Одна звезда на двоих (СИ) - Ко Маришка

Но они не уходили.

Две зеленые точки на тактическом дисплее продолжали метаться в красном море вражеских сигнатур, огрызаться огнем, становясь все слабее, все уязвимее.

– Они не уходят… – прошептал Кириан. Ледяной пот стекал по спине. Он видел на своем личном планшете, который все еще ловил остатки телеметрии, критические показатели их систем. Повреждения, несовместимые с боем. Мощность реакторов падала на глазах.

– Что вы делаете… – прошептал он, глядя на экран.

Капитан корабля нахмурился, искоса посмотрев на бледного кадета. Но Кириан уже ничего не видел и не слышал. Он активировал свой личный комм – тот самый, защищенный канал, что связывал только их двоих. Его пальцы дрожали, нажимая вызов.

Шайлар

Его вызов. Прорвался сквозь вой сирен в кабине. Личный. Кириан.

На одном из вспомогательных экранов мигнул запрос на видеосвязь. Секундное колебание –проклятая, последняя слабость!– и она приняла вызов. Она должна его увидеть.

– Шайлар! Ты жива! – его голос ворвался в кабину, срываясь от отчаяния и надежды. – Возвращайтесь! Вы должны уйти! «Соколы» уже в секторе! Они успеют! Слышишь?!

Лицо Кириана заполнило небольшой экран. Бледное, искаженное страхом, глаза широко раскрыты, в них плескалась такая боль, что у нее самой перехватило дыхание. Боги, как же он повзрослел… и как же невыносимо юн он был сейчас. На ее собственном лице наверняка отражался весь хаос боя. Но она заставила себя улыбнуться – криво, через силу. Было больно убивать эту отчаянную надежду.

– Кириан… – прошептала она, заставляя себя смотреть в камеру, в его серые, полные ужаса глаза. – Мой упрямый кадет... Я слышу тебя. Но уже поздно. Поздно, Кир.

–Реактор – восемь процентов. Щиты пробиты. Отказ гидравлики правого манипулятора,– равнодушно констатировал Агилис.

– Мощности почти нет, – продолжила она в эфир, игнорируя новый мощный удар, от которого кабина содрогнулась и посыпались искры. – Повреждения систем критические. Броня пробита в нескольких местах… Адар не взлетит. Прости.

Она видела на тактическом дисплее, как рядом Титан Ника окутался оранжевым пламенем – еще одно прямое попадание.

– Гермес! Ник! – ее голос остался ровным, командирским.

– Я в порядке… пока… – отозвался тот с трудом, его голос был искажен помехами. – Держусь, Афина!

– Главное – вы ушли. Кадеты в безопасности, – она снова посмотрела на экран, на его лицо. – А это… наш с Ником последний бой.

Кириан

Он видел ее. Видел разбитую кабину за ее спиной, искры, красные аварийные огни. Видел кровь на ее лице, смертельную усталость в глазах, но и ту самую несгибаемую стальную решимость, которую он так любил. Она улыбалась ему! Улыбалась – и говорила, что не вернется!

– Нет… Нет, не смей… не говори так… – его голос был сдавленным шепотом. Он не мог кричать, мостик был полон людей, но каждая клетка его тела вопила. – «Соколы» почти там! Держись, Шайлар! Пожалуйста… умоляю, вернись…

Он видел, как красные точки врага неумолимо сжимают кольцо вокруг двух гаснущих зеленых сигналов его звезд. Он видел ее лицо на экране – прекрасное даже сейчас. Он все еще надеялся.

– Шайлар! «Соколы» уже в секторе! Я вижу их! Держитесь!

Шайлар

Она тоже видела их на радаре. Слишком поздно. Реактор Агилиса выл, как раненый зверь. Секунды. Враг был уже совсем близко, их орудия смотрели прямо на нее. Агилис уже почти не слушался команд.

–Аварийный сброс ядра через десять секунд. Прощай, пилот.

Шайлар проигнорировала голос адара. Это конец. Она снова посмотрела на экран, на лицо Кириана, искаженное болью. Нужно успеть.

– Прости... За все прости... Мой смелый… мой упрямый… – ее голос стал тише, интимнее, почти шепотом, игнорируя грохот снаружи. Губы дрогнули. – Я… всегда буду любить тебя… И буду рядом, Кир… как та звезда… Буду хранить тебя… Всегда…

Она посмотрела на Кириана в последний раз, зная, что сейчас все оборвется.

– Прощ…

В следующий миг кабина взорвалась ослепительным белым светом. Боль – мгновенная, всепоглощающая – пронзила ее, и сознание просто… выключилось, утонув во тьме.

Кириан

На тактическом дисплее мостика, прямо у него на глазах, зеленый маркер «Афина» взорвался красным и исчез. «СИГНАЛ ПОТЕРЯН».

Секунда оглушительной, ватной тишины. И тут же, почти сразу, погас и второй зеленый маркер – «Гермес».

Кириан смотрел, не дыша, на пустое место на экране. На потухший экран на своем личном комме. Нет. Нет!!!

Он не закричал. Из его груди вырвался лишь тихий, сдавленный, звериный рык. Он ударил кулаком по металлической переборке мостика с такой силой, что хрустнули костяшки. Боль. Физическая боль была единственным, что удерживало его в сознании. Капитан и связист невольно отшатнулись.

Он видел, как зеленые точки «Соколов» наконец ворвались в зону боя, как начали беспорядочно отступать красные маркеры врага. Но было поздно.

Кириан резко развернулся к капитану. Его лицо было белым, страшным, но голос – ледяным, полным военной стали, которую он перенял у нее.

– Капитан. Они могли катапультироваться. Вы обязаны вернуться. Мы должны начать поисковую операцию. Немедленно.

– Успокойтесь, кадет Старг! – жестко сказал капитан, видя его состояние. – Приказ Базы – отход! Мы уходим в гиперпрыжок!

– Отступающие корабли противника! Стандартные сигнатуры, легкие повреждения! Наши истребители преследуют противника! Открывают огонь на поражение! – бесстрастно доложил офицер сенсорной службы с дальнего пульта.

Победа? Нет. Это было его личное, абсолютное поражение.

Кириан больше не спорил. Он просто отвернулся к главному экрану, глядя в пустоту, где когда-то была она. Он чувствовал, как его мир рушится, превращаясь в ледяную, выжженную пустыню.

– Кир… – Лития стояла рядом, ее лицо было белым как бумага, но она крепко держала его за плечо, выполняя свою клятву. – Кир… дыши… пожалуйста…

Кириан не знал, сколько он простоял так, в оцепенении, глядя на пустой тактический дисплей. Его мир только что взорвался и обратился в пепел. Шайлар. Шай. Ее больше не было. Пустота, холодная и абсолютная, заполнила его изнутри, вытеснив страх, боль и даже саму способность дышать.

Лития молча стояла рядом, ее рука крепко сжимала его плечо, не давая ему упасть.

Транспортники Т-15, Т-16 и Т-17 уже выходили на безопасную орбиту, готовясь к гиперпрыжку. Внизу, на планете, эскадрилья «Соколы», прибывшая слишком поздно, добивала последние очаги сопротивления эрлоков. Казалось, самое страшное было позади.

Внезапно напряженную тишину мостика разорвал новый, режущий сигнал тревоги.

– Капитан! Массивный выход из гиперпрыжка! Прямо по курсу! – заорал офицер сенсорной службы, его голос сорвался от ужаса. – Идентификаторы… Боги, это флагман эрлоков! Класс «Разоритель»! Он идет на перехват!

На главном обзорном экране, прямо перед ними, из искаженного пространства вывалилась громадная, черная туша вражеского крейсера. Он был огромен, в разы больше любого их транспорта.

– Орудия к бою! Он нас видит! – крикнул капитан.

– Наши орудия не помогут, недостаточно мощные! Мы разве что оцарапаем им броню! – выкрикнул пилот. – Мы беззащитны!

– «Соколы»! Где «Соколы»?! – закричал связист в эфир.

– Они на планете! Не успеют! Нам конец!

Красные огни системы захвата цели замелькали на консолях мостика Т-17. Флагман эрлоков разворачивался, нацеливая на беззащитные транспорты свои тяжелые орудия.

И в этот самый момент, когда казалось, что все кончено, пространствомеждуними и вражеским флагманом снова разорвалось. Из переливчатой воронки гиперпространства вынырнул огромный, хищный силуэт крейсера Первого Полка.

– Это… «Неустрашимый»! – выдохнул связист.

Крейсер Ополчения возник словно из ниоткуда, вставая живым щитом между врагом и тремя транспортами.

– Крейсер «Неустрашимый» вызывает флагман эрлоков, – раздался в общем эфире новый, ледяной, знакомый Кирианy голос первого помощника Шайлар. – Вы нарушили суверенитет Ополчения и атаковали базу. Сложите оружие и сдайтесь. У вас тридцать секунд.