Сбой реальности. Книга 5 (СИ) - Попов Михаил Михайлович

Отправляется в инвентарь. Интересная штука, но клинки мне ближе.

Взгляд вновь цепляется за металлическую дверь в углу склада. Время есть, этот обмылок помереть не должен, а я как раз дождусь гостей. Подхожу ближе. Слишком чистая для этого грязного логова. Мигающий кодовый замок. Какое-то ребяческое любопытство, даже странно, как я в такой ситуации вообще способен на что-то подобное. Ключа у меня нет, искать его не буду, потому что у меня есть универсальная открывашка.

Бросаю сигарету, растираю окурок ботинком и ударяю в панель. Ладонь, покрытая вихрем, пробивает систему защиты, как нож сквозь масло. Бертрам там что-то бормочет, но я его не слушаю, открывая дверь. Пусть скулит.

За дверью — узкий коридор, ведущий вниз. Свет тусклый, зеленоватый, под потолком что-то напоминающее аварийные лампы. Воздух тяжелый, спертый, несет ржавчиной, потом и какими-то химикатами, отчего хочется сплюнуть. Спускаюсь по лестнице, держа руку на рукояти кинжала. Что-то здесь не так, больно странное это место.

Достигнув низа, преодолев до этого несколько пролетов лестниц, я вижу еще одну дверь. Без замка, просто стальная плита с ручкой. Толкаю ее, и она открывается с низким скрипом. За ней помещение, очень похожее на то, что сверху. Вроде склада, но не совсем. Стены обшиты белыми панелями, в углах клетки, по центру операционные столы. А в клетках люди. Живые… Их десятки, прикованные к стенам ржавыми кандалами, с впалыми щеками, пустыми глазами. Некоторые едва шевелятся, другие смотрят на меня так, будто я пришел их убивать. На полу, повсюду, разлита застарелая, запекшаяся, черная кровь. Рядом со столами ящики, полные имплантов, нейрошунтов, шприцев и каких-то медицинских инструментов.

Если вы думали, что я был в ярости, когда только заявился в Неоновые Осколки, то вы ошиблись. По сравнению с тем, что я чувствую сейчас, часом ранее сюда прибыл просто плюшевый Майкл, наносящий добро и причиняющий радость. Сборщики… Эти мрази не просто обирали трупы на улицах Нью-Шеота, вырезая из них пригодные материалы. Они торговали людьми. Живыми. Их резали прямо тут, как скот, разбирали, продавали. Юля была здесь. Марина. Может, и она все знала… Нет, не думай об этом. Ты знал ее совсем другой, Майкл, соберись.

— Эй, сейчас я вас выпущу. Выбирайтесь отсюда, вон там лестница. — Эти слова дались мне тяжело, но я заставляю себя говорить.

Один из пленников, тощий парень с проводами, торчащими из шеи, поднимает голову. Его глаза мутные, но двигается довольно живо. Кивает мне, едва заметно. Я подхожу к его клетке, одним взмахом кинжала перерубаю навесной амбарный замок. Дверь распахивается. Парень подается вперед, чуть не падая, и я подхватываю его. Ставлю на ноги.

Пройдясь по помещению, я таким образом вскрыл каждую клетку. Взглянул в глаза каждого, кто тут сидел.

— Убирайтесь отсюда, — говорю я, оглядывая тех, кто в силах выползти. Остальным помогали те, кто поживее. — Все. Прямо сейчас. Бегите, пока можете.

Они смотрят на меня, как на сумасшедшего. Они недалеки от истины. И начинают двигаться. Кто-то ползет, кто-то ковыляет, поддерживая друг друга. Одна женщина, с кожей такой серой, как будто сделана из пепла, тянет ко мне свои руки и шепчет, раз за разом, слова благодарности. Я не отвечаю.

Сходил, лять, удовлетворить любопытство. А ведь я просто стер это знание из своей памяти. Мэй рассказывала о том, как ее держали живьем. Возможно, здесь же…

Когда последний из живых мертвецов доковылял до верху, я указал им путь, куда идти. Дальше сами, то, что мог, я сделал.

Вопреки ожиданиям, никто меня не поджидал. Не стало ли так, что переломанного Бертрама тут просто бросили? Я скурил еще пару сигарет в ожидании под стоны постепенно регенерирующего ублюдка, и мне это порядком надоело. Оттащив тварь за веревку к коридору, куда последовали, спасаясь, пленники, я на мгновение остановился. Вынул новоприобретенную игрушку из инвентаря и прицелился в бочку, единственную, оставшуюся в моем поле зрения. Усилив выстрел вихрем, я устроит тут локальный филиал ада. Уши заложило мощнейшим взрывом, а я поспешил ретироваться, волоча за собой безвольный куль, который подбородком елозил по бетону, собирая на свой дорогущий костюм кровь своих подручных.

Взрывы раздавались еще долго, а разгоревшийся пожар, усиленный энергией ветра от моей способности, быстро захватывал языками пламени хлам, который тут был повсеместно. Кем бы я себя ощущал, если бы впоследствии, подорвав это место, узнал, что собственноручно под завалами похоронил кучу пленных? Наверное таким же уродом, как и Бертрам. Но и героем я себя сейчас не ощущал. Чувствовал лишь неприятную, сосущую под ложечкой пустоту. Даже странно, куда они пойдут, чем займутся теперь эти неприкаянные, увидевшие слишком много для жизни одного простого человека.

Мой песик на поводке только жалобно ныл, но ничего не пытался говорить. Смирился, похоже. Или боль настолько сильна, что он изо всех сил крошит себе зубы, стараясь ее побороть. Зелье-то не обезболивает, только затягивает раны. И для сращивания костей его вряд ли хватит, по крайней мере произойдет это не быстро. Пройдя весь маршрут, каким я добрался до складов, я вышел на улицу и выволок за собой и Бертрама.

Задерживаться тут больше нельзя, пожар почти охватил все здание. Я привязываю к фаркопу второй конец веревки, быстро сажусь за руль. Прокатимся, ублюдок?

И как только я касаюсь педали ногой, чтобы тронуться, слышу оглушительный рев внутри собственной черепной коробки.

[ОСТАНОВИСЬ, МАЙКЛ! Ты повторяешь судьбу предыдущего Абсолюта!]

Глава 13

Шум в ушах заглушает все прочие звуки. Глаза закрыты, в лоб что-то упирается. Кажется, руль… Сволочь, ты бы хоть предупреждал, что будешь так орать. Слышишь меня, Хаулл?

Когда перед глазами всплывают подобные уведомления, оформленные под систему, я обычно ничего не слышу, кроме характерного переливчатого звона нового поступившего сообщения. Но сейчас, как телесуфлер наоборот, я услышал прочитанное, и это было болезненно.

Как интересно получается. Здание по правую руку от меня полыхает, к фаркопу привязан человек, извивающийся, как глист, чтобы высвободиться. А машины едут мимо, и каждый взгляд, который я ловлю на встречке, стремится спрятаться. Сделать вид, что его это не касается. Вот так мы к этому и пришли, к всеобщему пофигизму. То, о чем толковал этот ублюдок, прикованный к моей машине.

Я не спешил трогаться, потому что меня действительно беспокоит увиденное и услышанное. Учитывая, что я не сомневаюсь в том, кто автор послания, я все же напряжен — от чего меня пытаются предостеречь? Что за судьба такая у предыдущего Абсолюта? И он был вообще? Полагаю, надо сделать небольшую паузу в своей вендетте и наведаться на мусорку. В логово моего дражайшего друга и наставника.

Сколько времени я провел в помутнении сказать сложно, я его не отслеживал. Но точно какое-то время, пусть и небольшое. Пришлось хлопнуть себя по щекам, сфокусировать зрение. Мысли путаются, лезут одна за другой, и ни одну не удается довести до логического завершения.

Вытаскиваю последнюю сигарету, чиркаю зажигалкой. Вспыхнувшее пламя, на миг осветившее мое лицо в зеркале заднего вида, заставляет меня дрогнуть. Я сейчас выгляжу так же, как тогда выглядел Альфа, в день прихода Хаулла на нашу базу. Черные вены, перекрашенные в бурый белки глаз, впалые щеки. Глаза усталые, но полные мрачной решимости. Тишина давит на уши.

Крик в черепе про предыдущего абсолюта не дает покоя.

[Текущее здоровье: 1450/2486.]

Внезапно машина дергается, как будто кто-то врезался в нее сзади. Я инстинктивно хватаюсь за руль, но неизбежность подобралась скорее и незаметнее, чем я успел сообразить. Дюранго летит боком, переворачивается, высекая искры по асфальту и разлетаясь на запчасти с каждым переворотом.

Лобовое стекло взрывается, и я чувствую, как невидимая сила вырывает меня из салона. Тело кувыркается в воздухе, асфальт несется навстречу. Рывок! Перекатываюсь, гася зародившийся от броска импульс, вскакиваю, выхватывая кинжалы. Лезвия покрываются ледяным налетом, удлиняются. Я, словно зверь, высматриваю причину переполоха. Поделом тебе, Майкл, слишком ты расслабился. Поверил в себя.