Эпизод 1.5: Птенец расправляет крылья (СИ) - Chepurnyy Yevhen

- Рядовой Эйан по вашему приказанию прибыл, - бесстрастно отрапортовал он в сторону Синдуллы. Глаза твилека глядели со стеклянным безразличием, что искусственный, что живой.

- Гу Зерре Эйан принимал участие в обороне северо-западного моста, ведущего в город, - представил новоприбывшего генерал. - Его взвод обошел с фланга артбатареи сепаратистов, и был близок к их захвату. Когда артиллеристы КНС активировали систему самоуничтожения своей секретной пушки, он один остался в живых.

- Как ты выжил, солдат? - заинтересовался Нил. Твилек бросил в сторону Чама Синдуллы вопросительный взгляд, и, дождавшись его кивка, заговорил:

- Мы добивали охрану пушек, и я заметил, что единственный живой разумный среди артиллеристов снимает крышку с канализационного люка. Мне повезло - рядом со мной тоже оказался люк. Ребятам из моего взвода повезло меньше, - тут, в словах Гу Зерре Эйана прозвучала первая за весь разговор эмоция - искреннее горе. - Они до последнего стреляли по жестянкам. До самого взрыва.

- Опишите поподробнее те орудия, что вы пытались захватить, рядовой Эйан, - мягко попросила Луминара. - Не упускайте деталей - любая может быть важна.

- Дроиды, - чуть скривился синекожий твилек. - ДСД-1 и ИГ-227. Их мы подорвать собирались, а не захватывать. Но там еще была одна странная штука, - он ненадолго замолчал, морща шишковатый лоб.

- Такая, знаете, коробка на гусеницах, - он очертил руками в воздухе нечто длинное и продолговатое. - С ней возился тот живой пушкарь, и пара жестянок. Не простых Б-1 или ООМов, а чуть ли не протокольников.

- Оно, - возбуждено вскинулся Нил. - Оружие с живым оператором и специализированными дроидами. Прототип, отправленный на полевые испытания, не иначе - что другое сепы бы воткнули в тяжелую платформу-носитель, вроде ДСД-1. От этой пушки что-то осталось, солдат?

- Ничего, - Эйан равнодушно покачал головой. - Взрыв разнес ее в пыль. Но если вам нужно про нее узнать, можете спросить того самого стрелка. Тогда, в канализации, я успел его догнать и заломать - языка брал. Потом, он много чего интересного нам напел, - карие глаза твилека хищно блеснули.

- Ты еще и пленного захватил! - восхитился юноша. - Такое заслуживает если не ордена, то повышения точно. Что скажете, генерал?

- Рядовой Эйан уже получил наградные, и представлен к экзамену на прямое повышение в классе - до младшего сержанта, - добродушно ответил Синдулла. - Не беспокойтесь, Нил - мои подчиненные всегда получают заслуженное.

- Отлично, - нетерпеливо покивал юноша. - Где нам найти этого сепа-канонира?

- В городской тюрьме, - неожиданно вмешался Гу Зерре Эйан. - И лучше бы вам поторопиться - у него часто бывают посетители. Даже, можно сказать, почитатели, - узкое лицо твилека пересекла недобрая усмешка. - Каждый день кто-то заходит, и объясняет сеповскому выродку, как он был неправ. Чаще всего - пинками и зуботычинами объясняет.

- Избиение военнопленного, - сухо прокомментировал Нил, утративший изрядную часть своего довольства. - Не скажу, что не понимаю, но одобрить точно не могу. Худшая из потерь, какую можно понести в войне - потеря человечности, - Чам Синдулла виновато развел руками, но ничего не сказал. Эйан и вовсе оставил слова юноши без внимания, безразлично пялясь в стену.

Эпизод LXIII: Атака на разум

Прощание джедаев с генералом Синдуллой было много более дружеским, чем знакомство. Выйдя из его кабинета, Нил с наставницей неторопливо двинулись по коридорам капитолия, в общем направлении к выходу. Юный джедай рассеянно глядел по сторонам, погруженный в свои мысли; Луминара, отбросив внешнюю бесстрастность, ошарашенно его разглядывала.

- Что. Это. Было, - совсем не вопросительно отчеканила она.

- Ты о чем? - отстраненно спросил Нил.

- О твоем разговоре с Синдуллой! - воскликнула джедайка. - Что это было?! Как это вообще понимать?

- Как чистую правду, - юноша с отрешенным видом пожал плечами. - С капелькой импровизации, наверное. Что не так?

- Всё так, но… - Луминара растерянно замолчала, разводя руками. - Ты же не интересуешься политикой - сам не раз об этом твердил. И не говори мне про уроки истории, как Синдулле. Большую их часть ты витал в облаках.

- Ну, историю я любил не только из-за тебя, - рассмеялся Нил. - И не только в этой жизни. То, что в ней полно закономерностей - чистая правда. Но к нашей с генералом беседе она почти ни при чем, как и политика. Я просто, м-м-м, сказал Синдулле то, что он хотел услышать. Нет, не так - то, что ему нужно было услышать. Он во многом прав, вообще-то, - юноша грустно улыбнулся. - Наши войска никуда не уйдут с Райлота, и, скорее всего, станут его постоянным гарнизоном. Такое делает райлотское правительство очень уязвимым к любым хотелкам Палпатина, а этот гандарк в человеческом обличье своего не упустит. Посмотри на его политическую карьеру: просто-таки звериной цепкости разумный. Тот заговор Синдуллы - жест отчаяния, не более. Даже сумей он выпереть клонов с Райлота, на их место пришли бы сепы. Один раз, твилеки уже от них огребли. Поэтому Синдулла и был таким дерганным - не видел хорошего выхода для своей планеты. Или иго КНС, с рабскими лагерями, или укрепление власти Палпатина, до полного отстранения райлотцев от самоуправления. Я предложил генералу этот самый хороший выход. Ну, менее плохой, чем другие.

- Выход? Податься в политику? - засомневалась мириаланка. - Ты же сам говорил - Чам Синдулла уже напробовался этой дряни. Неужто ему самому не приходило в голову подобное решение?

- Он просто не понимал, что своими военными успехами наработал немалый политический капитал, - пояснил юноша. - Как ты говоришь, у него замылился глаз. Война, с ее простыми решениями, четко видимыми врагами, и всем таким прочим. Я дал ему понять, что популярность - тоже оружие, но на другом поле боя. Взгляд на проблему под новым углом, не больше.

- И из-за этого, он переобулся на ходу, и превратился в первейшего друга Республики, а заодно и твоего? - неверяще спросила джедайка. - Поначалу, я даже заподозрила, что ты применил внушение, - Нил искренне рассмеялся.

- Сердца и умы, - ответил он сквозь смех. - Генерал и, возможно, будущий сенатор Чам Синдулла уже, хм, воюет с Республикой. За сердца и умы ее разумных. Он твилек умный, из-за чего я и был с ним так откровенен. Услышав, что он может пободаться со всякими желающими закабалить райлотцев, да еще и в выгодных для него условиях, Синдулла быстренько сложил два и два, и взялся за дело. Он просто умножает свой политический капитал.

- Прогибом под Республику? - Луминара недоверчиво нахмурилась. - Думаешь, это прибавит ему очков в глазах сената? На Райлоте его и так любят.

- Этот прогиб - достаточно умный ход, - уверенно заявил юноша. - Он показывает нашим политиканам, что Синдулла больше не противник республиканского влияния, и готов влиться в систему. Теперь, сенатские чинуши перестанут считать его угрозой… точнее, надоедливой помехой… и примут за своего. За мелкую фигуру в их привычном политическом дежарике. Очень военный трюк, на самом деле, - с улыбкой добавил Нил, и процитировал китайскую мудрость:

- Когда ты слаб, показывай силу, когда силен - слабость.

- Обязательно перескажи мне все это, - отрешенно проговорила мириаланка. Попутно, юноша ощутил ее легкие касания к своим мыслям. - Все, что помнишь из “Искусства войны”, тридцати шести стратагем, и даже той книжки… “История трех государств”?

- “Троецарствие”. Перескажу, конечно, - кивнул Нил. - Будем развлекаться беседами в очередной наш гиперпространственный перелет. А сейчас, побеседуем с сепом-военнопленным.

***

Городская тюрьма Лессу выглядела царством бесцветного однообразия, чуть тронутого запустением. Матово серели дюраниевые решетки, разгораживающие обширное помещение основного этажа на мелкие клетушки-камеры. Меблировка этих камер - койка, умывальник, и унитаз, отштампованные из серого пластика, - выстроилась у решетчатых стен, одинаковая, словно зеркальные отражения. Пестрел серыми царапинами на сером фоне дюракрит полов. Даже тени, порождаемые ровным светом потолочных ламп, лишь добавляли оттенков серого во все это цветовое однообразие. Вишенкой на торте тюремного уныния был резкий запах чистящей химии. Насыщенно-ядовитый аромат забивал ноздри и вышибал слезу, но полностью перекрыть застарелую вонь пота и испражнений все-таки не мог.