхание.

— Они не скажут, слишком напуганы, — ведьма и сама говорила с дрожью в голосе. Неужто и она боялась его?..

Веренир и сам понимал, что сейчас никто не признается даже под страхом смерти.

— Именем Великого князя! — возвысил он голос, чтобы услышал каждый. — Отныне ваше поселение на особом контроле. Если я, княжеский десница, узнаю о любом самосуде, будь то даже простая уличная драка, виновный будет отвечать передо мной лично. Лично, — он снова обвел глазами каждого, кого мог видеть. — А если я не найду виновного, то ответите вы все. До единого. Не искушайте судьбу. Ясногорящим клянусь, еще одно безобразие в вашем городе, и на нем не останется камня на камне.

Тишина повисла настолько густая, что Верениру на миг показалось, что он оглох. Но нет, он слышал тяжелые удары своего сердца в висках.

Тело не испытывало благодарности за то, что он столь часто сегодня использовал магию. Но суровые времена требовали суровых поступков. Голова немного кружилась. Он покачнулся. Исха, кажется, почувствовала это, потому что сделала к нему еще один шаг. Теперь она стояла к нему вплотную, поддерживая его. Потом они поговорят, и разговор будет не самый простой, но сейчас, при всех этих людях, она поддержала его. Снова. Хотя он остро ощущал ее недоумение и недовольство.