Когда мы вернемся (СИ) - Батыршин Борис

И это, как ни странно, поставило войну — США, СССР и Франция, не дожидаясь решения Генассамблеи ООН, направили в район боевых действий боевые эскадры, так же несущие ядерное оружие. Спустя неделю обе стороны конфликта, подчиняясь категорическому требованию «миротворцев», отозвали свои войска и корабли;. Что ж, подумал я, хорошо что всё закончилось именно так — хотя, лучше бы оно и вовсе не случалось. Наша реальность, при всех своих очевидных минусах всё же обошлась без новых ядерных ударов — а здесь это уже второй после Хиросимы и Нагасаки, если считать за первый ядерную торпеду, запущенную в нашу «Зарю» с японского «Фубуки»… Одно хорошо — после завершения конфликта три державы Проекта совместными усилиями вынудили Великобританию передать свои ядерные арсеналы под полный контроль американцев, после чего было заключено всеобъемлющее соглашение по ядерным вооружениям, действующее, насколько я могу понять, по сей день. Что до спорных Фолклендских (они же Мальвинские) островов, то они были приняты под международное управление, и вскоре там было начато строительство батутпорта «Порт-Стэнли», с которого осуществлялось транспортное сообщение с южной группировкой орбитальных станций. Особой необходимости в этом не было — подобные комплексы плодились на разных широтах как грибы после дождя — однако статус территории, управляемой непосредственно администрацией Проекта исключал в дальнейшем даже намёки на территориальные претензии.

Да, весело они тут жили, подумал я, закрывая страницы книги на коммуникаторе — и наверняка мне ещё немало всякого предстоит узнать, причём в самое ближайшее время…

До Ярославского вокзала оставалось ехать не больше пары минут езды, когда в чемодане что-то музыкально пиликнуло. Это мог быть только планшет-коммуникатор — готовясь выйти из вагона, я успел его спрятать, и теперь пришлось торопливо открывать крышку и нашаривать некстати подавший признаки жизни гаджет. И не успел: значок вызова на экране мигнул и погас, оставив меня гадать — кому это я мог понадобиться? Сам виноват, конечно, средства связи следует держать под рукой — только вот размеры коммуникатора не позволяют засунуть его в карман. Видимо, придётся обзавестись чем-то вроде типа распространённых у нас в своё время барсеток — вот и Елена извлекла свой планшет из сумочки…

От этих рассуждений меня отвлёк ещё один писк. Я покопался под сложенной рубашкой — и извлёк на свет божий персональный браслет, рубчатое кольцо из серого металла со встроенным в него жидкокристаллическим экранчиком. На экранчике тускло светились цифры — дата, время и ещё какие-то показатели. Рядом, на ребре браслета мигала изумрудным глазком кнопка, но, прежде чем я успел на неё нажать, огонёк погас. В этот момент вагон мягко затормозил и замер — пришлось срочно закрывать чемодан и вслед за остальными пассажирами тащиться к выходу.

Видимо, прикидывал я на ходу, браслет (его мне выждали ещё на «Гагарине» вместо прежнего, с которым я, как и любой работник Внеземелья не расставался ни на секунду) имеет более расширенные функции, нежели его предшественник, и действует не только на внеземельном объекте, в сети которого зарегистрирован, но и на поверхности планеты. Похоже, он к тому же является неким аналогом памятных по «той, другой» реальности «умных часов», избавляя владельца от необходимости таскать коммуникатор в кармане. Что ж, придётся освоить и этот гаджет– а пока остаётся только гадать, кому это я понадобился в столь неподходящий момент?

Площадь Трёх Вокзалов встретила меня обычным гулом, многоголосьем, трамвайным звоном — похоже, здесь мало что изменилось. Чего никак не скажешь об остальной Москве — чего стоили сверкающие башни небоскрёбов, в моё время сконцентрированные в районе Москва-Сити, а здесь, похоже, возвышающиеся по всему городу. В небе над ними я насчитал по меньшей мере три дирижабля разных размеров — борт ближайшего украшали буквы «СССР», и я вспомнил, чо так не исполнил данное три года назад себе обещание и не предпринял прогулку на воздушном корабле. Ну ничего, ещё успеется — о сейчас я гадал, каким образом буду добираться домой. Ключи от квартиры на улице Крупской лежали у меня в кармане, и я уже успел выяснить, что родителей дома нет — их вообще нет на земле, они на Марсе, — однако семейное гнёздышко в полном порядке и ждёт блудного отпрыска. Об этом я узнал из короткого письма, оставленного отцом на случай моего возвращения в Центре Подготовки, куда я заглянул сразу после гостиницы. К письму прилагались и ключи — что ж, хоть здесь проблем не предвидится…

Постояв и поозиравшись по сторонам — типичный провинциал, приехавший в столицу с глухой окраины, и неважно, что окраина эта далеко за границами Солнечной Системы! — я решил воспользоваться метро. Похоже, общественный транспорт тут бесплатный, недавняя поездка на электричке тому подтверждение, и вряд ли в метро иначе. А вот на такси (зелёные огоньки во множестве теснились на привокзальной площади) это может и не распространяться, а я ещё толком не разобрался, чем и как тут расплачиваются. Имелось и другое соображение: если исходить из прежнего моего опыта, метро, если и изменилось за эти годы, то лишь в сторону расширения, обросло новыми ветками, вытянув старые за границы МКАД. В прежней же, хорошо знакомой мне по двум реальностям части вряд ли что-то поменялось кардинально — уж как-нибудь от станции «Комсомольская» до метро 'Университет я добраться сумею, благо, линия одна — старая добрая красная, первая во всём московском метрополитене…

[1] британский противолодочный бомбомёт времён Второй Мировой Войны

V

Влада потянулась под простынёй — в каюте (на самом деле это был гостиничный номер) было тепло, и девушка обходилась без одеяла. Её постель — койка, она ведь во Внеземелье, так? — была установлена под продолговатым обзорным окном, распахнутым в окружающую станцию пространство. За толстенным кварцевым стеклом медленно поворачивался великанский ночник Земли — голубой, зелёный, весь исчерченный облачными полосами и спиралеобразными воронками циклонов. Сделано это было для туристов, не устававших любоваться видом родной планеты с орбиты; При желании можно было задвинуть лёгкую металлическую шторку, отрезать себя от космоса — но она не стала этого делать — подобные вещи давно уже не вызывали у неё ни положительных, ни негативных эмоций.

Заснуть никак не получалось. Поворочавшись с четверть часа она прикрыла глаза и стала вспоминать прошедший день. Сначала они с Данилой, устроившись на диванчике в одном из рекреационных отсеков станции,долго обсуждали его предстоящий рейс к Океану, потом, обнаружив, что время уже к вечеру, решили продолжить беседу за ужином. На «Гагарине» имелось сразу три ресторана, как для многочисленных транзитных пассажиров, так и для постояльцев; здешняя кухня, как и раньше, оказалась выше всяких похвал, и это воспоминание болезненно царапнуло Владу — здесь, на «Гагарине» начинала карьеру инженера-кулинара Нина Ветрова пред тем, как перебраться в «Хилтон-Орбита»…

Сделать заказ она предоставила своему спутнику, попутно отметив, что в ресторане, в отличие от кафешки при зале ожидания, где она сегодня завтракала, за съеденное нужно платить. Она и сама могла это сделать, пластиковая карточка лежала в нагрудном кармашке комбинезона, но сработала старая, приобретённая ещё до начала её Внеземельной карьеры земле привычка — если она ужинает с мужчиной, то, в каких бы отношениях они не состояли, платит всегда он. Влада сдержала невесёлую усмешку — в те времена она, признанная королева красоты «юниорского» потока, мастерица по разбиванию сердец и провоцированию склок между поклонниками, могла себе позволить и не такое. Но теперь — теперь всё изменилось. Сколько же она одна, попыталась припомнить Влада — и не смогла. Как минимум, три… нет, даже три с половиной года, с самой трагедии на Деймосе — а то и больше, и всё из-за того, что Валера Леднёв, увлечённый своей тахионной физикой,никак не хотел понимать её более чем прозрачных намёков… Это она-то, которая в своё время редко проводила больше трёх ночей подряд в постели одна!