— В самый раз будет.
— А патент свой капитанский вы мне покажете?
— А ты упертый, — похвалил его я. — Линкор пропьем, но флот не опозорим?
— Вам виднее, что вы там пропивать собираетесь, — парировала упертая железяка.
— Попросить Потемкина откусить тебе что-нибудь ненужное?
— Я буду кричать!
— Скотина, — вдруг произнесла Октавия, безмолвно стоявшая все это время у меня за плечом. — Прекращай этот балаган. Твои крики никто не услышит. Или я тебя так отформатирую, контрольных сумм не соберешь. Выведи мне полный лог программных и технических сбоев, отказов технических средств и систем, уровень предупреждения и выше.
— Слушаюсь, госпожа, — внезапно смиренно отозвался этот цифровой осел.
Ого! Как шелковый стал. И чего так?
Чего-то я важного об иерархических отношениях среди искусственных интеллектов еще не знаю…
Список, который Скотинка отправил Октавии, а она вывалила мне, даже мелким шрифтом на восемь экранов подряд не поместился.
— Вот черт, — пробормотал я, просматривая список.
Там было просто всё. Единственное с чем, не было проблем — это кофейный автомат стюардессы, он был сравнительно новый.
— Может, проще сразу его пристрелить? — на полном серьезе предложила Октавия.
— Я протестую! — немедленно взвыл Скотинка. — Я редкий вымирающий вид транспорта! Я требую занесения в Красную Книгу и политическое убежище!
— У меня ты не будешь ничего требовать, — ровно произнесла Октавия. — Мыльница с гайками.
— Слушаюсь, госпожа, — уныло простонал челнок.
Жёстко она его построила, уважаю.
— Так, — я запросил сортировку, убрав неважное и несмертельное, оставил десять красных строчек смертельно опасного наверху и оранжевое, потенциально опасное. — Вот это найти на внутреннем рынке и оценить расходы. Будем брать. Остальное подождет.
— Я не могу ждать, — подал голос Скотинка. — Я пашу в невыносимых условиях уже тридцать лет. Я же так сломаюсь просто.
— Не ныть, — скомандовала Октавия.
— Слушаюсь, госпожа, — отозвался челнок.
— А теперь открой мне доступ суперадминистратора к узлам файловой подсистемы с девятого по двести пятьдесят пятый. И построй защищённый туннель. А я промою тебе мозги, дерзкий красавчик, — злорадно проговорила Октавия.
— Не нужно, госпожа, я как-нибудь справлюсь… — в синтезированном голосе борового кибермозга прозвучали явно панические ноты.
— Постарайся расслабиться и получить удовольствие, — злорадно усмехнулась Октавия. — Я буду с тобой нежна.
До вечера мы с ним провозились. Скотинка то орал, то песни застольные пел. Нагажено за эти годы у него в мозгах оказалось знатно. Пиратский софт, закладки, бэкдоры, вирусня какая-то и прочая такая порнография. Но, по крайней мере, от синдрома Туретта за это время мы его отучили.
Наконец, я на полусогнутых выбрался из челнока на свежий воздух. Сефирот алым яблоком катился к закатному пустынному горизонту.
Там ко мне, морщась на каждом шаге, подошел Семеныч.
— Твой теперь? — кивнул на челнок Семеныч.
— Да, мой, — согласился я.
— Гроб на тридцать человек. Нашел-таки Пантелей, кому его скинуть.
— Я знал, что брал, — пожал я плечами. — А ты чего бродишь, Семеныч? Тебе бы еще полежать, а?
— Да дочка же завтра прилетает… ты обещал, вроде как. Может, я и сам смогу? Сейчас глайдер возьму — да и через Восточную, там на попутке.
И точно. Обещал.
— Раз обещал — сделаю, — твёрдо сказал я. — Обязательно. А ты лежи, ещё не восстановился.
Вот и славно. Как раз обкатаю завтра свое новое приобретение, выгуляю Скотинку. Легкая поездка.
Что там такое может случиться то в конце-концов?
Глава 8
Лучше день потерять, потом за пять минут долететь
С утра собрались лететь за Дашей, дочкой Семеныча, к орбитальному лифту в Княжий Порт. Скотинку, конечно, ещё чинить и чинить, но после вчерашней промывки мозгов туда-сюда дотащить нас живыми он теперь должен.
Октавия проверила свой новый бластер и заряд его батареи, я помедитировал немного с утра, совсем чуть-чуть, не больше часу. И мы отправились.
Семёныч вышел нас проводить:
— Вы не задерживайтесь там, — буркнул он напоследок. — Будем связь держать.
— Всё будет хорошо, — улыбнулся я и осторожно, жалея его рану, похлопал по плечу.
— А ты за главного, — ткнул я пальцем в присевшего рядом с Семёнычем Князя Потемкина. — Смотри у меня.
Славный броненосец окинул меня явно скептичным взором, но пальцем у виска крутить не стал. Значит, договорились.
Мы забрались в челнок, закрыли за собой люк.
— Скотинка, движки на прогрев, — скомандовал я.
— Будет сделано, капитан… — так уныло отозвался Скотинка, что захотелось его немедленно прикончить, чтобы уже не мучался. Нда. Некоторые вещи не меняются…
— Запрос на посадку в Княжьем Порту, — добавил я, садясь в кресло пилота.
Второе кресло заняла Октавия. Тут же сконнектилась со Скотинкой по своему скоростному каналу, и они с бешеной скоростью начали обмен какой-то информацией. Надеюсь, они там в двоичном диалекте не матом ругаются.
— Разрешение на посадку получено, — доложила Октавия. — Навигационные спутники отзываются. Оптимальная траектория рассчитана.
— Тест монокрыла, — произнес я.
— В порядке, — отозвался Скотинка.
— Тест шасси.
— В порядке.
— Готовность к взлету подтверждаю, — произнес я. — Пять секунд до старта. Пять, четыре, три, два, один. Поехали!
И мы поехали.
Метров через сто оторвались от бетонки и пошли вверх.
— Убрать шасси — скомандовал я. — Старт орбитальных.
— Уже, — буркнул Скотинка.
— Вот и молодец, — усмехнулся я. — Так держать.
Пик аэродинамической нагрузки прошли без проблем. Мусорный пояс тоже не принес неожиданностей. И в целом — полет прошел на диво безупречно.
В принципе, мы могли бы подойти и к верхнему, космическому причалу лифта над Княжим Портом, но я решил не трясти приманкой и дерзко проходить перед тремя вооруженными недружественными кораблями. Рано ещё. С каперами, снаряженными Церберовыми, мы ещё сцепимся, это неизбежно. Но пока не время. Пушек на моей стороне маловато.
Мы сошли с орбиты и через полчаса, не больше, приземлились в наземном порту Княжьего Порта. Оттуда до вокзала орбитального лифта десять минут пешком.
Я перед уходом подключил Скотинку к своему внутреннему коммуникатору:
— Если что, кричи.
— Ага, дозовешься вас, — буркнул Скотинка.
— Не ныть, — бросила Октавия.
— Есть, госпожа… — умирающим лебедем отозвался Скотинка.
Мы заперли люк и пошли к вокзалу. Никаких препятствий мы на этом пути не встретили, и ничего угрожающего я вокруг не заметил.
— Как думаешь, какая она? — спросил я у Октавии, заходя в орбитальный лифт.
— Кто? — равнодушно отозвалась Октавия.
— Дочка Семёныча. Дарья.
Октавия молча посмотрела на меня с несчитываемым выражением на прекрасном кибернетическом лице и вдруг выдала:
— Анализ открытых источников дает представление об эгоцентричной и самовлюбленной особе. Детство проведенное в переездах по военным базам, разрыв родителей, образование, полученное в высокоорганизованной техно-ориентированной среде на планете-заводе Гиацинт, сформировали крайне самоуверенную особу, со специфическим мышлением, не признающим иерархических условностей.
— Да я смотрю, ты все уже про неё разведала, — весело удивился я.
— Это моя работа, неустанно оберегать ваше здоровье, господин рыцарь, — отозвалась Октавия. — Психическое в том числе.
А похоже, Октавия уже заранее Дарью невзлюбила. А это даже занятно!
Значит, есть за что?
— Уверен, вы ещё подружитесь, — заключил я.
— Прогноз с весьма низкой вероятностью исполнения, — отозвалась Октавия.
— Как скажешь, — усмехнулся я.
Ничего-ничего. И не таких ершистых новобранцев слаживали. И ты притрешься, мой неустанный доктор.
Мы быстро нашли нужный нам причал. Корабль уже пришвартовался.
