Первый пользователь. Книга 14 (СИ) - Сластин Артем

Последний звездолёт каким-то немыслимым маневром пилота-виртуоза увернувшийся от атаки гарпуна, врезался в само тело охотника. Но прежде, чем сработала система самоуничтожения, из всех пор чудовища полилась едкая, черно-зеленая субстанция — кислота, растворяющая крепчайший сплав брони так, словно это была сахарная вата, брошенная в воду. Корабль начал разваливаться, погружаясь в биомассу, и лишь слабый, запоздалый взрыв его реактора вырвал клок плоти, который тут же начал зарастать.

Остальные корабли эскорта были уничтожены в течение следующих тридцати секунд. Охотник словно демонстрировал свое абсолютное превосходство, свою чудовищную силу. Он играючи догонял маневрирующие боевые звездолёты, разрезал их на части выраставшими прямо из его тела костяными клинками длиной с небоскреб, поглощал внезапно раскрывшейся пастью на поверхности биомассы, словно амеба, захватывающая добычу. Пасть эта была усеяна рядами вращающихся, острых как бритва пластин. Последний корабль, флагман, просто протаранил всей массой, сминая щиты и превращая содержимое в студень от чудовищной силы удара. Запоздалый взрыв даже не поцарапал шкуру стремительно удаляющегося монстра, уже нацелившегося на новую добычу.

На «Золотой Лилии» началась паника, быстро переходящая в чистый, животный ужас. Иллюминаторы, обращенные в сторону боя, показывали лишь надвигающуюся стену пульсирующей биомассы, заполняющую все поле зрения. Голос капитана лайнера, пытавшийся успокоить пассажиров, прервался на полуслове, когда внешние камеры показали, как Охотник, легко отшвырнув последние обломки эскорта, направился прямо к ним, к самому сердцу роскоши.

Тело чудовища снова изменилось. Оно вытянулось, сформировав нечто, отдаленно напоминающее голову гигантского червя и акулы скрещенных вместе, состоящую из нахлестывающихся костяных пластин и вращающихся ротовых частей с острыми, как бритвы — зубами. И он врезался в «Золотую Лилию».

Удар был страшен.

Броня лопнула, как скорлупа яйца под колесом грузовика. Силовые щиты, способные выдержать залп крейсера, не смогли сдержать его даже на секунду — они погасли, как мыльные пузыри. Огромный кусок корпуса лайнера, вместе с казино и несколькими люксовыми номерами, каждый стоимостью с небольшой город, а также частью реакторного отсека, был вырван и унесен в пустоту, рассыпаясь на обломки. И в образовавшийся пробой, хлынул Охотник. Его биомасса втекала внутрь, как черная, вязкая лава, разрастаясь с пугающей скоростью, словно плесень в теплой влажной среде, заполняя отсеки, коридоры, залы. Черная, вязкая субстанция текла по стенам, по полу, по потолку, разъедая все на своем пути — дорогую древесину, полированный камень, экзотические ткани. Из нее вырывались щупальца, венчающиеся на концах оружием разных видов: острые гарпуны для пробивания переборок, тяжелые молоты для разрушения конструкций, цепкие лапы с когтями для захвата добычи, и разбрызгиватели кислоты для растворения препятствий.

Внутри творился самый настоящий ад. Роскошь сначала превращалась в руины, а затем в пищу для неумолимого захватчика.

В стене одного из многочисленных баров, где еще минуту назад чрезвычайно богатые разумные потягивали коктейли, образовалось отверстие. Через проём влилась черная стена плоти, движущаяся с запредельной для присутствующих скоростью. Она распалось на сотни тонких, хлыстообразных щупалец, тут же бросившихся в атаку. Их кромсало, резало, пилило — а затем утягивало обратно в основную массу, перерабатывая на строительный материал для чудовищного тела. Крики ужаса и боли смешивались с шипением кислоты и треском рвущегося металла.

Охотник пожирал инопланетян всех мастей — двуруких, четвероруких, покрытых чешуей, мехом или хитином. Он задерживался на долю секунды перед тем, как уничтожить очередного разумного, словно сканером ощупывая его биомассу, анализируя ДНК, достоин ли он стать его частью? Или лишь топливом?

Всё становилось его целью. Металл корпуса втягивался и переплавлялся в новые структуры. Пластик интерьеров растворялся и шел на создание органических полимеров. Органика пассажиров и экипажа — всасывалась, расщеплялась до молекул и шла на строительство новой плоти, на регенерацию, на рост. Лайнер методично перерабатывали.

Слабые лазеры немногочисленной охраны лайнера, рассчитанные больше на усмирение пьяных пассажиров или рабов, не могли причинить ему вреда. Раны затягивались быстрее, чем их наносили. «Золотая Лилия» доживала свои последние секунды, превращаясь из символа роскоши в гробницу, а затем и в пищу для космического кошмара.

КралТар’Син, сидящий в клетке с другими рабами в трюме для «живого товара», дрожал мелкой дрожью, пытаясь понять — как он, когда-то уважаемый, хоть и не слишком честный приемщик руды на космической станции, докатился до такой жизни. Запах немытых тел, страха и отчаяния висел в воздухе густым туманом. И чем больше проходило времени в этом движущемся аду роскоши, тем отчётливей он понимал, что всё началось в тот злополучный момент, когда он продал пиратам координаты корабля странного разумного в чёрном костюме.

Да. Именно тогда!

Тот ведь потом вернулся обратно, попутно прикончив его старых знакомых пиратов, забрал их корабль и сломал ему, КралТар’Сину, челюсть за предательство. Ещё его дядюшка, владелец приёмки, отказался защищать племянника и вышвырнул со станции, пригрозив расправой. Но тогда это казалось благом, потому что потом станцию сожрали витроглоты, а потом она и вовсе взорвалась, уничтожив всех, кто находился внутри. Он тогда ещё думал, что ему повезло, что разумный, ставший причиной его бед — помер вместе со станцией. Но иллюзии развеялись, когда всё снова пошло прахом. Его нашли головорезы владельца станции, повесили несуществующий долг в сто миллионов кредитов, придумав абсурдное обвинение в том, что это он поспособствовал потере ценного актива — станции — и продали в рабство. Как он уже узнал позднее от таких же несчастных, так поступили со всеми работниками, чудом выжившими, находившимися в момент инцидента где-то в других местах. Даже сейчас, в этой проклятой клетке с ним находилось несколько смутно знакомых лиц со станции — механик из дока и бывшая официантка из бара.

И снова всё пошло прахом. На лайнер — напали. Казалось, сама Вселенная ополчилась против него.

— Ааааа!

Горк, один из рабов, огромный фиолетовокожий здоровяк, запаниковал первым. Он бросился всем телом на крепкие титановые прутья клетки. Металл глухо звякнул, здоровяк отлетел, оставив на темном сплаве отпечатки крови от разбитого лба и плеча. Грохот, вой сирены, вопли гибнущих пассажиров, доносящиеся сверху через вентиляцию — всё слилось в оглушительный адский гул, пробивающийся сквозь толщу переборок, вибрирующий в костях.

Пол тряхнуло с такой силой, что всех рабов, включая тяжелого Горка, отбросило к дальней стенке клетки, смешав в кучу из тел, стонов и проклятий на десятке языков. И всё тот же раб Горк, выбравшись из кучи, снова бросился к решетке. Его глаза налились кровью, дыхание стало хриплым, свистящим. Он облокотился спиной о прутья, схватил два соседних прута руками так, что суставы побелели, одной ногой уперся в противоположные, и рванул всем телом, игнорируя протест мышц, и треск сухожилий. Мускулы на спине и шее здоровяка вздулись канатами, фиолетового цвета кожа даже побелела от нечеловеческого напряжения. Локтевой сустав его правой руки неестественно вывернулся, и с глухим, влажным, чавкающим звуком кость не выдержала. Но прут чуть поддался, прогнулся внутрь клетки на сантиметр.

Раб, не обращая внимание на страшную травму, на торчащую из разорванной плоти предплечья кость, совершил ещё одно запредельное усилие, впиваясь взглядом в место изгиба. По его лицу текла кровь и пот, смешиваясь в багровые потеки.

Вот только плоть оказалась слабее стали. С треском сломалась ключица, новый осколок кости прорвал кожу на шее. Кровь хлестнула струей, забрызгав соседей по клетке, но здоровяк даже не застонал. Его глаза, налитые безумием и невыносимой болью, были прикованы к изгибу прута. Он втиснулся всем телом между прутьями в образовавшуюся щель, перехватился левой, еще целой рукой, уперся лбом в холодный металл рядом с кровавым отпечатком и снова рванул, одновременно пытаясь протиснуться наружу, раздирая кожу о острые края среза металла. Прут прогнулся ещё сильнее, однако цена была ужасна — перелом ребер, новые рваные раны на груди и спине.