Красная тетрадь - Беляева Дарья Андреевна

Андрюша сказал:

– Я могу съесть огурец и яблоко.

Я сказал:

– Я отдам тебе свои огурец и яблоко.

Володя сказал:

– Мне так нравится, как неестественно вы говорите, это умат.

Я сказал:

– Я стараюсь всегда контролировать свою речь.

– Вы сегодня даже прикольные. Вам такого, наверное, никогда не говорили.

Андрюша сказал:

– Говорили. Мы друг другу говорили. И представляли, что это ты нам говоришь.

Это была неправда: такого мы друг другу не говорили. И вообще слово «прикольный» звучит довольно грубо. Но Володе, кажется, польстила шутка Андрюши.

День в поезде, как оказалось, тянется очень медленно. И хотя можно много читать или мечтать, за чем время обычно пролетает быстро, в поезде все иначе – каждая секунда внутри него имеет вес больший, чем снаружи.

От этого на всем появляется такая патина скуки, от которой сложно избавиться. Но я, например, легко выдерживаю скучные вещи, я могу неопределенно долго делать что-то монотонное, и за это меня очень даже ценят.

Боре же сложно усидеть на месте. Весь день он то слезал вниз, то забирался обратно на верхнюю полку и с каждым разом выглядел все более раздраженным.

– «Пиздец», – наконец сказал он.

Андрюша вздохнул. Володя сказал:

– Зато завтра будет просто зашибись, успокойся ты уже.

– Поезд – это отстой, он как клетка.

– А я иногда думаю, – сказал Володя. – Вся наша планета – как клетка. А может быть, кто-нибудь думает: вся наша Галактика – как клетка. Тут должна быть философская мысль, но у меня она недооформилась.

К слову о философских мыслях. Некоторые вещи, очевидные для меня, могут быть далеко не так очевидны для вас. Я понял, что следует пояснить. Например, что такое КБП? Наверняка историкам будет сложно работать с аббревиатурой, если не сохранится иных свидетельств.

Поясняю: КБП – Комитет по борьбе с паразитами. Эти люди занимаются сложной и ответственной работой. Они оберегают нас от тех, кто болен ксеноэнцефалитом. Для того, чтобы помочь КБП, мы сами должны быть бдительными и подмечать странности наших друзей и соседей.

Большинство людей, работающих в КБП, не имеют червей в голове. Они экспаты. Им тяжело приходится на нашей планете, они вынуждены много работать, чтобы не допустить трагедий и жертв. Думаю, многим из них глубоко противны люди вроде меня, но это можно понять. Фира рассказывала, что один человек из КБП говорил Максиму Сергеевичу, будто не может долго находиться с нами, будто мы вызываем у него инстинктивное ощущение омерзения, как черви в мясе или насекомые. Максим Сергеевич согласился с ним, сказал, что поначалу у него все тоже было именно так, но со временем он привык.

Мне сложно понять подобные чувства, потому что я никогда не испытывал к людям отвращения. Мне не нравится, что у меня в голове, в голове у моего лучшего друга, в голове у моей мамы, в головах у моих соседей и так далее и тому подобное живут черви. Но это осознание почему-то не вызывает у меня ужаса. Люди, не зараженные паразитами, испытывают омерзение при мысли о живом существе в моем мозге, но, наверное, они не вполне понимают, что я его не замечаю.

Теперь следует рассказать про червей, потому что может статься так, что ко времени обнаружения этого дневника ни у кого уже не будет червей в голове (в лучшем мире, наверное, будет найдено лекарство).

Наша планета стала домом для колонистов с Земли много столетий назад. Во многом она изначально походила на Землю: имела воду, атмосферу, растительность (именно такие объекты искали), но на этой планете не наблюдалось никаких разумных форм жизни, да и крупных животных тоже не имелось. Многие называли нашу планету новым Эдемом, вновь найденным райским садом. Мне совсем не нравится это сравнение, потому как я не верю в Бога, но оно часто встречается в учебниках (с непременной отметкой о непрогрессивном способе мышления). После нескольких десятилетий подготовки планеты на ней прижились наши земные растения (они сейчас и составляют основу местной флоры) и многие животные, а затем сюда отправились первые колонисты.

Поначалу действительно казалось, что люди попали в райский сад и загрязненная, печальная, унылая Земля наконец-то осталась позади. Я пишу это со всем уважением к колыбели человечества, но она к тому времени уже не была способна нести груз разумной жизни.

Наша планета стала первой колонией землян в Космосе. Для колонистов создавались все условия, планета постоянно принимала новых поселенцев и функционировала так же, как и другие колонии, вскоре основанные в разных частях Галактики, демонстрируя высокие темпы экономического развития.

Затем случилась эпидемия, не на шутку взволновавшая все человечество. Болезнь, названная ксеноэнцефалитом (это была первая инопланетная болезнь, с которой столкнулось человечество) стремительно распространилась в колонии Аврора (прежде я не упоминал названия, и это с моей стороны весьма неблагоразумно).

Летальность оказалась очень высокой, симптомы, как следует судить из названия, были стандартны для воспаления мозга: лихорадка, головная боль, светобоязнь, эпилептические припадки, нарушения сознания, параличи, кома.

Худшие опасения человечества (что природа заболевания вирусная, и, следовательно, у него высокая контагиозность), впрочем, не оправдались, ксеноэнцефалит фактически не выбрался за пределы Авроры. Болезнь вызывал местный паразит, червь, обитавший в земле, чьи личинки попадали в организмы людей вместе с выращенной на этой земле пищей. Оказавшись внутри нового хозяина, червь убивал его. Следует оговориться: червь – название условное, основанное на его внешнем виде, однако это существо имеет также и черты насекомого, а в общем и целом, его с трудом можно соотнести с земной классификацией. Устоявшееся название.

Большинство поселенцев, как и большинство червей, так и не смогли друг к другу приспособиться. Однако некоторые люди выжили. Смертность при ксеноэнцефалите оценивалась в пределах восьмидесяти процентов.

Оставшиеся, те, кто выздоровел, требовали немедленной эвакуации с планеты, обвиняли правительство в халатном отношении к здоровью населения, страдали от перебоев с поставками продуктов (колония еще не вышла на полное самообеспечение) и вынужденной изоляции.

Спустя некоторое время (годы), эвакуация все-таки была объявлена. Однако в ходе исследований выяснилось, что черви не только до сих пор находятся в головах выживших (этого стоило ожидать), но, более того, личинки содержатся в половых клетках мужчин и женщин. Поэтому от союза человека, зараженного червем и человека, незараженного червем, всегда получается зараженный ребенок, вне зависимости от того, отец носитель заболевания или мать.

Эвакуацию прекратили, носителей заболевания, а также их детей, вернули обратно на Аврору. Следует признать, что эвакуация была свернута без должных исследований, однако же их результаты все равно бы никого не обрадовали.

Аврора оказалась в изоляции и фактически считалась заброшенной еще четыре сотни лет. К тому моменту, как на Аврору снарядили следующую экспедицию, она уже считалась необитаемой.

Однако высадившиеся на Авроре неожиданно для себя обнаружили цивилизацию. Это и была цивилизация моих предков, которыми я вовсе не горжусь. Наши предки жили в централизованной империи (Улей) и поклонялись императору (Червю). Их нельзя было в полной мере назвать людьми, во всяком случае, на некоторых этапах развития паразита. Их разумы связывались в причудливую сеть, сходящуюся к императору. Многие люди на Авроре обладали способностью изменять свою плоть самыми фантастическими способами и могли регенерировать, при условии наличия нужного количества энергии – достаточно было буквально одной живой клетки.

Многие не считали наших предков людьми. Сами наши предки не считали себя людьми, они называли себя детьми Червя. Нас однажды водили в музей, посвященный тем временам, я видел их произведения искусства: много золота (на Авроре в золоте нет недостатка), причудливых цветных минералов. В общем и целом, многие предметы культа и царственные инсигнии напомнили мне византийское и русское (в те времена, когда оно находилось под влиянием Византии) искусство древнейших времен.