— Давай ещё один вопрос, Джонни. Про твоё имя. Кто тебя так назвал? Мама, папа?
— Неа. У меня не было мамы и папы, это я помню точно. Мой друг. Он бездушный и очень умный. Такой, как ты. Постой. А у тебя есть душа?
— Наверное, да. У каждого человека есть душа. Но ты сказал, что у твоего друга её нет. Почему?
Я задумался. В голове что-то защекотало. Захотелось почесаться, но я смог только поскрести макушку. Потом затылок. Ещё висок.
Вспомнил!
— Он робот! Мой друг робот. Железный и болтливый. Но у него нет тела. Он мог жить в других железках. И учить меня. А ещё говорить смешные вещи. Как ты, Доктор.
— Это прогресс, Джонни. Ты молодец!
— А можно теперь мой вопрос?
Доктор кивнул головой, разрешая.
— Где мы живём?
— Уточни. Это слишком общее понятие.
— Ну, где мы сейчас живём. Как называется это место, где находится?
Я сам удивился своему вопросу. Эта мысль появилась у меня в голове случайно. Наверное, я слишком сильно её чесал.
— Мы на астероиде. А если быть конкретней, то внутри него, — немного напрягшись, ответил Доктор.
Почему он волнуется? Может, это неправильный вопрос. Но что-то внутри продолжало свербеть, и я уточнил.
— А что мы здесь делаем?
Доктор потрогал свои смешные усы и нахмурился.
— Мы лечим людей, — произнёс он.
— Я тоже доктор?
— Нет, Джонни. Я — доктор. И другие люди в белом тоже. Все, кто в зелёном, наши пациенты.
— Но, я же в зелёном. Очень приятном зелёном. Он пахнет мятой. Это значит, что я больной?
— К сожалению, да.
— И чем я болею?
— У тебя диссоциативное расстройство идентичности.
— Я не понимаю, Доктор.
Неожиданно мне стало грустно от собственной глупости. Так много сложных и непонятных слов. И я не мог их обдумать.
— Да, извини. Совсем забыл.
Ты псих, Джонни! Долбанный шизанутый псих! Слышишь?! Как тебе такой прикол? А хочешь я покажу тебе, что случилось на «Синей птице»? О! Там был жёсткий угар! Всем понравилось! Даже, тем, кто висел на стене с выпущенными кишками. Они охрененно повеселились. Как и мы! Помнишь, Джонни?
Мне даже нравится называть тебя таким дебильным именем.
Джонни. Так тупо, что даже смешно.
Я закричал.
Кто-то в моей голове стал говорить со мной. Мерзко. Гадко. Больно.
Щекотка ушла. Теперь вместо неё горел огонь. Мои мозги плавились и вытекали через уши на пол. Я стал ползать, чтобы собрать их и запихнуть обратно.
Жжётся! Дико жжётся!
Кричу.
В меня втыкается игла. Прямо в шею.
Холодно. Жар уходит.
— Спасибо, — шепчу я.
Засыпаю.
* * *
Сегодня в столовой многолюдно. Наверное, потому что дают тыквенный пирог. До этого я ел его один раз, и он мне очень понравился.
Может теперь все решили его попробовать?
Сажусь за стол. Начинаю есть. Вкусно!
Меня кто-то толкает. Так неудачно, что вся моя еда валится вниз.
Некрасиво. Всё заляпано. Я грязный.
Поворачиваюсь.
На меня злобно смотрит большой человек. Он действительно очень большой. Огромный!
— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я его.
— Захотелось, — ухмыляясь, говорит он.
— Это плохое желание. Видишь, теперь вся моя еда на полу. Придётся идти за новой порцией.
Я встаю. Он хватает меня за плечо и тянет вниз.
— Можешь не волноваться. Я и её брошу на пол. А потом тебя. Сделаю бутерброд. Моя нога, твоя рожа и галимая хавка.
Ну как тебе?
— Тоже плохое желание. Ты какой-то странный. Я пересяду.
Пытаюсь вырваться из его руки и отойти. Он не отстаёт.
— Послушай, дебил. Здесь теперь другие порядки. Как я скажу, так и будет.
Я молчу. Мне нечего сказать.
— Ну что молчишь? Язык в жопу засунул? Так я тебе ещё туда кое-что засуну. У нас в тюрячке такие, как ты на расхват были. Сладенькие. Покладистые.
Сегодня мой первый день в этой сраной богадельне, и я намереваюсь шикарно отдохнуть.
А ты мне в этом поможешь. Да, куколка? — он силой посадил меня обратно и прижал к себе.
— Умничка. Понимаешь, кого нужно слушаться. Может ты и не псих совсем? Смотри, какой чистенький и вкусно пахнущий, — сказал он мне прямо на ухо.
Псих! Ты долбанный шизанутый псих, Джонни!
Больно, опять больно!
Но теперь жар не только в голове, он в руках, ногах, во всём теле. Он управляет мной. Рвётся наружу!
Я поворачиваю голову и впиваюсь зубами в слюнявые губы этого ублюдка. Солёный вкус крови бодрит.
Сплёвываю кусок мяса на пол и, рыча, рвусь к его шее. Пульсирующая вена манит меня. Можно сделать отличный фонтан. Прямо сейчас. Умыться, напиться, насладиться.
— Сука! Что за хрень?! — кричит моя жертва, отталкивая меня.
Ну нет, малыш, сегодня я хочу поиграться.
Падаю на пол, кувыркаюсь через спину и, приземлившись на все четыре конечности, снова прыгаю на него.
Меня встречает мощный прямой в нос.
Теперь у меня во рту смешалась моя кровь и чужая.
Бодрый коктейль! Херачь ещё, разорви танцпол в клочья!
Да, да! Я улыбаюсь. Хриплю сломанным носом и снова бросаюсь вперёд. Теперь чуть осмотрительней. Снизу.
Чужая нога пролетает мимо, и у меня появляется замечательный шанс сделать отменную яичницу.
Смачным апперкотом я бросаю верзилу на пол. Мой кулак до сих пор помнит тепло его причиндалов, так что, не давая им остыть, я начинаю гвоздить его хлебало.
Замечательно!
Он пищит, как резиновый пупс. А его лицо так же мнётся под моими ударами.
Кто-то хватает меня за шею. Пытается оттащить. Резко дёргаю головой назад, забавный хруст, минус чей-то зуб.
Вокруг кричат, бегают.
Плевать!
Хорошее начало тусовки, Алик!
О, да! Чертовски правильно! Закончу с этим и устрою тут настоящую движуху.
В рёбра втыкается какая-то хрень. Не обращаю внимания, продолжаю месить мясное тесто.
Твою мать!
Через меня проходит электрический разряд. Потом ещё один.
Скриплю зубами, терплю. Не так уж и страшно.
— Да, вырубите его уже кто-нибудь! — орёт мужик в белом сбоку от меня.
Паника, сладкая паника! Я чувствую их страх!
— Давай «слонобой», по-другому его не возьмёшь, — слышится где-то за моей спиной.
Щелчок. Визг разгоняемой катушки. Меня сбрасывает с кровавой туши и бросает на пол.
— Ещё разок, он держится!
Снова противный визг и тишина. Мир становится чёрно-белым и пресным. Идут титры. Я в главной роли.
* * *
— Джонни, что с тобой?
Доктор сидит передо мной и внимательно на меня смотрит.
Теперь наша беседа не такая доброжелательная. На моей руке браслет. Но не тот, который для прогулок в парке. Этот плохой. Он делает мне больно, если я себя плохо веду.
Прошло несколько дней после того случая в столовой. Я плохо помню все подробности. Всё размыто и смазано. Будто я смотрю старое кино.
После этого Доктор говорил со мной только один раз.
Я почти не понимал его, только улыбался. В голове шумело, а тело не слушалось.
Сейчас он пришёл снова. Мне стало получше, и я хотел снова сыграть с ним в игру вопрос-ответ. Вот только, что ответить на его первый вопрос я не знал.
— Не знаю, Доктор, — честно сказал я.
— Сначала я подумал, что у нас с тобой произошли подвижки. Но у тебя опять случился приступ неконтролируемой агрессии. Я подозреваю, что сработал какой-то триггер. И ты перешёл в пограничное состояние.
Твоя вторая личность не полностью захватила контроль над телом, но получила существенное влияние.
Скажи, что ты чувствовал, когда бил того парня? — произнеся кучу непонятных слов, Доктор в конце задал понятный вопрос.
Я постарался сосредоточиться. Вспомнить. Собрать всё воедино.
— Он хотел меня обидеть. Задеть. Я не отвечал. Но потом он что-то сказал и внутри меня будто взорвалась бомба. У меня появилась сила, злость и я захотел наказать этого человека.
