Дорога на Альдебаран (ЛП) - Чайковски Адриан

Конечности явно не человеческие, руки в состоянии покоя изогнуты внутрь, локтевые суставы торчат наружу. Ноги кривые, заканчиваются четырехпалыми подушечками, – на мой взгляд, сохранять равновесие, опираясь на такие, трудно. Но в целом это самое человеческое существо, которое я встретил за долгое время.

Я неловко спускаюсь, придерживаясь за стену, покрытую резьбой, и наконец добираюсь до относительно ровного участка, засыпанного щебнем. С ужасом думаю, как бы ненароком не сбить его светильник, но, к счастью, обходится.

– Привет, – говорю я, поднимая руку. Он ниже меня ростом, хотя выглядит мощнее за счет бочкообразного туловища. Одна из его главных рук больше другой, в ней он держит какой-то цилиндрический механизм, но обе руки заканчиваются четырьмя пальцами: одинаковыми по размеру и одинаково отстоящими друг от друга. Отблески светильника вспыхивают в нижней паре линз, когда он смотрит… я не знаю, куда он смотрит. Его механический рот невнятно произносит что-то, будто он мурлычет себе под нос песенку.

– Привет, – еще раз говорю я, садясь перед огнем. Слежу за лицом – на нем должна сохраняться доброжелательная улыбка, хотя в данном случае едва ли это имеет значение. – Как дела, приятель? Немножко прохладно, верно? Я только что вернулся с Альдебарана, устал, как собака. – Мой голос разносится по пещере и звучит чудно даже для меня, не говоря уж о моем «собеседнике». Он продолжает глазеть на меня, ну, это я так думаю, что на меня, на самом деле понятия не имею, куда он смотрит. Но его речевой прибор направлен в мою сторону. Одна из его меньших рук лезет в щель на боку и вытаскивает кусочек чего-то, что он добавляет в огонь. Тут же запах сухого горелого воздуха сменяется, наполняясь довольно приятным ароматом. Возможно, для него это привычный способ общения, но беда в том, что мои обонятельные центры за несколько месяцев в Склепах почти утратили способность воспринимать запахи. Вот если бы несколько миллионов лет назад!.. И как ему отвечать? Художественным метеоризмом?

– Как заставить собаку лаять? – спрашиваю я. Послушав собственный голос, мне уже не хочется молчать. – Давай-ка, подбрось еще смолы в огонь! А ты вообще-то знаешь разницу между кошкой и собакой? О, вот хороший вопрос: как похоронить слона? Неподъемное дело, я тебе скажу. Мамонты… слоны… – Из меня так и прет всякая чушь. Намолчался. Теперь все это лезет наружу: все эти глупые шуточки, которых я не слышал с восьми лет. А ведь я, между прочим, посол человечества к звездам. – Как слоны прячутся в джунглях, а? Красят яйца в красный цвет и забираются на вишневое дерево. А какой самый громкий звук в джунглях? Обезьяны едят вишни, верно, ведь?

– Обезьяны, – произносит существо, причем звук идет вовсе не из его ротовой машинки, а откуда-то из груди. Да какая разница, как он издает звуки, главное – что он их издает! И эхо первого человеческого слова, произнесенного нечеловеком, повисает между нами.

– Ага, обезьяны, – повторяю я. – Бочка обезьян. Обезьяньи дела. Волшебная обезьяна. Путешествие на Запад. Макака Ака-Ака. Обезьяна не может купить тебе любовь. Нет, погоди, это неправильно.

Одна из его меньших рук снова ныряет куда-то вглубь и достает прямоугольный брусок, протягивает его мне. Я беру, не задумываясь, снимаю обертку. А чего? Дело знакомое.

– Нет, я неправильно сказал. Деньги не могут купить тебе любовь. Потому что деньги – корень зла, или любовь к ним... – Я намерен сказать инопланетянину, что я на самом деле не скучаю ни по деньгам, ни по обезьянам, а вот по любви скучаю, то есть по обществу моих собратьев-людей. Но сначала я подношу подаренный брусок ко рту и откусываю приличный кусок. Странный вкус, в тысячу раз лучше, чем червивое мясо или вяленый бок Клайва, ставший таким же знакомым, как мамины воскресные обеды.

Я замираю. Рассматриваю обертку, вижу логотип ESA, состав на английском, французском, испанском и немецком языках. А датский коряво приписан шариковой ручкой.

– Где ты это взял? – спрашиваю я в полной растерянности.

Скрип-скрип-скрип, стучит в моем мозгу.

– Закрытая информация, – отвечает инопланетянин из недр своей груди. Хотя нет, на самом деле он говорит что-то вроде «Du har ikke lov til at kende disse oplysninger», это то же самое, только на датском. К тому времени, как нам добраться до Бога-Лягушки, мы все шпарили по-датски, как урожденные датчане.

– Где ты это взял? – ору я. Он встречал моих сородичей, не просто сородичей, а именно экспедиционную группу «Кихота»! Разве что с тех пор, как я покинул Землю, где-то неподалеку образовалась здоровенная датская космическая диаспора. Он же знает, где они, должен знать!

– Ikke tilladt, (Не велено (датс.) – ред.) – заявляет он, и я не знаю, то ли он просто повторяет слова, то ли понимает их смысл. Во всяком случае, интонация точная.

– Нет, нет, погоди, посмотри на меня, – бормочу я. – Я человек. Я заблудился. Отбился от своих. – Я тыкаю в разные части тела, пытаясь объяснить ему, насколько я человек. – Мне нужно найти своих, пожалуйста. Скажи мне, где... – Я пытаюсь вспомнить датский. Пока я тут шлялся по Склепам, на поверхность вылез опять английский, а к нему лепятся некстати испанский, немецкий и даже что-то из польского.

– Tilladt, – говорит он, как попугай. А затем раздается звук, похожий на визг электропилы. Ни в одном человеческом языке точно нет такой фонетики.

Я размахиваю батончиком.

– Слушай, приятель, ты, похоже, не хочешь помогать мне. – На протяжении всего этого времени скрежет у меня в голове становится громче. Он уже не похож на шепот. Это что, от моего собеседника? Но как он вообще может залезть в мою голову, этот долгоносик в водолазном костюме? А вдруг как раз он и занимается чисткой человеческих мозгов?

Я смотрю на витаминизированный батончик, всматриваюсь в приписку шариковой ручкой, сделанную рукой Эды Острём, нашей датской националистки. Мне начинает казаться, что на обертке кровь. Разыгравшееся воображение тут же рисует картину, как эта бочкообразная тварь склоняется над умирающими людьми, копается у них в мозгах, с простодушием ребенка разбирает тела на части, опустошает их разум, вырывает языки и мысли, не забывая скрежетать у меня в голове. Я уже почти уверен, что мои товарищи по команде пришли сюда, чтобы установить контакт со звездами, а существа, подобные этой металлической обезьяне, сидели здесь годами, охотясь на неосторожных, убивая их и мародерствуя. Да чем он лучше паука?!

– Кто ты такой? – грозно спрашиваю я у твари. – Что ты сделал с моими друзьями?

– Aber, – презрительно произносит он. Aber по-датски «обезьяна». Он не просто вспоминает мои предыдущие слова, он выносит приговор всему моему виду: животные, мартышки.

Вся моя накопленная ярость вырывается наружу. Я еще пытаюсь удержать дверь закрытой, потому как краем сознания понимаю: толку от нее не будет. Но гнев захлестывает меня с головой, даже скрежет уже не слышен. В пещере нарастает рёв, это я реву. Запускаю витаминным батончиком в шлем этого мерзавца, а потом прыгаю, намереваясь раскроить ему башку. Пау! Бам! Хрусть!

Он легко сбивает меня с ног, я пролетаю футов десять по воздуху, но вместо того, чтобы полежать и отдышаться, отталкиваюсь ногами от стены и, как заправский межзвёздный ниндзя, опять прыгаю на него. Мне даже удается коснуться его шлема. Я хочу открыть эту штуку и посмотреть, что там внутри: обезьяна, монстр-жук, или двенадцать пингвинов, втиснутых в один объем. Но тут меня прикладывают большим металлическим кулаком, и я успеваю заметить, как что-то вспыхивает и вращается внутри цилиндра с шестеренками. Мне этого хватает, чтобы убраться с дороги, прежде чем его энергетическая пушка или что у него там еще, черт возьми, рассечет меня напополам, оставив большую оплавленную борозду на стене Склепов. Нет, я не сдался, полученный удар только подливает масла в костер гнева, бушующего у меня внутри. Я хватаю инопланетянина и с размаху шарахаю им об стену – я должен разбить его скорлупу. Но ему хоть бы что! Я получаю удар в челюсть, а он приземляется на четвереньки, хватает свой световой посох, при этом его баулы прыгают на него и сами крепятся на свои места. А потом он удирает, сверкая своей энергетической пушкой, оставляя на камне бессмысленные символы.