Космический инженер 2 (СИ) - Берс Виктор

В кантине "Звездная пыль" он впервые увидел настоящих хаттов. Двое совсем молодых представителей этой расы сидели за большим столом, окруженные охраной и рабынями. Один из них — судя по татуировкам, из клана Горги — громко смеялся, наблюдая, как его рабыня-человечка танцует на столе.

Девушка была молодой, может быть, лет восемнадцати, но ее глаза были мертвыми. Она двигалась механически, как дроид, запрограммированный на соблазнение. На ее теле были следы побоев и ожогов — хатт явно любил причинять боль.

Алекс заметил, что смех хатта становился громче каждый раз, когда девушка спотыкалась или показывала страх. Это было не просто развлечение — хатт получал физическое удовольствие от ее унижения и страданий.

— Не смотри слишком пристально, — тихо сказал Гаррек. — Они чувствуют любопытство и не любят его. А этот конкретный хатт особенно жесток — на прошлой неделе он скормил своему ранкору официанта, который пролил на него напиток.

— Понял, — Алекс отвернулся, но в памяти остался взгляд рабыни — безнадежный, потухший, полный такого отчаяния, что хотелось кричать.

Позже, в мастерской, он спросил:

— Дядя, а почему хатты до сих пор используют рабов? Дроиды же эффективнее и в долгосрочной перспективе дешевле.

Гаррек долго молчал, потом вздохнул:

— Дело не в эффективности, Алекс, тут много факторов, от экономических, до особенностей психологии хаттов. Хатты не могут купить современных дроидов — санкции Республики, теперь Империи. Все высокотехнологичное оборудование идет только через контрабанду, по тройным ценам. А рабы… рабы дешевы и всегда доступны.

— Но это же замкнутый круг. Они используют рабов, потому что не могут купить дроидов. Но не могут купить дроидов, потому что их санкционируют за рабство.

— Именно. И всех это устраивает, — Гаррек налил себе еще напитка. — Хаттов устраивает, потому что они получают садистское удовольствие от власти над разумными существами. Такая у них нейрофизиология. Корпорации устраивает, потому что они продают устаревшее оборудование по завышенным ценам. Имперских чиновников устраивает, потому что они получают взятки за "смягчение" санкций.

Алекс задумался. Система была порочной, но устойчивой. Каждый участник получал свою выгоду от сохранения статус-кво.

— А что будет, если кто-то попытается это изменить?

— Попытки были, — Гаррек посмотрел в окно, где мигали неоновые огни. — Республиканские идеалисты пытались силой освободить рабов. Были целые войны. Хатты покупали новых. Корпоративные реформаторы предлагали дешевых дроидов в обмен за отказ от рабства. Сенат блокировал инициативы под давлением лоббистов.

— Значит, система непобедима?

— Пока всем выгодно ее сохранять — да. Хатты получают удовольствие от власти, элита получает прибыль от пороков, чиновники получают взятки за молчание. Кому нужны изменения?

Алекс не поехал в квартиру к дяде, а лег спать на раскладушке в задней комнате мастерской, слушая звуки Нар-Шадаа — музыку из кантин, гул двигателей, далекие крики и смех. Но теперь он знал, что за этими звуками скрывается — боль, страдания, отчаяние миллионов существ, попавших в ловушку этого мира.

Это был мир, где моральные принципы приходилось оставлять у входа. Но это был также мир, где можно было начать новую жизнь.

За окном мигали огни рекламы, обещая удовольствия на любой вкус и кошелек. Где-то наверху, на элитных уровнях, корусантские чиновники развлекались в роскошных борделях, не стесняясь того, что их политика создает такие места. Где-то внизу, в подвалах, происходили вещи, о которых лучше не думать — пытки, убийства, эксперименты над живыми существами.

А он, Алекс Корран, бывший студент престижного института, сын уважаемых родителей, теперь был частью этой системы. Завтра он начнет ремонтировать дроидов для контрабандистов и работорговцев. Будет улучшать корабли для тех, кто перевозит наркотики и рабов. Будет молчать, когда увидит страдания, потому что вмешательство означает смерть.

Но у него не было выбора. Война убила его родителей и разрушила его мир. Здесь, в этом логове порока, он мог хотя бы не был один и мог выжить. И, возможно, найти способ отомстить тем, кто превратил галактику в ад.

Засыпая под звуки далекой стрельбы и криков, Алекс думал о словах Роана: "Пути Силы ведут каждого своей дорогой". Интересно, куда приведет его дорога? И останется ли он человеком, когда дойдет до конца? Или этот мир сломает его, как сломал миллионы других, превратив в еще одного хищника или отброс в джунглях Нар-Шадаа?

Последней мыслью перед сном было осознание того, что завтра начнется его новая жизнь. Жизнь в аду, где выживание стоило дороже чести, а молчание — дороже справедливости.

Глава 2. Начало новой жизни

Первый день на Нар-Шадаа начался для Алекса неожиданно. Он проснулся от звука открывающейся двери — в мастерскую вошел первый клиент. Сквозь тонкие стены он слышал приглушенные голоса, звук инструментов и характерное жужжание активирующихся дроидов.

— Гаррек! У меня проблема с навигационным дроидом, — голос был хриплым, с акцентом дуроса.

Алекс быстро оделся и вышел из задней комнаты. По старой памяти он решил помочь дяде. Клиент оказался типичным контрабандистом — потертая кожаная куртка, покрытая пятнами от чего-то, что могло быть кровью, бластер на поясе в потрепанной кобуре, усталые глаза того, кто видел слишком много. На его руках виднелись желтые пятна — верный признак того, что он имел дело со спайсом.

— Это мой племянник, Алекс Коррен, — представил Гаррек, не отрываясь от ремонта астромеханического дроида. — помогает мне со сложными случаями.

Дурос кивнул, оценивающе оглядев Алекса:

— Капитан Зек. Мой R4 начал глючить после последнего прыжка. Без предупреждения переходит в режим гибернации. Чуть не врезался в астероид у Кесселя.

Алекс подошел к дроиду и положил руку на его корпус. Металл был теплым. Он сразу почувствовал проблему — перегрузка в центральном вычислительном кристалле и коррозия в контактах одного из энергетических узлов. Плюс явные следы самодельных модификаций, которые нарушали стандартные протоколы безопасности.

— Когда последний раз делали техобслуживание? — спросил он, открывая диагностическую панель.

— Года три назад, — Зек пожал плечами. — А что, они портятся?

— Портятся, особенно если используются в нестандартных режимах, — Алекс указал на почерневшие контакты. — Плюс у вас здесь коррозия от влажности. Работаете в системах с высоким содержанием водяных паров?

Зек удивленно посмотрел на него:

— Откуда знаешь? Да, последние полгода летаю к Манаану. Там океанские миры.

— Видно по характеру повреждений, — Алекс достал инструменты. — Час работы, пятьсот кредитов за материалы, двести за работу.

— Дорого, — поморщился Зек.

— Зато будет работать как новый. И даю гарантию на полгода.

Пока Алекс работал с дроидом, в мастерскую заходили другие клиенты. Он наблюдал за ними, изучая местную экосистему. Каждый посетитель рассказывал свою историю через детали — шрамы, оружие, манеру держаться, акцент.

Большинство были контрабандистами — пилотами потрепанных фрейтеров, которые возили грузы без лишних вопросов. Но были и другие — наемники с боевыми дроидами, чьи машины несли следы недавних сражений, владелец борделя с поврежденным “особым” дроидом, даже несколько работорговцев с дроидами-охранниками, в чьих оптических сенсорах мелькали красные огоньки боевых программ.

— Твой племянник знает свое дело, — сказал Зек, когда его R4 заработал идеально, издавая довольное попискивание. — Давно не видел эту железяку хорошо работающей.

— Учился в хорошем месте, — ответил Гаррек, принимая оплату.

Когда дурос ушел, Алекс подошел к дяде: