Вкус полыни (СИ) - Осокина Анна

— Пойдем, — он шепнул несколько слов, и из синего камня на его перстне полился свет. Этот луч осветил им путь. — Я рядом. Просто держи меня за руку, ладно?

Ведьма кивнула. Храни Ясногорящий этого мужчину. Он видел, как ей страшно. Но и знал, что она должна, обязана спасти малыша! Поэтому не стал больше мешать в этом, а помог. Она могла бы найти в Веренире много недостатков, но он был хорошим человеком. Что бы о нем ни говорили.

— Сэя! — позвала Исха несколько раз, пока они осторожно ступали, минуя слишком обгоревшие участки.

Но никто не откликнулся. Мысленно Исха обратилась к магии, пытаясь «нащупать» молодую женщину, но ей ничего не откликнулось. Этому могло быть только одно объяснение. Той уже не было среди живых.

— Сюда! — снова позвал десятник.

Они вошли в кухню. Здесь стояла большая печь. Наверное, когда-то ее побелили известью, однако сейчас она была вся черная. Рядом с печью стоял воин, который вызвался идти в опасный дом. Второго ведунья не увидела.

Под ногами дружинника лежали двое. Исха сжала челюсти. Тела не обгорели, она видела, как крепко молодой сильный мужчина обнимает любимую жену даже после смерти. Они задохнулись. Веренир сильнее сжал ее ладонь.

— Где ребенок? — спросила, откашлявшись, голова кружилась, но уже не от страха. От дыма. Исха понимала, что им нужно скорее выбраться отсюда.

Десница тоже начал кашлять, как и дружинник.

— В печи.

От этих слов по сердцу полоснули кинжалом.

— Там не топлено, заслонка закрыта была. До него не добрался ни огонь, ни дым. Я боюсь его доставать, чтобы он дыму не наглотался.

— Исха, скорее, — поторопил Веренир и отпустил ее ладонь.

На негнущихся ногах она подошла к печи и открыла заслонку. Сперва ей показалось, что и мальчик мертв, но он чихнул, ворочаясь в коконе из нескольких одеял, в которые его завернула мать, прежде чем спрятать. Боже Ясногорящий, какая ирония судьбы, что печь оказалась самым холодным местом в пылающем доме!

Исха аккуратно взяла малыша в охапку, а он даже не проснулся. Смоктал губами во сне.

— Я не знаю, где Бронт! — испуганно произнес дружинник. — Слышал, как он кричал, больше он не откликается!

Рядом с ними упал кусок крыши. Все непроизвольно пригнулись. От грохота малыш проснулся и закряхтел.

— Встань рядом с госпожой Исхой! — приказал Веренир.

Мужчина не стал спорить. Веренир коснулся обоих, за плечи, прошептав что-то неразборчивое.

— Скорее, — он подталкивал их к выходу. — Я накинул на нас полог, но надолго меня не хватит, еще слишком мало сил.

— Веренир, возьми мою магию! — испуганно глянула на него Исха, прижимая к груди мальчика.

— Для этого у меня есть амулет, — сквозь зубы выдал Веренир, продолжая вести их сквозь завалы. — Но тело как деревянное. Плохо пропускает силу.

Они уже почти вышли наружу, когда услышали стон где-то сбоку.

— Это Бронт! — дернулся дружинник. — Нужно ему помочь!

— Вперед, воин, не останавливаться! — рявкнул на него десница.

Тот повиновался. И уже через четверть щепки они выбрались в сумерки уходящего дня. Исха жадно глотала свежий воздух. И пока пыталась отдышаться, не заметила, что Веренир перестал ее касаться. Она оглянулась и увидела лишь край его плаща, который мелькнул в темном проходе.

— Веренир! — крикнула она. Первым порывом было кинуться за ним, но ребенок заплакал. Так жалобно, прерываясь на кашель, что пришлось вызвать в себе силу, чтобы проверить его состояние.

— Господин десница! — услышала Исха через щепку.

Глянула в ту сторону. Маг тащил на плече детину, почти в два раза крупнее себя самого.

— Его привалило стеной, но, кажется, он жив, — выкашлял эти слова Веренир.

К ним уже спешили еще несколько дружинников. Они вовремя подхватили товарища и самого некроманта, который, как только понял, что его человек в безопасности, лишился чувств.

— Да чтоб тебя! — крикнула Исха.

У нее на руках был разрывающийся ребенок, а рядом — два раненых мужчины, без одного из которых она не представляла жизни.

— Исха… — сквозь толпу к ней протискивалась знакомая фигура. — Дочка! Живая!

— Статрун! Хвала Ясногорящему!

Дружинники, увидев, что она обрадовалась появлению старика, пропустили его во двор, хотя остальных оттеснили подальше. Впрочем, мало кто рвался подойти ближе к сгоревшему дому.

Торговец сильно постарел с последнего раза, когда Исха его видела. Глубокие морщины прорезали похудевшее лицо, волосы, в которых меньше года назад было еще много темных волос, полностью побелели. У Исхи сжалось сердце. Жизнь не щадит никого. Но у нее не было времени на размышления. Нужно было спасать ситуацию.

— Можешь подержать? — не дождавшись ответа, она передала плачущего ребенка мужчине и кинулась к деснице. Она не хотела отвлекать дружинников, их и так мало, а народ мог взбунтоваться. Но и бросить малыша на холодную землю тоже оказалось выше ее сил. Сами небеса послали ей единственного друга, который еще остался у нее в этом страшном месте. Она была уверена, что он не побоится, не побрезгует взять на руки «колдовское отродье». Исха прекрасно знала, как называли ее за глаза, когда они с бабушкой только поселились в Логе. И понимала, что теперь этого мальчика ждала бы похожая участь. Изгоя. Всеми презираемого колдуна. Но она не позволит этому случиться. Только не пока она жива.

Веренир дышал. Ровно и глубоко. Он как будто просто спал. От облегчения у нее закружилась голова. Она положила на его грудь ухо, вслушиваясь в ровный ритм сердца. Руки в это время пробрались под его походный плащ, безрукавку и рубаху. Кожа к коже. Так она лучше его чувствовала. Она не пыталась воздействовать на него силой, лишь проверяла состояние, чуть касалась его магией, ощупывала, чтобы убедиться, что это лишь переутомление. Ему еще нельзя было колдовать. Совесть больно укусила ее где-то в середине груди. Ведьма поморщилась. Все потом. Сперва дружинник.

Нехотя она отлипла от распростертого на земле мужчины, сообщив десятнику:

— С господином десницей все в порядке. Ему только нужен отдых.

— Понял, госпожа.

Мужчина, который нашел ребенка, заметно расслабился. До этого он стоял на коленях перед магом с мертвенно-бледным лицом.

— Теперь Бронт, — шепнула себе под нос женщина. Она хорошо запомнила имя дружинника, который сам вызвался пойти в опасный дом. И собиралась его отблагодарить. Но прежде всего — спасти жизнь.

Свой плащ дружинник где-то потерял. На нем были легкие кожаные доспехи, сильно прожженные с одной стороны груди. Через них проступали клочки его одежды и обгоревшая плоть. Ведьма зашипела. Рана плохая. Очень плохая. Его не просто привалило обломком стены. Его привалило обломком очень горячей стены. Левая сторона лица Исхи от этого вида как будто заболела. Кожа в месте ожога до сих пор порой беспокоила ее. Тянула, иногда колола или немела. И Исха не знала, это ощущения ее тела или души, когда она вспоминала все, что с ней произошло.

— Ожог очень большой, — будто сама себе заключила Исха, качая головой. — Останутся шрамы.

— Шрамы украшают мужчину, госпожа лекарь, — так же тихо откликнулся десятник. — Ты только сохрани ему жизнь, со всем остальным он справится.

Это слова как будто вывели ее из транса. Исха мотнула головой, прогоняя ненужные мысли.

— Разумеется, — серьезно посмотрела она на воина. — Как тебя зовут?

— Тринат, госпожа, — немного удивленно посмотрел он на нее, не вставая с коленей.

— Тринат, проследи за господином десницей, пока я занята.

— Конечно, — он кивнул. — Всегда.

Она знала, что это его долг, но все равно улыбнулась ему уголками губ и почти бесшумно произнесла:

— Спасибо.

Руки в это время уже аккуратно снимали одежду с раненого. Она не могла начинать лечить его рану так, боясь, что плоть срастется вместе с одеждой. Этим можно было сделать только хуже.

Младенец на руках у старого торговца на удивление быстро успокоился. Ведьма то и дело бросала на них быстрые взгляды. Статрун что-то говорил малышу, и тот внимательно слушал. Много ли может понять несмышленыш, которому еще нет года? Вряд ли. И хвала небесам! Он не запомнит, что сотворили с его семьей соседи. Во всем есть положительные стороны.