Космический инженер 2 (СИ) - Берс Виктор

Время: 13 ДБЯ

Алекс изучал данные, полученные из форта на мертвой планете, уже третий день подряд. Среди технических схем и карт он нашел нечто интересное — координаты объекта, обозначенного как "узел связи-1487742". Координаты указывали не на планетарную систему, а на точку в межзвездном пространстве.

— Где мы? — спросила Верена, когда корабль вышел из гиперпространства в абсолютной пустоте между звездами.

— В межзвездном пространстве, — ответил Алекс, изучая показания датчиков. — Но здесь что-то есть.

Действительно, сенсоры показывали массивную металлическую конструкцию, дрейфующую в космической пустоте. Ближайшие звезды были лишь далекими точками света, холодными и безразличными свидетелями забытой трагедии.

— Станция-ретранслятор, одна из пятидесяти миллионов, которые были когда-то построены, — сказал Алекс, приближаясь к объекту. — но это станция уникальна. Это не только станция гиперсвязи, но и узел слежения.

По мере приближения становились видны детали конструкции. Станция представляла собой сложную систему концентрических колец, соединенных изящными мостиками и переходами. Металл имел характерный темно-серый оттенок с красноватыми прожилками — сплав, который больше нигде не использовался. Кристаллические антенны, некогда сиявшие ярким светом, теперь тускло мерцали в темноте космоса.

— Это раката построили? — спросила Верена, но в ее голосе слышалась неуверенность. Что-то в облике станции внушало первобытный страх.

Алекс покачал головой, изучая конструкцию через визоры.

— Скорее-всего. Может и кто-то до них. С уверенностью могу сказать, что точно не Республика. Республика была слишком коррумпирована и хаотична на протяжении всей истории, чтобы финансировать строительство таких масштабных проектов. Как думаешь, почему в Неизвестных Регионах нет связи?

— Не знаю…

— Потому что строители этой сети добрались не во все уголки галактики. Просто не успели. — Он указал на характерные кристаллические антенны. — Это станция Раката. И не только эта. Крупные узлы в системах, конечно, давно заменили своими, но вот такие промежуточные — слишком дорого строить заново. И практически невозможно определить местоположение станции в межзвездной среде без знания точных координат.

Они пристыковались к одному из внешних доков. Стыковочный шлюз открылся легко — будто не прошло десятков тысяч лет. Системы станции были активны, но работали в режиме ожидания. Внутри царил полумрак аварийного освещения — красноватые полосы света вдоль стен создавали гнетущую атмосферу.

— Больше Двадцати пяти тысяч лет, — прошептала Верена, глядя на светящиеся символы на стенах. — И все еще работает.

Воздуха на станции не было. Они двигались в скафандрах по коридорам, где когда-то кипела жизнь. Стены покрывали письмена раката — не только официальные обозначения, но и личные записи, граффити, последние послания. Алекс не мог их прочесть, но чувствовал в них отчаяние.

Первые признаки трагедии они обнаружили уже через несколько минут пути. В одном из коридоров валялись останки — не человеческие, а принадлежавшие различным видам. Раката использовали рабов из десятков миров. Кости были разбросаны хаотично, многие носили следы насильственной смерти.

— Что здесь произошло? — прошептала Верена.

— То же, что и везде в их империи, — мрачно ответил Алекс. — Крах. Но здесь… здесь они были заперты.

Центральные секции станции рассказывали историю медленной агонии. В жилых отсеках они находили все больше останков. Целые семьи раката лежали в своих квартирах — некоторые держались за руки, другие сжимали в руках оружие. Многие покончили с собой, не в силах вынести происходящее.

— Посмотри на это, — Алекс указал на стену, исписанную символами раката. Даже не понимая языка, можно было различить повторяющиеся знаки — возможно, имена или молитвы.

В одном из залов они обнаружили массовое захоронение. Сотни тел сложены в аккуратные ряды — кто-то пытался сохранить достоинство даже в смерти. Но в соседнем зале картина была иной: следы ожесточенной битвы, разбросанные останки, оплавленные стены от энергетического оружия.

— Они воевали между собой, — сказала Верена, рассматривая повреждения.

— За ресурсы, — кивнул Алекс. — Когда стало понятно, что помощи не будет, началась война всех против всех.

Они продвигались все глубже в станцию. Коридоры становились все более зловещими. Стены покрывали странные рисунки — возможно, их рисовали в последние дни, когда разум обитателей станции помутился от отчаяния. Изображения показывали раката, простирающих руки к звездам, но звезды отворачивались от них.

В одном из технических отсеков Алекс обнаружил нечто особенно мрачное — детские останки. Маленькие раката, которые так и не узнали, какой была их империя в дни величия.

— Сколько их здесь было? — спросила Верена.

— Судя по размеру станции… тысячи. Может быть, десятки тысяч, если считать рабов.

Центр управления представлял собой огромный сферический зал с консолями, расположенными на разных уровнях. Но и здесь смерть оставила свои следы. За пультами управления сидели мумифицированные останки операторов — они умерли на своих постах, продолжая работать до конца.

Алекс установил свое оборудование рядом с древними консолями. Переносной модуль передачи для вычислительного кластера — значительно улучшенная система, в которую он вложил пятьсот тысяч кредитов — выглядел неуместно среди древних технологий.

— Они продолжали работать даже когда все было кончено, — сказал он, глядя на останки оператора. — Поддерживали связь для империи, которая больше не существовала.

Работа заняла целую неделю. И каждый день приносил новые ужасающие открытия.

В архивах станции сохранились записи последних лет. Алекс смог восстановить хронологию катастрофы. Сначала раката начали терять связь с Силой — постепенно, но неумолимо. Техника, работавшая на основе Силы, стала давать сбои. Потом отказала совсем.

— Послушай это, — сказал Алекс, воспроизводя одну из записей.

Голос раката звучал искаженно через древние динамики, но отчаяние в нем было понятно без перевода. Алекс включил автоматический переводчик:

"День 847 после начала Угасания. Кристаллы связи больше не отвечают на мои команды. Я пытался медитировать, как учили в детстве, но Сила… Сила молчит. Словно нас покинули создатели."

Следующая запись была сделана через несколько месяцев:

"Отправили уже четыреста двенадцать сообщений с просьбой о помощи. Ни одного ответа. Даже автоматические системы на Лехоне не отвечают. Неужели мы одни во всей галактике?"

Алекс перемотал вперед, к более поздним записям:

"Наконец получили ответ! Станция в секторе Корус сообщает, что подобное происходит повсеместно. Центральное командование рухнуло. Каждая система сама за себя. Помощи ждать не стоит."

— Представляешь, что они чувствовали? — сказала Верена. — Властители галактики, и вдруг… ничего.

— Хуже, — ответил Алекс. — Они знали, что их империя построена на рабстве. Когда раката ослабели, рабы начали восставать.

Записи камер наблюдения рассказывали историю медленного распада. Сначала порядок еще поддерживался — раката пытались организовать работу станции без использования Силы. Но их было слишком мало, а рабов слишком много.

Первые бунты начались через год после начала "Угасания". Рабы-люди и представители других видов поняли, что их хозяева больше не всемогущи. Восстания подавлялись жестоко — записи показывали массовые казни в доках станции.

Но раката становились все слабее. Их технологии отказывали одна за другой. Системы жизнеобеспечения работали все хуже. Пищевые синтезаторы ломались, и их некому было чинить.

— Смотри на эту запись, — Алекс указал на экран. — Дата — через пять лет после начала кризиса.

На записи было видно, как группа раката штурмует продовольственный склад. Они сражались с другими раката, используя примитивное оружие — энергетические системы больше не работали. Бывшие властители галактики дрались за остатки пищи, как дикари.